Т. 12. ЭКЗОРЦИЗМ. Образ Зверя. Апофеоз - Филип Фармер

Еремейа, казалось, катился сквозь толпу. Он взял Чайлда за руку и вывел на улицу.

Было три минуты после полудня. Солнце казалось желто-зеленым перекошенным шаром. Человек, находившийся на расстоянии ста футов от них, представлялся темной колышущейся фигурой. Когда они шли, за ними тянулись ленты смога, предметы и люди казались то удлиненными, то укороченными. Иллюзия, не более того, поскольку смог не двигался. И ни малейшего даже намека на ветерок. Казалось, жар просачивался вниз, скользил как обезумевший акробат по зелено-серым волокнам, а затем растекался, обволакивая людей.

Спина, лицо и подмышки Чайлда были влажными от пота, но и эта влага не приносила облегчения. Его ноги и промежность также потели. Он сожалел, что у него нет полотенца и плавок. И все-таки здесь было лучше, чем в госпитале. Тяжелый запах потных и напуганных людей < был не очень заметен на фоне стонов и страданий. Теперь Чайлд неожиданно обнаружил, что от Еремейи, который, хотя и был хиппи, остался большим чистюлей, тоже воняет. Запах, исходивший от него, был причудливой смесью табака, марихуаны, ладана, дерьма, пота и выходящего с этим потом смога.

Еремейа посмотрел на Чайлда, закашлялся и с улыбкой сказал:

— От тебя тоже несет, как от двухнедельного утопленника, прости мне это сравнение.

Чайлд, пораженный этим замечанием, промолчал. Еремейа не раз проявлял способности к телепатии. Тем не менее могло быть и другое объяснение, — то, в которое ему не хотелось бы верить. Еремейа мог догадаться, о чем думает приятель, по выражению лица, хотя, по мнению Чайлда, его лицо всегда оставалось бесстрастным.

Детектива не оставляло преотвратное ощущение, что они идут по какому-то туннелю. Чайлд был счастлив, хотя в глазах жгло, а в легких поскрипывало. В действительности ему вовсе не хотелось превращаться в больничного санитара. Ему хотелось оставаться идущей по следу гончей.

ГЛАВА 6

— Ты понимаешь, Хэм, — сказал Чайлд, — вампирический мотив в фильме может ничего не означать, но у меня предчувствие, что из этого что-то может получиться. Пока у меня нет других идей. Может, что и выгорит…

Они стояли на тротуаре и ждали. Машины шли одна за другой плотным потоком. В зеленом тумане они были похожи на слонов: зеленые слоны, идущие плотными рядами на водопой. Огромные глаза горели во мраке. Здесь было одностороннее движение — на запад, но машины ехали на восток.

Был только один способ перебраться на другую сторону. Чайлд спустился на шоссе. Машины ехали очень медленно, так что не составляло труда забраться на капот ближайшей и перепрыгнуть на идущую рядом, затем — на третью, а потом — и на четвертую. Таким образом деггектив и хиппи вскоре добрались до газона разделительной полосы. Испуганные и взбешенные водители и пассажиры ругали их на чем свет стоит, но Еремейа только смеялся, а Чайлд усмехался, глядя на приятеля. Они пересекли разделительную полосу и вновь принялись прыгать с капота на капот. Наконец они выбрались на противоположную сторону шоссе.

Город будто вымер, дома смотрели мертвыми глазницами темных окон. На ближайшем перекрестке светофор работал, но никто из водителей не обращал на него внимания Машины шли на восток по обеим сторонам улицы.

На соседней улице машины двигались быстрее, но не настолько быстро, чтобы на них нельзя было запрыгнуть. Чайлд и Еремейа перебрались через улицу тем же способом Для Еремейи на этот раз дело чуть не кончилось печально — он поскользнулся и едва не скатился с крыши зеленого пикапа, — но и эта мелкая неприятность вызвала у него только лишь взрыв смешанного с кашлем смеха.

В этом районе жил средний класс. В некоторых особняках светились окна, но дом, перед которым они остановились, был погружен в полную темноту.

— Его, наверное, нет дома, — сказал Чайлд.

— Это ничего не значит. Окна у него всегда темные. Если его сейчас нет, значит, он отправился в магазин или на заправочную станцию; они должны сейчас работать, по крайней мере, городское управление это пообещало. Сейчас мы все выясним.

Они пересекли двор. Выходящие на улицу окна казались забитыми или закрытыми изнутри темными досками ставней. Приятели обогнули дом. У въезда в гараж стоял красный дорожный знак, на котором яркими желтыми буквами было выведено: «МИСТЕР УЖАС ЖИВЕТ И ЗДРАВСТВУЕТ ЗДЕСЬ»

Позади дома оказалось что-то вроде внутреннего дворика, напоминавшего почему-то кладбище. Одинокое дерево, склонившееся под углом сорок пять градусов, нависало над домом. Масса листвы и сучьев накрыла один из скатов крыши и террасу, будто огромная зеленая рука. Весь изогнутый ствол дерева покрывали странные серые наросты, так что Чайлду вначале показалось, что оно бутафорское Словно кто-то построил декорацию для съемки фильма ужасов.

На двери и стенах возле нее красовались многочисленные надписи: одни — шутливые, другие — поучительные. На стены были прибиты маски Дракулы, Оборотня, монстра Франкенштейна. Висели здесь и таблички: «НЕ КУРИТЬ» — нескольких размеров и форм, а еще одна запрещала приносить в дом алкогольные напитки.

Еремейа нажал кнопку звонка, служащую носом нарисованной вокруг нее физиономии монстра. Изнутри раздался звук колокола, затем несколько органных аккордов из «Печального воскресенья».

И ничего больше.

Еремейа немного подождал и опять позвонил. Вновь раздались колокольный бой и органная музыка, но дверь не открылась.

Ударив в дверь кулаком, Еремейа крикнул, напрягая голос:

— Открывай, Вулли! Я знаю, что ты дома! Все в порядке! Это я, Гамлет Еремейа, твой верный поклонник!

Маленькое смотровое окошко в двери скользнуло в сторону, из него брызнул свет. Свет пропал, затем опять вспыхнул и пропал окончательно, когда окошко захлопнулось. С громким скрипом ржавых петель дверь открылась. Через несколько секунд Чайлд понял, что все эти странные звуки — и перезвон колоколов, и органные аккорды, и скрип петель — магнитофонная запись.

— Добро пожаловать, — произнес чей-то мягкий баритон.

Еремейа хлопнул Чайлда по плечу, давая ему понять, чтобы он шел первым. Они вошли внутрь.

Хозяин немедленно захлопнул за ними дверь, задвинул три больших засова и вернул на место две дверные цепочки.

В комнате царил такой беспорядок, что Чайлд поначалу вообще не мог ничего разобрать, а потому сосредоточил все свое внимание на человеке, которого Еремейа представил как Вульстона Хипиша, или просто Вулли.

Вулли был высоким, тучным, с небольшим животиком и двойным подбородком. От носа к подбородку спускались моржовые усы, а на мясистом носу сидели квадратные без оправы очки. Копна прямых рыжих волос даже и не думала редеть. Глаза за очками были бледно-серыми. Он сутулился, как человек, проведший большую часть жизни за письменным столом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});