Стальное княжество. Книга 1. Цена свободы - Инна Живетьева

– Ну не люблю я фэнтези.

– А вы чего такие мокрые? – перевел разговор Дань.

Аля подумала, что к нему можно было бы прийти поплакаться в жилетку. Всегда выдержанный, не очень симпатичный – слишком бесцветный, – но такой привычный, словно учились вместе с первого класса, а до того в одной песочнице куличики лепили.

Маша рассказала про посиделки над картошкой и пожаловалась, что их не покормили.

– А вы?

– Пахали в саду, как механические лопаты, – отозвался из-за Алиного плеча Влад. – Карт достал. У меня уши опухли про крапп слушать.

– А Син молчал целый день, – поделился Рик. – Но работать заставляет, головы не поднимешь. Старались, конечно, на караулку посматривать. Обязательно хоть один, да торчит на пороге. Даже обедают порознь.

Влад кивнул.

– У главных ворот так же.

– Ночью бы проверить, – сказал Рик. – Задний двор в умывальне из окна видно, я схожу.

– Проще от нас, – заметила Сима. – Я сделаю.

– Договорились. А вот как с главными быть?

– Нам Минка галерею показала, оттуда весь сад как на ладони, – сказала Аля. – Поднимаешься на второй этаж по боковой лестнице, влево по стене – вторая дверь.

Влад скривился.

– Дура, что ли, туда ночью лезть.

– Зато ты больно умный!

Славка перебил их:

– Ладно, для начала этой караулки хватит, там посмотрим.

Аля подышала на пальцы, все еще не отошедшие от ледяной воды. Как же хочется есть! Даже голова кружится.

– Ну, как вам Ласк? – спросила Лера.

– По-моему, просто дундук, – ответил Славка. – Зак, его… оруженосец, что ли? – и то умнее. Представляете, чем эффектнее прием – ну, чисто внешне, – тем Ласку больше нравится. Нижняя защита почти по нолям.

– А вы здорово сражаетесь, – похвалил Рик.

У Али начали слипаться глаза. Сквозь полудрему доносились обрывки фраз: что-то про оружие, соревнования. Голоса терялись, уплывали, их заглушил почудившийся стук картошки: хорошая, плохая, хорошая… Аля заснула, привалившись к плечу Влада.

«Луна тут совсем как наша. Или это и есть наша? Созвездия похожи. Вроде бы». Славка лежал затылком к окну, и небо ему было не видно. Вставать же, чтобы проверить, не хотелось. Он осторожно перевернулся на живот – после множества боев и скачки ныли все мышцы. Поднял голову. Нет, высоко оконце, и его загораживает забор. Просачивается сквозь мутное стекло свет, с трудом разбавляет темноту.

Алешка тоже не спит. Лежит на спине, поднеся руку вплотную к глазам, и рассматривает клеймо.

Славка сказал сердитым шепотом:

– Да отцепись ты от него.

Алешка опустил руку. Помедлив, тоже перевернулся, теперь можно было говорить совсем тихо.

– Славка, как ты выдерживаешь, а?

– Не думаю о доме, – признался он.

– Получается?

– Честно? Не очень. Начинаю сам себе доказывать, что нам еще повезло. Вон, Рика встретили, он помочь обещал. Не распродали поодиночке. Могло куда похуже занести. В шахту, на плантации. Ну я не знаю! Поставили бы какой жернов крутить, чтобы как лошади, по кругу.

– С лошадьми здесь обращаются лучше.

– Ну и что. Мы все равно убежим.

– Если не будет поздно.

– В смысле?

Алешка снова повел перед глазами рукой.

– Знаешь, я сегодня подумал… Ну, когда тэм взбесился. Убил бы меня разом – и все.

Славку как ледяной водой окатило.

– Сдурел! Ты это прекрати!

– Тихо! Всех перебудишь.

Славка прислушался. Вроде спят, только у окна Влад выспрашивает у Кости неразборчивым шепотом.

– А ты хрень всякую несешь.

Алешка уперся подбородком в скрещенные руки.

– Конюху сегодня сам морду подставил. А завтра? Хозяину плеть в зубах принесу?

– Ты-то, – хмыкнул Славка.

Алешка показал метку.

– Я. Вот, видишь? Собственность Ласка Керино.

– Фигня!

– Нет, Славка. Мы каждый день делаем еще один шаг. Сначала согласились работать. Потом – говорить «хозяин». Поставить клеймо. А завтра? Я не хочу так больше. Не могу. Знаешь, боль все-таки забывается. Но унижение… Бьют, а ты… Понимаешь, даже не они унижают, а сам себя, тем, что не возникаешь. Вот что самое противное!

– Я знаю, что может быть хуже, – у Славки перехватило дыхание. – Бессилие. Когда у тебя на глазах бьют, а ты ничего не можешь сделать! Вообще! Стоять и… Мне надоело смотреть, как ты получаешь по роже! Вот удовольствие! Знаешь, Лешка, нарываться начнешь, я лучше сам тебе в морду дам, понял?! Придумал: «Убил бы разом!» Иди еще, голову в петлю сунь! Че хозяина-то затруднять?

