Стихи и проза - ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ

Я зависти к ним не питаю,

Но все же обидно подчас,

Что нам до них – как до Китая,

А им – как до лампы до нас.

С другом мы пошли к путанам…

С другом мы пошли к путанам,

Там сказали: – от винта! – нам.

– За бумажные рубли

Вы бы жен своих могли.

Сюжет впотьмах

Какая ночь, едрит твою!

Черней Ремарка обелиска,

Стоит звезда, склонившись низко

У бездны мрачной на краю.

Звезда стоит… А что Ремарк?

Он пиво пьет, поскольку немец.

При чем тут пиво?.. Вечер темец…

Уже теплей… Пустынный парк

Спит, как сурок; без задних ног,

Тот, от которого Бетховен

Никак отделаться не мог,

Поскольку не был бездуховен,

Не то, что нынешние мы…

Но тут опять отход от темы,

От темы ночи… темы тьмы…

Никак в проклятой темноте мы

Повествование загнать

Не можем в заданное русло….

Ах, отчего душе так грустно

Рукой усталой окунать

Перо в чернильницыно лоно?..

Опять знакомо все до стона…

Как там? „…волшебницыных уст“.

Там вроде все куда-то плыли…

По направленью к Свану… Или

В том направленье плавал Пруст?..

Марсельцы не забудут Пруста,

Который чуть не сбился с курса

ВКП(б), что Верном был,

Пока компас не подложил

Ему в топор один предатель,

Но, впрочем, видел все Создатель,

И тот потом недолго жил.

Короче ночь… чем день зимой…

Зимой короче день, а летом

Короче ночь… Ах, боже мой,

Не проще ль написать об этом,

Сюжет направив в колею,

Куда-то сносит все с которой

Рукой уверенной и скорой:

„Какая ночь, едрит твою!“

Ты куда бежишь, нога…

Ты куда бежишь, нога,

Поздней ночью

От родного очага,

Крыши отчей?

Из домашнего тепла

И уюта

Босиком одна ушла

Почему ты?

Или чем тебя, нога,

Кто обидел,

Что пустилась ты в бега

В голом виде?

Иль нездешние блага

Соблазнили?

Иль чужие берега

Поманили?

Будь там Лондон, будь Париж,

Будь хоть Штаты,

От себя не убежишь

Ни на шаг ты.

Ты ж не баба, не Яга

Костяная,

Ты как есть моя нога,

Коренная.

Так зачем тебе чулки

Да колготки,

Пропадешь ты от тоски

Да от водки.

Ходоки

Увязав покрепче узелки,

Запася в дорогу хлеба-соли,

Шли в Москву за правдой ходоки

В Комитет народного контроля.

Шли они огромною страной,

Били их дожди, стегали ветры,

Много верст осталось за спиной,

Не считая просто километров.

Встретил их суровый Комитет

Как родных – заботой и приветом,

Пригласил в огромный кабинет,

Ленина украшенный портретом.

Обещал порядок навести

Не позднее будущей недели,

Пожелал счастливого пути

И успехов в благородном деле.

Подписал на выход пропуска,

Проводил сердечно до порога.

И, от счастья обалдев слегка,

Ходоки отправились в дорогу.

Шли они огромною страной,

Далека была дорога к дому,

Но настрой их был совсем иной,

И сердца их бились по-другому.

Не утратив веры ни на малость,

Бедам и невзгодам вопреки,

Позабыв про страшную усталость,

Возвращались с правдой ходоки.

Чей старичок?

Вот раздался страшный стук,

А за ним ужасный крик,

Потому что это вдруг

На асфальт упал старик.

Вот упал он и лежит,

Словно с сыром бутерброд,

А вокруг него спешит

По делам своим народ.

Я поднял его с земли,

И спросил я напрямик:

– Чей, товарищи, в пыли

Тут валяется старик?

Кто владелец старичка?

Пусть сейчас же заберет!

Он живой еще пока,

Но, того гляди, помрет.

