Конан и пророк Тьмы - Грегори Арчер

Победитель посмотрел в глаза побежденному, из которых уходила жизнь. В глазах этих не было ни страха, ни ненависти — одна лишь безысходная тоска…

Конан отвернулся. Значит, для чернокожего смерть — избавление. Так что же это за место, где воин предпочитает самоубийство возможности выжить, пусть и ценой временного поражения? Он быстро обернулся по сторонам в поисках ответа, а заодно и путей освобождения…

Но он не успел больше ни о чем подумать, ни что-либо сделать: весь мир застлало ослепительно сверкающее сплетение, похожее на паутину, и киммериец погрузился в вязкую, лишенную надежды, дремотную пустоту.

* * *

Дальше — лишь драки и пустота. Кровавые поединки на арене, паутинообразная вспышка перед глазами опять провал в таинственный дурман, из которого не давалось вырваться напряжением воли, а что еще можно противопоставить явно колдовскому наваждению — неизвестно.

Правда, не смирившемуся с порабощением разуму иногда, на какие-то мгновения, удавалось выйти из-под проклятых чар. Тогда перед глазами вставала все та же паутина; впрочем, бывало, в ней появлялся разрыв, сквозь который на мгновение возникала реальность, но яркие нити тут же стягивались вновь и восстанавливали порванную сеть. И снова наступало забытье. Лишь на время боев, под свист и улюлюканье переполненных трибун его мозг освобождался от заклятия, возвращалась прежние сила и ловкость, рефлексы и навыки работали безотказно, зрение и слух не слабели. И поэтому он пока побеждал в гладиаторских схватках… Хотя по одному противнику против варвара давно уже не выставляли — слишком скоротечными, малокровными и, стало быть, малоинтересными для публики оказывались поединки.

Однажды Конану пришлось сразиться с полутора дюжиной вооруженных вилами и топорами людей, принадлежащих к неизвестному ему низкорослому племени. Бойцы из них были никудышные, но отчаянно храбрые, для которых, как и для него, смерть с оружием в руках, очевидно, означала лишь почетный переход в иной мир, где подобных им встречают как героев. И бородачи продолжали сражаться, даже истекая кровью и получив смертельные ранения… С такими воинами хотелось драться плечом к плечу, а не против них, и, хотя Конан одолел всех, но после боя его тело с ног до головы покрывали многочисленные раны и собственная кровь.

Однако, в очередной раз выйдя из отупляющей дремоты и снова оказавшись на той же арене, киммериец обнаружил на теле лишь давно зарубцевавшиеся шрамы. Не ощущалось ни слабости, ни боли, ни усталости. Все это лишний раз подтверждало его догадки о том, что он находится в сетях колдовства. «Буду убивать каждого мага, что попадется мне на пути. Черных, белых, разноцветных. Истреблю под корень мерзкое отродье — неоднократно в моменты просветления вспыхивала в голове варвара свирепая мысль. Но для ее осуществления требовался самый пустяк: избавиться от чар, которые снова и снова погружали его мозг в пустоту…

В победе своего гладиатора Хашид не сомневался.

Глава шестая

В другом помещении, совсем рядом с камерой, где неподвижно сидел Конан, к выходу на гладиаторскую арену готовился Амин, его противник, личный телохранитель туранского шаха. Вернее, его готовили.

Обнаженный, он лежал на деревянном топчане, недостаточно широком для него, а десяток невольниц — из тех, у кого руки посильнее,— разминали его телеса, попутно втирая в кожу мазь, сотворенную из змеиного яда, черного лотоса и более полудюжины редких и дорогих трав. Стоившая баснословных денег мазь оправдывала затраты: под ее воздействием мышцы становились более эластичными и выносливыми и менее чувствительными к боли. Тело, впитавшее это снадобье, двигалось невероятно легко — человек переставал чувствовать почти запредельные нагрузки…

Хотя для Амина подобные втирания были излишним баловством. Он и без них не знал себе равных по силе, по быстроте, по умению владеть любым видом оружия…

Оружие? Он с голыми руками мог выйти против вооруженного до зубов воина и выиграть бой, ибо мало кто из считающих себя настоящими бойцами сумел бы нанести вред его телу — защищенному кожей толстой и прочной, как панцирь черепахи, с мускулами, в которые, казалось, были вживлены металлические нити.

Кстати, не так уж не правы были те, кто называл мышцы Амина стальными.

Подобно сатрапу Вагарана, туранский шах Джумаль был в прекрасном расположении духа и уже прикидывал, как распорядится своим выигрышем — кучей золота, равной весу верблюда вместе с упряжью. Ведь его личный телохранитель и лучший на земле боец проиграть не может никому… по крайней мере, никому из людей. А почему — об этом на всем белом свете знал один лишь шах. Только он владел тайной, кем на самом деле является его верный страж, его всегдашняя тень, воин по имени Амин.

Даже самому Амину было неведомо о том, что он родной сын шаха Джумаля.

Шах хотел иметь потомство. Но у многочисленных жен и наложниц от него появлялись на свет только девочки. И не помогали советы врачевателей и магов. Целебные снадобья, мази, заговоры и заклинания пропадали впустую — число дочерей росло год от года. Да и не столько наследник престола был нужен шаху, сколько продолжатель рода и убежденность в том, что сам Джумаль — настоящий мужчина, способный зачать такого же мужчину.

И вот в один из дней придворный маг, старец Йорхи, служивший еще и отцу, и деду шаха, попросил удостоить его беседой с глазу на глаз. После изъявлений любви и почтения, Йорхи заговорил о том, что привело его в этот день в покои повелителя.

— Всемогущий, прости мне мои непозволительные откровенность и прямоту. Я верно служил твоему отцу. Я — твой преданнейший раб. Всю мою затянувшуюся жизнь и все мое скромное искусство я посвятил вашему роду. Я знаю тебя с твоего первого младенческого писка, как знал и отца твоего. Волею богов и твоим милостивейшим соизволением ведомы мне священные тайны твоего рождения, твоей жизни и твоих недугов. Долгие годы я тщетно пытался докопаться до первопричин твоего беспокойства, омрачающего твое богоугодное правление и твою по заслугам благополучную жизненную дорогу. Увы, первоистина осталась скрытой от меня, ибо все то, что хотят скрыть боги от глаз человеческих, остается недосягаемым. Но, солнцеликий, я узнал, как помочь тебе обрести то, что по неведомым причинам доселе было невозможно. Я узнал о том единственном способе, коий в состоянии разрушить черное проклятие твоей судьбы, и ты сможешь стать отцом ребенка мужского пола. Правда… Старец, замявшись, опустил очи долу.

— Говори, Йорхи! Говори! — Вино выплеснулось из серебряного кубка, который сжимала рука шаха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});