Удивительный Волшебник Из Страны Оз - Лаймен Баум

Лев, Дороти и Тотошка выбрались из своего укрытия, девочка помогла Дровосеку снова набить соломой Страшилу, и отряд двинулся в путь.

Увидев своим глазом-телескопом горстку мёртвых пчёл, Злая Волшебница чуть не сошла с ума от бессильной злости. Она топала ногами и скрежетала зубами, не зная, что и придумать. В конце концов она кликнула полтора десятка Мигунов и, вооружив их копьями, велела идти на восток и уничтожить пришельцев.

Мигуны не отличались храбростью, но им поневоле пришлось подчиниться. Они шли с копьями наперевес, пока не увидели путешественников. Тогда Лев издал грозный рёв и сделал прыжок в их сторону. Мигуны так перепугались, что побросали свои копья и ринулись наутёк.

Когда они, понурив головы, вернулись во дворец, Злая Волшебница больно высекла каждого розгами и отправила обратно работать, а сама крепко призадумалась, как быть. Она никак не могла понять, почему все её замыслы потерпели неудачу, но она была хитрой волшебницей и наконец поняла, что надо сделать.

В её буфете хранилась Золотая Шапка, украшенная рубинами и изумрудами. Это была волшебная шапка. Тот, кому она принадлежала, мог три раза вызвать Летучих Обезьян, готовых выполнить любое желание. Злая Волшебница Запада уже дважды пользовалась их помощью. Первый раз Летучие Обезьяны помогли ей покорить Мигунов и обратить их в рабство. Второй раз она вызывала их, чтобы заставить отступить армию великого Оза. Теперь у неё оставалось последнее желание. Злой Волшебнице страшно не хотелось расставаться с Золотой Шапкой, и она решила прибегнуть к её магии, только когда выяснилось, что никакие другие средства не помогают. Когда её волки, вороны и пчёлы погибли, а слуги бежали без оглядки от рычания Трусливого Льва, ей стало ясно, что без Летучих Обезьян не обойтись.

Злая Волшебница вынула Шапку из буфета и надела себе на голову. Потом встала на левую ногу и сказала:

— Эппи-пеппи-как!

Затем встала на правую ногу и произнесла:

— Хилло-холло-хелло!

После этого встала на обе ноги и завизжала:

— Зиззи-зуззи-зук!

Колдовство сработало. Небо мигом потемнело, и послышались гул, шум, свист, болтовня и смех. А когда эта туча опустилась на землю и снова выглянуло солнце, оказалось, что Злая Волшебница окружена несметным множеством Летучих Обезьян. Предводитель приблизился к Злой Волшебнице.

— Ты вызвала нас в третий, и последний раз. Чего же ты от нас хочешь?

— В моих владениях появились незваные гости. Летите и уничтожьте их всех до одного, кроме Льва, — распорядилась Волшебница. — Льва доставьте мне в замок, я буду запрягать его, как лошадь, — пусть работает.

— Слушаем и повинуемся, — сказал Предводитель, и Летучие Обезьяны, хохоча и болтая, взмыли в небо и полетели на восток.

Летучие Обезьяны отлично знали своё дело. Одни набросились на Железного Дровосека, схватили его и взлетели с ним в воздух. Оказавшись над скалистой местностью, они бросили его вниз с большой высоты. При падении он так разбился о камни, что не мог ни пошевелиться, ни даже простонать.

Другие Обезьяны напали на Страшилу. Они ловко выпотрошили из него солому, а шляпу, башмаки и одежду свернули в узелок и забросили на верхушку высокого-превысокого дерева.

Остальные Обезьяны, вооружившись крепкими верёвками, обмотали ими Льва так, что он не мог не то что сопротивляться, а даже пошевелиться. Затем несколько Обезьян поднялись с ним в воздух и полетели обратно на запад. Они доставили его в замок Волшебницы, где его поместили в железную клетку с крепкими прутьями.

Дороти стояла с Тотошкой в руках, с ужасом наблюдая, как расправляются Летучие Обезьяны с её дорогими друзьями, понимая, что вот-вот настанет и её черёд. Предводитель стаи подлетел к ней и уже протянул свои длинные волосатые руки, его лицо искривила злобная ухмылка, но в этот момент он увидел на её лбу знак от поцелуя Доброй Волшебницы Севера. Он резко остановился, сделав своим приятелям знак не трогать девочку.

— Мы не смеем обидеть её, — пояснил он другим Обезьянам. — Её защищают Силы Добра, а Добро сильнее Зла. Мы только можем доставить её в замок Волшебницы Запада и оставить там.

