Авиатор - Йон Колфер

Деклан был счастлив способствовать образованию сына и начал брать его с собой на Стену во время патрулирования и на полигон, прихватывая вещмешок с оружием. Он стрелял из кольта, ремингтона, веттерли-витали,[44] спенсера, винчестера и дюжины других моделей. Конор оказался от природы метким стрелком и учился быстро.

— На четырнадцатый день рождения ты получишь собственную винтовку Шарпса, — обещал ему отец. — К тому времени станет ясно, что лучше подходит для твоего плеча. Я подарил бы тебе ее и сейчас, но твоя мать считает, что для десяти лет это слишком рано.

Единственное оружие, из которого Виктор когда-либо давал пострелять Конору, был его наградной кольт «Миротворец», подаренный самим Диким Биллом.

— Он пригласил меня сопровождать его в Дедвуд,[45] — рассказывал француз Конору. — Но воздухоплавателю там делать нечего. Золотоискатели имеют привычку расстреливать аэростаты. Да и я слишком хорош для захудалого городка старателей.

Все занятия по укреплению тела были замечательны, однако по-настоящему Конор жаждал интеллектуального вызова. Виктор обещал, что они будут строить летающую машину, и не разочаровал его. Способность защищаться — без сомнения, хорошо, просто необходимо, однако Конор был одержим идеей полета.

— Это настоящая гонка, jeune homme, — говорил ему француз как-то утром, когда они натягивали шелк на раму крыла, сделанного из бальзы.[46] Дерево специально для них доставили морем из Перу. — Многие мировые изобретатели и искатели приключений ломают головы над этой проблемой. Человек будет летать, это неизбежно. Более двадцати лет назад триплан Кэйли уже перевозил человека. Венхам и Браунинг построили аэродинамическую трубу для изучения сопротивления движению тела сквозь газ. Альфонс Пено[47] был так уверен в своих расчетах, что разработал убирающееся шасси. Убирающееся! Гонка в разгаре, Конор, не стоит заблуждаться, и мы должны первыми добраться до финиша. К счастью, король поддерживает наши усилия, так что недостатка в средствах не предвидится. Николас понимает, что означает для Соленых островов возможность летать. Острова больше не будут отрезаны от мира. Алмазы можно будет транспортировать, не опасаясь нападения бандитов, а медикаменты доставлять по воздуху из Европы. Доставлять по воздуху, Конор!

Конор думал об этом. По правде говоря, он вообще больше ни о чем не думал. Каждую свободную минуту он использовал, чтобы набрасывать эскизы или строить модели. Об играх в пиратов и поедании насекомых он давно позабыл.

Иногда отца это огорчало.

— Неужели тебе не хотелось бы иметь друга? Просто поиграть, повозиться в грязи, пусть даже испачкаться?

Однако мать Конора восхищалась тем, что сын унаследовал свойственную ей любовь к науке.

— Наш мальчик ученый, Деклан, — говорила она, помогая Конору обтягивать крыло или вырезать пропеллер. — Гонку за возможностью летать не выиграешь, валяясь в грязи.

Конор сделал для лампы в своей комнате абажур — бумажный экран, украшенный изображениями летательного аппарата Леонардо да Винчи, аэростата Монгольфье[48] и парового двигателя Кауфмана,[49] теоретически пригодного для машины тяжелее воздуха. По ночам жар лампочки заставлял вращаться эти тени, и Конору нравилось лежать, глядя, как проекции удивительных машин скользят по потолку.

«Когда-нибудь, — засыпая, думал он. — Когда-нибудь этот день настанет».

ГЛАВА 3

Изабелла

Конору исполнилось четырнадцать, когда учитель и ученик пришли к выводу, что пилотируемый полет для них не за горами. Они построили сотню моделей и несколько планеров в натуральную величину; все эти творения закончили тем, что развалились на куски и были преданы огню. Их труды давали не только пищу огню, но и работу языкам в островной таверне. Общее мнение сводилось к тому, что француз чокнутый и, похоже, парень Брокхартов движется в том же направлении. Тем не менее излюбленным развлечением многих было пойти вечерком посмотреть, как взрослый человек прыгает с высокой стены, хлопая бумажными крыльями. К тому же король оплатил счета за доставку экспериментальных двигателей из Германии и специального дерева из Южной Америки.

«Волшебного дерева, — хихикали умники в таверне. — Пропитанного волшебной пылью».

Не то чтобы жители Соленых островов были недовольны тем, как Добрый Король Ник тратит свои алмазы, даже если львиная доля их уходила на какого-то французского летчика. Сейчас жизнь на Соленых островах была лучше, чем на протяжении многих поколений. Для тех, кто хотел, всегда имелась работа. И возможность получить образование тоже, а также продолжить его в Дублине и Лондоне — для наиболее одаренных, кого не удовлетворяла просто работа ради заработка.

Лазарет был укомплектован прекрасными инструментами и приборами. Канализационные трубы уносили нечистоты далеко в море, что значительно уменьшило заболеваемость. Крысы остались в прошлом, по крайней мере на Большом Соленом, и рыцарей Бонвилана держали на коротком поводке. Не стало ни избиений, ни заключения в тюрьму без расследования, к чему маршал, да благословит его Бог, питал особую склонность. Можно было получить ссуду для улучшения жилищных условий, планировалось протянуть телефонные кабели между Большим Соленым, Малым Соленым и даже материковой Ирландией. Поэтому никого не волновало, что король желает доставить себе удовольствие маленькими учеными побрякушками. Не похоже, чтобы этот француз когда-нибудь и впрямь полетел. Человек, даже в птичьем наряде, все равно человек.

Вес и размах крыльев оставались главными проблемами Конора и Виктора. Как может летать в воздухе то, что тяжелее него? Только если вытеснять воздух под крыльями достаточно быстро, чтобы создать подъемную силу, которая сведет на нет силу тяжести. А чтобы создать подъемную силу, нужны большие и, следовательно, тяжелые крылья. Если же сделать маленькие крылья, они должны быть соединены с машиной, которая сама по себе тяжелая. Любое решение создавало множество проблем.

Несмотря на более чем три года неудач, Виктор верил, что они идут правильным путем.

— Нужно научиться управлять, прежде чем лететь с двигателем. Планирование — вот первый шаг. Лилиенталь — вот наш образец.

Немецкий авиатор Отто Лилиенталь пролетел больше двадцати метров на своем планере «Derwitzer». Он был самым последним героем Виктора и Конора.

Щетка никогда не терял надежды больше чем на пять минут. И эти минуты он обычно тратил на то, чтобы растоптать последний неудачный прототип, после чего возвращался в классную комнату и начинал строить новые планы.