Это все же не бычок,

Не троллейбусный билет,

Это все же старичок

И весьма преклонных лет.

Тут из тела старичка

Тихо выползла душа,

Отряхнулась не спеша

И взлетела в облака.

Прислонив его к стене,

Я побрел печально прочь.

Больше нечем было мне

Старичку тому помочь.

Человек сидит на стуле…

Человек сидит на стуле,

Устремив в пространство взгляд,

А вокруг летают пули,

Кони бешено храпят.

Рвутся атомные бомбы,

Сея ужас и печаль,

Мог упасть со стула он бы

И разбиться невзначай.

Но упорно продолжает

Никуда не падать он,

Чем бесспорно нарушает

Равновесия закон.

То ли здесь числа просчеты,

Что сомнительно весьма,

То ли есть на свете что-то

Выше смерти и ума.

Это что?

– Это что растет у вас

Между глаз?

Извиняюсь за вопрос.

– Это нос.

– И давно он там растет?

– Где-то с год.

– А что было до него?

– Ничего.

– Не мешает ли он вам

По утрам?

– Утром нет. Вот ночью – да,

Иногда.

– Может, как-нибудь его

Вам того?..

Обратились бы к врачу.

– Не хочу.

Он, глядишь, и сам пройдет

Через год,

А пока пускай растет

Взад-вперед.

Я женщину одну любил…

Я женщину одну любил

Тому назад лет двадцать,

Но у нее был муж дебил

И нам пришлось расстаться.

А может быть, не прав я был?

Ведь если разобраться:

Ну эка невидаль, дебил,

Так что ж теперь, стреляться?

Нет, все же прав тогда я был,

Хоть и обидно было,

А то б он точно нас прибил,

Ну что возьмешь с дебила?

Я шел к Смоленской по Арбату…

Я шел к Смоленской по Арбату,

По стороне его по правой,

И вдруг увидел там Булата,

Он оказался Окуджавой.

Хотя он выглядел нестаро,

Была в глазах его усталость,

Была в руках его гитара,

Что мне излишним показалось.

Акын арбатского асфальта

Шел в направлении заката…

На мостовой крутили сальто

Два полуголых акробата.

Долговолосые пииты

Слагали платные сонеты,

В одеждах диких кришнаиты

Конец предсказывали света.

И женщины, чей род занятий

Не оставлял сомнений тени,

Раскрыв бесстыжие объятья,

Сулили гражданам забвенье.

– Ужель о том звенели струны

Моей подруги либеральной?! -

Воскликнул скальд, меча перуны

В картины адрес аморальной.

Был смех толпы ему ответом,

Ему, обласканному небом…

Я был, товарищи, при этом,

Но лучше б я при этом не был.

1990

Букет цветов

На рынке женщина купила

Букет цветов, букет цветов,

И мне, безумцу, подарила

Букет цветов, букет цветов.

И чтобы не увял он сразу,

Букет цветов, букет цветов,

Я тот букет поставил в вазу,

Букет цветов, букет цветов.

И вот стоит теперь он в вазе,

Букет цветов, букет цветов,

И повторяю я в экстазе:

„Букет цветов, букет цветов“.

Навек душа тобой согрета,

Букет цветов, букет цветов,

Лишь два отныне в ней предмета:

Один – букет, другой – цветов

В помойке роется старушка…

В помойке роется старушка

На пропитания предмет,

Заплесневелая горбушка -

Ее бесхитростный обед.

Горбушку съест, попьет из лужи,

Взлетит на ветку – и поет,

Покуда солнце не зайдет.

А там, глядишь, пора на ужин…

Гуляли мы по высшей мерке…

Гуляли мы по высшей мерке,

Ничто нам было нипочем,

Взлетали в небо фейерверки,

Лилось шампанское ручьем.

Какое время было, блин!

Какие люди были, что ты!

О них не сложено былин,

Зато остались анекдоты.

Какой вокруг расцвел дизайн,

Какие оперы лабали,

Каких нам не открылось тайн,

Какие нам открылись дали.

Какие мощные умы