В темноте лица было не разглядеть, а Алешка все молчал. Потом сказал наконец:

– Нет. Вешаться я не собираюсь. Что уж, по-твоему, совсем слизняк?

– Тьфу, блин! Откуда только с характером таким дурацким взялся. Нашел же дрид, чтоб ему!

– Угу, специально ходил и меня искал.

– А вдруг? Я все время про это думаю. Ну почему – мы? Не взрослые, не ученые какие-нибудь. Талантами особыми не отмечены.

– А фехтование ваше?

– Так не чемпионы же! Кстати, смотри: не самое популярное увлечение, правда? А тут я и Сима. Двое из десяти! Не понимаю. Ну ладно бы, изучали нас как подопытных кроликов. Нет, продали со скидкой – и все. Как будто не из другого мира приволокли, а из местной деревни. Я-то думал, мы тут экзотика, от любопытных отбиваться придется. А всем пофиг.

Алешка пожал плечами.

– Рик тоже… – продолжал Славка. – Нас ни о чем не спрашивает, о себе не говорит. Странный. Дарл, Ласк – тэмы, из знатных. А Рик, пацан совсем, намного их образованнее. Рассказывает, как по писаному чешет. Опять же – кадет из княжеской дружины, приближен, так сказать. Почему не сказал об этом Дарлу? Пусть бы выкупили, и все, он дома. В плен его как-то по-дурацки взяли, если не врет. Сходил за водичкой.

– Как мы в школу.

Не засыпали долго. Уже языки отяжели, веки слипались, а все казалось – о чем-то не договорили.

Во сне Славка метался по улицам странного города – наполовину увиденного сегодня, наполовину придуманного, вычитанного в книгах, – и искал. То ли выход, то ли амулет, то ли дрида, то ли Алешку – так и не понял.

Глава 4

«Сегодня неделя, как мы в Росвеле». Аля проснулась, но осталась лежать, не открывая глаза. Хорошо, что Славка ведет календарь, втыкая между досками соломинки. Иначе бы дни давно смешались, а так известно – сегодня тринадцатый, считая от появления на опушке леса. Как говорит Рик, пятый день Коня. В милиции должны были принять заявление, а мама перестала звонить на сотовый. Или все набирает номер? Аля промокнула влажные ресницы.

Да, тринадцатый. Число несчастливое, и день предстоит неудачный. Вчера тэм явился пьяный, чуть с седла не падал. Значит, сегодня будет торчать дома до обеда. Шпынять всех подряд, придираться и раздавать тумаки. Дотянуть бы до вечера…

Вечер – крохотный его кусочек между возвращением ребят из трактира и полуночью, – самое спокойное время. Фло уходит к себе. Ласк уже дрыхнет. Только управляющий бдит, появляясь то на кухне, то во дворе, то на галерее – осматривает владения сверху. Но пока магические силы не разнесут над городом бой далеких часов, он смотрит на занятия рабов сквозь пальцы, лишь бы не шумели и не покидали отведенной им территории – полуподвала и заднего двора. Они и не покидают. Облюбовали себе место под широкой лестницей, спускающейся с галереи. Она служит крышей, стеной – поленница, несколько толстых чурок – сиденьями. Там лучше, чем в темных затхлых комнатах. Из-за ограды долетают отголоски вечерней жизни: разговоры, смех, стук копыт – чужие звуки, так похожие и не похожие на шум родного города. Когда ветер меняет направление, пахнет садом, сладковато-нежно. Охранники не обращают на ребят внимания, зато их самих отлично видно.

Но до вечера еще далеко.

«Я хочу домой!» – подумала Аля и все-таки открыла глаза. Так и есть: Сима уже встала и прилипла к окну, наблюдая за караулкой. Маша и Лера спят. Недолго им осталось, скоро прибежит Минка, начнет верещать.

Аля обулась, одернула примятую за ночь рубашку и выскользнула в коридор.

За противоположной дверью тихо. Это девочкам приходится подниматься ни свет ни заря, помогать Барбе готовить завтрак для рабов. Мальчишкам удается поспать на часок подольше. Зато днем они выматываются так, что потом еле ноги таскают. У Алешки уже черно под глазами, скулы торчат. Еще нашел развлечение – с Миханом бодаться! То взглянет не так, то «господина» пропустит, то голову не наклонит. А управляющий бьет, не снимая кольца – новые ссадины поверх старых. «Впрочем, еще неизвестно, что хуже», – вздохнула Аля. Если Алешка смиряется – пусть хоть на день, на час! – потом сам себя грызть начинает. Ходит – губы сжаты, глаза отсутствующие, внутрь себя смотрит и точно видит там что-то мерзкое. Алю просто знобить начинает. И хоть зарекалась молчать, все одно выпалит что поязвительней. Пусть уж лучше на нее злится.