Границы бесконечности - Лоис Буджолд

Хижина Харры стояла в самом конце длинной низины, где та переходила в овраг. С виду там было очень спокойно и безлюдно. На хижину падала кружевная тень.

— Ты уверена, что не хочешь отправиться к матери? — с сомнением спросил Майлз. Харра покачала головой. Она соскользнула с Толстячка, Майлз и Пим спешились и вошли за нею в дом.

Хижина имела обычную планировку: одна комната с очагом из тёсаных каменных блоков и широкое крытое крыльцо. Воду, очевидно, носили из ручья в овраге. Пим остановил их жестом поднятой руки и вошёл первым, положив руку на парализатор. Если Лем Цурик бежал, быть может, он сначала завернул к себе домой? Пим всю дорогу проверял сканером купы кустов совершенно невинного вида.

Хижина была пуста. Хотя ее покинули совсем недавно; здесь не было долгого, пыльного запустения, какое можно было бы ожидать после восьмидневного отсутствия сражённых горем обитателей. У раковины стояла грязная посуда: свидетельство нескольких торопливых трапез. В постели спали, она была смята и не застелена. Кое-где валялись предметы мужской одежды. Харра машинально начала двигаться по комнате, прибираясь, как бы заново утверждая своё присутствие здесь, своё существование, свою значимость. Пусть она не может управлять событиями своей жизни, но хоть в этой комнатке у неё будет всё как следует.

Единственным нетронутым предметом в комнате оставалась колыбелька, стоявшая возле кровати, с аккуратно сложенными одеяльцами. Харра бежала в Форкосиган-Сюрло через несколько часов после похорон.

Майлз блуждал по комнате, проверяя, что видно из окон. «Харра, ты не могла бы показать, где ты собирала свою блестянику?»

Она повела их по оврагу. Майлз засёк время. Пим с несчастным видом пытался наблюдать одновременно за кустами и за Майлзом, готовый поймать его прежде, чем тот, споткнувшись, сломает себе что-нибудь. Уже трижды он протягивал руки, пытаясь схватить Майлза и спасти от падения. После третьего раза Майлз был уже готов послать его куда-нибудь подальше. Однако Майлз понимал, что Пим заботится и о своих интересах. Если Майлз сломает ногу, то именно Пиму придётся вытаскивать его отсюда.

Блестяничная поляна была примерно в километре по оврагу. Майлз сорвал несколько красных ягод с семечками и рассеянно съел их, оглядываясь по сторонам, а Харра и Пим почтительно ждали. Послеполуденное солнце бросало косые лучи меж зелёных и бурых листьев, но на дне оврага уже притаились серые и холодные ранние сумерки. Плети блестяники ползли вверх, цепляясь за скалы, соблазнительно свисали и манили достать их, рискнув шеей. Майлз переборол это искушение, так как вообще не особенно любил блестянику.

— Если бы кто-нибудь позвал тебя из хижины, ты бы не услышала отсюда, верно? — заметил Майлз.

— Нет, милорд.

— Сколько времени примерно ты собирала ягоды?

— Примерно корзину собрала, — пожала плечами Харра.

Очевидно, что у женщины не было часов-хроно.

— Ну, допустим, час. Двадцать минут на дорогу в каждый конец. Получается, в то утро тебя не было дома примерно два часа. Твоя хижина не была заперта на замок?

— Только на задвижку, милорд.

— Хм.

Способ, мотив и возможность, как подчеркнул чиновник из окружного суда. Способ они уже установили, к нему мог прибегнуть кто угодно. По-видимому, с возможностью дело обстояло так же плохо. Любой мог зайти в хижину, сделать своё дело и уйти незамеченным и неуслышанным. Было уже поздно использовать детектор ауры — прибор, показывающий передвижения по комнате в виде сверкающих призрачных форм — даже если бы он был у Майлза с собой.

Факты, ха-ха. Они вернулись к мотиву, к мутному брожению человеческой души. Гадай как хочешь.

Майлз, согласно инструкциям следователя окружного суда, старался не создавать себе предвзятого мнения об обвиняемом, но ему было труднее и труднее сопротивляться уверенности Харры. До сих пор всё, что она говорила, оказывалось правдой.

Они оставили Харру, которая, утвердившись в своём маленьком доме, механически двигалась по кругу обычных хозяйственных дел, будто посредством некого волшебства она могла таким образом восстановить нормальное течение своей жизни.

— Ты уверена, что с тобой будет всё в порядке? — спросил Майлз, подбирая поводья Дурачка-Толстячка и усаживаясь в седло. — Я всё время думаю, если твой муж где-то поблизости, он может заглянуть домой. Ты говоришь, ничего из вещей не пропало, значит, непохоже, что он был здесь и ушёл до нашего прибытия. Тыне хочешь, чтобы кто-нибудь остался здесь с тобой?

— Нет, милорд. — Она стояла на крыльце, опираясь о метлу. — Я… я хотела немного побыть одна.

— Ну… ну ладно. Я, э-э, я дам тебе знать, если случится что-нибудь важное.

— Благодарю Вас, милорд. — По ее голосу было ясно, что она и вправду хочет остаться одна. Майлз воспринял намёк.

На тропе, ведущей обратно в дом старосты Кейрела, в широком месте, Пим и Майлз поехали бок обок. Пим, всё ещё в напряжении, высматривал неведомые опасности в кустах.

— Милорд, я бы хотел предложить Вам в качестве следующего логичного шага мобилизовать всех физически крепких мужчин деревни на охоту за Цуриком. Вы установили несомненно, что убийство младенца было убийством.

Интересный оборот, сухо подумал Майлз. Даже Пим не считает это тавтологией. Бедный мой Барраяр.

— На первый взгляд, это кажется разумным, сержант Пим, но не приходило ли Вам в голову, что половина всех физически крепких мужчин деревни, вероятно, находится в родстве с Лемом Цуриком?

— Это может оказать психологический эффект. Если устроить переполох и как можно больше мешать нормальной жизни деревни, то, может быть, кто-нибудь выдаст его, хотя бы для того, чтобы это наконец прекратилось.

— Хм, возможно. Если предположить, что он еще в этих краях. Он, может быть, был уже на полпути к побережью, когда мы заканчивали вскрытие.

— Только если у него была возможность воспользоваться транспортом. — Пим посмотрел на пустое небо.

— Откуда мы знаем, может, у кого-нибудь из его троюродных братьев в сарае стоит старый проржавевший флайер. Но… он никогда не выезжал из Лесной Долины. Вряд ли он знал бы, как скрыться, куда бежать. Ну, если он покинул округ, то эта проблема переходит к Имперской Полиции, а я могу умыть руки. — Счастливая мысль. — Но одна из вещей, которые меня беспокоят, вернее, меня беспокоит многое — очень уж противоречивый портрет нашего главного подозреваемого складывается у меня. Ты заметил противоречия?

— Боюсь, что нет, милорд.

— Хм. Кстати, куда староста Кейрел водил вас арестовывать этого парня?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});