Осторожно, бережно, заботливо они помчали Дороти по воздуху, и не успела девочка оглянуться, как Обезьяны аккуратно опустили её на землю у замка. После этого Предводитель Летучих Обезьян обратился к Волшебнице Запада с такими словами:

— Мы сделали всё, что могли. Мы уничтожили Железного Дровосека и Страшилу. Лев крепко связан и находится в клетке. Но мы не в силах причинить вред ни девочке, ни собачке, которую она держит в руках. Твоя власть над нами кончилась, больше ты нас никогда не увидишь.

Разглядев алый след от поцелуя на лбу Дороти, Злая Волшебница встревожилась не на шутку. Это означало, что не только Летучие Обезьяны, но и она сама не может ничего поделать с девочкой. А когда она обнаружила вдобавок, что на ногах у девочки серебряные башмачки, то задрожала от страха. Она знала, какими чудесными свойствами они обладают. Сначала старухе захотелось бросить всё и бежать куда глаза глядят. Но мельком взглянув на девочку, она обратила внимание на её простодушный взор, и ей показалось, что та не догадывается о том, каким мощным оружием обладает. Поэтому колдунья злобно усмехнулась и подумала: «Я всё равно сделаю её своей рабыней, потому что ей и невдомёк, что башмачки-то волшебные!» Она сказала Дороти строгим голосом:

— А ну-ка пойдём со мной. И заруби себе на носу: если ты не будешь меня слушаться, то я сделаю с тобой то, что Обезьяны сделали со Страшилой и Железным Дровосеком.

Дороти проследовала за ней через множество великолепных залов и комнат замка, пока они не пришли на кухню, где Волшебница приказала ей чистить кастрюли и сковородки, подметать пол и постоянно поддерживать огонь.

Дороти не посмела возражать. Она решила делать всё, что ни прикажет Злая Волшебница. Она была рада, что та оставила ей жизнь.

Нагрузив работой Дороти, Волшебница решила, что теперь самое время пойти на задворки и постараться запрячь Льва. Ей пришла в голову блестящая мысль заставить его возить свою карету. Но когда она открыла дверь клетки, Лев испустил грозное рычание и бросился на неё с такой яростью, что старая ведьма еле-еле успела выскочить из клетки и захлопнуть за собой дверь.

— Если ты не станешь возить мою карету, — пригрозила она ему через прутья, — я уморю тебя голодом. Не будешь меня слушаться — не получишь пищи.

По её распоряжению Льва не кормили. Каждый день она подходила к клетке и спрашивала:

— Будешь возить мою карету?

На что Лев неизменно отвечал:

— Нет. Только сунься ко мне в клетку, я тебя укушу!

Лев держался так стойко, потому что по вечерам, когда злая старуха засыпала, Дороти приносила ему еду из буфета. Поужинав, Лев опускался на соломенную подстилку, а Дороти ложилась рядом и клала голову на его мягкую косматую гриву. Они долго беседовали, утешая друг друга в своих горестях и пытаясь придумать план побега. Но из замка было не выбраться. День и ночь его охраняли Мигуны: они были верными рабами Злой Волшебницы и страшно боялись ослушаться её.

День-деньской Дороти трудилась на кухне, и нередко Злая Волшебница угрожала побить её старым зонтиком, который она всегда носила с собой. На самом деле она боялась ударить девочку, памятуя о следе поцелуя Волшебницы Севера, но Дороти не знала об этом и очень боялась и за себя, и за Тотошку. Однажды старуха ударила пёсика зонтиком, и он в отместку укусил её за ногу. Из прокушенного места не пошла кровь: старуха была такой злобной и вредной, что вся кровь, что была в ней, высохла много лет назад.

Для Дороти наступили чёрные дни. Она понимала, что теперь ей и подавно не вернуться домой в Канзас. Иногда она сидела часы напролёт и горько плакала, а Тотошка у её ног то и дело заглядывал ей в глаза и уныло скулил, давая понять, как он сочувствует своей хозяйке. Тотошке было всё равно, где жить — в Канзасе или Стране Оз, лишь бы рядом с ним была Дороти. Но он видел, что девочка страдает, и оттого страдал и сам.

Злой Волшебнице страшно хотелось завладеть серебряными башмачками, которые носила Дороти. Пчёлы, волки и вороны валялись бездыханными. Золотая Шапка потеряла свои чудесные свойства, но если бы Злой Волшебнице достались серебряные башмачки, это возместило бы с лихвой потерю всего остального. Она постоянно следила, не снимет ли Дороти башмачки, чтобы можно было их украсть. Но Дороти так гордилась ими, что снимала их только когда принимала ванну или ложилась спать. Но старуха очень боялась темноты и потому не могла даже подумать, что можно войти в комнату Дороти, когда та спит, и взять башмачки. Воды же она боялась ещё больше, чем темноты, и пока Дороти купалась, держалась от неё подальше. Она не только никогда не умывалась сама, но вообще делала всё, чтобы на неё не попадала даже капля воды.