Вечный хлеб - Александр Беляев

— Добрый день, — любезно сказал Ганс. — Скучно мне одному сидеть. Не изволите ли вы прийти ко мне откушать теста?

Рыбак измерил расстояние между домами. Оно было не более тридцати шагов.

— Далеко идти, — апатично сказал он.

— Ну что там, далеко! Я же дошел, а я старше вас.

— Нет, спасибо, да я уже и сыт. Сегодня раз пять принимался за еду.

— Очень жаль.

И, опустившись рядом с рыбаком на скамью, Ганс откровенно сказал:

— Я уже не то что в гости, а как бы в виде помощи вас прошу. Уж очень быстро расти стало тесто. Три полки в буфете заняло. Ем, ем, а оно все растет. Пособили бы!

Жене рыбака как будто стало жалко Ганса.

— Надо пособить бедному человеку, — сказала она мужу, — в беду всякий попасть может. Нас много, мы еще справляемся, а он один да старый.

— Ну и иди, — равнодушно отозвался муж, — а я не хочу, лень. Жена рыбака пошла с Гансом, который не переставал благодарить ее.

— Да уж ладно, долг платежом красен. Когда-то, когда у нас теста не было, вы пожалели нашу бедность и с большой скидкой тесто продали.

— Как же, как же, — засуетился Ганс, — нам надо помогать друг другу. Вот, кушайте, пожалуйста, на здоровье.

Женщина зачерпнула ложкой теста и, превозмогая себя, съела большой кусок.

— Вот спасибо вам, выручили старика. Еще кусочек. Гостья поднесла ко рту вторую ложку, но вдруг быстро отвела ее в сторону и сказала тихо, с каким-то испугом:

— Не могу, с души воротит.

— Ну хоть маленький кусочек, будьте настолько добры, не откажите в просьбе старику.

Ганс клянчил, как будто он умирал с голоду и выпрашивал милостыню.

— Говорю вам, что не могу, чего пристал? — уже грубо ответила женщина.

— Не прогневайся. И она вышла из комнаты. Ганс кланялся ей вслед и говорил:

— Ну что ж, не смею настаивать. И на том спасибо.

Ночью ему долго не спалось. Он высчитывал, сколько у него было бы денег, если бы он продал все тесто по тысяче марок за кило. Заснул он только под утро, но скоро был разбужен каким-то треском, раздавшимся в комнате. Ганс вскочил с кровати и осмотрелся. В серых сумерках утра он увидел, что разросшееся тесто выдавило дверку буфета и вытекло на пол.

Ганс был охвачен ужасом. Впервые он подумал о той опасности, которой угрожает тесто.

«Что же это будет? — подумал он. — Ведь этак тесто выживет меня из дому».

Он не спал остаток ночи. Ему мерещилось, что тесто, как серый змей, подползает к кровати и душит его… Рано утром он пошел к большой дороге, по которой проходили иногда безработные, бродяги и нищие.

Ему удалось заполучить троих дюжих, но изголодавшихся парней обещанием хорошо накормить их.

Парни, видимо, никогда не ели теста. Они вначале отнеслись к предложенному блюду недоверчиво. Но когда Ганс показал им пример, они попробовали, одобрили и с жадностью набросились на тесто. Оно как будто таяло во рту, и съесть его, не обременяя желудок, можно было много. Желудки же у них были объемистые, а аппетит и того больше. В какие-нибудь двадцать минут гости опустошили две полки теста.

Ганс повеселел.

— Ну что? Хорошо?

— Не худо! — отвечали они, полузакрывая замаслившиеся от сытости глазки.

— То-то. Я человек добрый, сам голодал, знаю, что такое голод. Надо помогать ближнему. Человек я одинокий, есть лишний хлеб — отчего не накормить голодного?

— Спасибо.

— Не за что. Приходите завтра. Если хотите, каждый день приходите. Товарищей с собой приводите. Я добрый, я всех накормлю.

— Спасибо, придем.

Парни ушли. Ганс повеселел еще больше.

— Вот так-то лучше.

Тесто уже не казалось ему страшным змеем, выползающим из буфета и готовым проглотить его.

— Этакие парни сами всякого змея проглотят!

Он с нетерпением ожидал их на следующее утро, но они не пришли. День был теплый. Тесто снова наполнило весь буфет и выползло на пол. Ночью старика опять душили кошмары. Ему казалось, что тесто подползает к нему, лезет все выше и выше, поднимает серые руки… Он просыпался, обливаясь потом. Наконец он заснул и спал, вероятно, очень долго. Его разбудил чей-то крик.

— Хозяин, а хозяин!

Ганс открыл глаза и увидел, что солнце уже довольно высоко поднялось на небе. Ганс подошел к окну и распахнул его. У окна стояли трое. Двух из них он узнал: это были безработные, евшие у него тесто. Третий был нищий в заплатанной одежде.

Ганс очень обрадовался, увидев их, и поспешил открыть дверь.

— Милости просим! Проголодались? Я вас вчера поджидал, приготовил вам вкусненького теста.

Но гости не спешили войти. Один из безработных деловито спросил:

— Потребуется тесто есть?

Ганса несколько удивило его приветствие, но он с прежним радушием сказал:

— Прошу вас.

— А какая ваша цена будет? — с тою же деловитостью спросил безработный. Ганс даже открыл глаза от изумления.

— Цена? Да я же вас бесплатно кормлю!

— Ну да, еще бы того не хватало, чтоб мы вам платили. Я спрашиваю, сколько вы нам заплатите за еду?

— Я — вам? За еду? Да где же это видано?

— Видано или не видано, а бесплатно мы есть не будем. Не хотите платить, не надо. Мы в другом месте работу найдем.

— Какая же это работа? