Флибустьеры - Густав Эмар

— Запомните хорошенько каждое мое слово, все они имеют для вас огромную важность, друг мой. От этого положительно зависит успех вашего путешествия в Новый Свет.

— Говорите, ни одна буква не будет забыта мной, — перебил граф с лихорадочным нетерпением.

— Когда иностранцы начали переселяться в Америку, образовалось общество смелых людей без чести и совести, не знавшее ни милосердия, ни снисхождения, не признававшее никакого правительства, никакой национальности, так как на самом деле в нем были представители всяких национальностей. Это товарищество было основано на острове Черепахи 13, неведомой, неприступной скале, затерянной в безмерных пространствах океана. Оно управлялось правительством, чудовищным вследствие того, что основанием его владычества являлось насилие, и признавало только одно право — право сильного. Эти смельчаки составили для себя поистине драконовский устав и назвались береговыми братьями. Они разделились на две группы: буканьеров и флибустьеров.

Буканьеры бродили по девственным лесам, охотились за бизонами, флибустьеры плавали по морям и вели непрестанную войну со всеми флагами под предлогом войны с испанцами. На самом же деле они занимались только грабежом богатых в пользу бедных — единственное найденное ими средство для установления равновесия между этими двумя классами. Береговые братья набирались из подонков без рода и племени, прибывавших из Старого Света. Они стали настолько сильными, что испанцы трепетали за свои владения. Один из блестящих королей Франции не брезговал заключать с ними договоры и направлять к ним посла. Затем в силу обстоятельств, подобно всем государствам, возродившимся из анархии и не имевшим в себе жизненного, объединяющего начала, когда морские державы почувствовали в себе силу, береговые братья как-то утихли, смирились. Чтобы отделаться от них, полагали, что их требуется не победить, а разобщить. Это оказалось не так-то легко, и вы в этом сейчас убедитесь. Прошу простить меня за длинное и скучное отступление, но оно необходимо, чтобы вы поняли то, что я вам расскажу сейчас.

— Уже половина пятого, — заметил граф, — нам остается не более сорока минут.

— Этого хоть и немного, но вполне достаточно, — ответил барон. — Итак, я продолжаю. Береговые братья не были уничтожены, и их не удалось разъединить, они преобразовались, с неслыханной ловкостью приспособившись к новым требованиям и веяниям времени. Они переменили шкуру — тигры приняли личину лисиц. Общество береговых братьев стало обществом дофиеров. Вместо того, чтобы смело идти вперед, как прежде, с топором в руках и кинжалом за поясом, бросаться на абордаж неприятельского судна, они роют ныне подземные ходы. В настоящее время дофиеры — владыки Нового Света. Их нигде нет, но они вездесущи, они царят над всем, их влияние чувствуется во всех классах общества, они встречаются повсюду, но их никто нигде не может поймать. Это они отторгли Соединенные Штаты от Англии, Перу, Чили и Мексику от Испании. Могущество их тем более безгранично, что оно сокровенно, неведомо и почти никем не признается, в этом их сила. Быть непризнаваемым — вот в чем заключается сила каждого общества, считающегося тайным, к чему оно и должно стремиться. В Америке не проходит ни одной революции, ни одного движения, чтобы в них не выразилось влияние дофиеров, и не выразилось победоносно — иногда в пользу успеха движения, иногда в пользу его уничтожения. Они всемогущи, они составляют все. Вне их круга ничего нельзя предпринять даже с малейшей надеждой на успех. Итак, вот во что в силу хода вещей преобразовались менее чем за два века береговые братья — в дофиеров, в ту ось, вокруг которой вращается, даже не подозревая об этом, вся жизнь Нового Света. Достоин сожаления жребий этой чудной страны, на который она осуждена с самого своего открытия, — быть всегда в руках бандитов всякого рода, которые, по-видимому, задались единственной целью эксплуатировать ее во всех формах, не давая ей ни возможности, ни надежды на освобождение!

Последовало довольно продолжительное молчание. Каждый раздумывал о том, что ему довелось услышать. Сам барон уронил голову на руки и, по-видимому, совсем погрузился в мир образов, им же самим вызванных, в мир воспоминаний, полных скорби и горечи.

Отдаленный звук ехавшего экипажа, быстро приближавшегося, напомнил графу де Лорайлю, что тяжелая минута отъезда наступает.

— Вот мой экипаж, — проговорил он, — я еду, я не слушаю больше.

— Еще одну минуту, — продолжал барон. — Скажите последнее прости вашим друзьям и товарищам.

И, подчиняясь против воли влиянию этого удивительного человека, граф повиновался, казалось, не обратив внимания на его слова.

Он поднялся, обнял каждого из своих друзей, каждому тепло пожал руку, выслушал искренние пожелания успеха и вышел из кабинета в сопровождении барона.

Почтовая карета ожидала у крыльца кафе. Молодые друзья открыли окна кабинета и посылали отъезжавшему другу последние прощальные приветствия.

Граф бросил долгий взгляд на бульвар. Ночь была темна, дождь хотя и перестал, но по небу неслись тяжелые тучи, газовые рожки мерцали в тумане, как далекие звезды.

— Прощайте! — проговорил граф подавленным голосом. — Прощайте! Кто знает, вернусь ли я?

— Не теряйте бодрости! — раздался над его ухом суровый голос.

Молодой человек встрепенулся, рядом с ним стоял барон.

— Садитесь, мой друг, — проговорил тот, помогая ему сесть в экипаж, — я еду с вами до заставы.

Граф влез в карету и с волнением опустился на сиденье.

— На Нормандское шоссе! — крикнул барон почтальону, захлопывая дверцу.

Почтальон щелкнул бичом, карета тронулась.

— Прощайте, до свидания, — донеслись до отъезжающих голоса друзей, оставшихся в кафе д'Англе.

Долгое время барон и граф не проронили ни слова. Наконец барон начал:

— Гаэтан, — проговорил он.

— Что вам угодно? — отвечал граф.

— Я еще не окончил свой рассказ.

— Это правда, — рассеянно проговорил граф.

— Хотите, я закончу его?

— Говорите, мой друг.

— Дорогой мой, вас выдает тон вашего голоса. Ваши мысли находятся сейчас далеко отсюда. Несомненно, выдумаете о тех, кого покидаете.

— Увы! — со вздохом промолвил граф. — Я один на земле. О чем и о ком мне жалеть? У меня нет ни друзей, ни родных.

— Неблагодарный! — с упреком проговорил барон.

— Это правда. Простите меня, дорогой, я не подумал о том, что говорю.

— Я вас прощаю, но с условием, чтобы вы выслушали меня.

— Обещаю вам это.

— Друг мой, если вы хотите иметь успех, вам необходимы дружба и покровительство дофиеров, о которых я сейчас рассказывал.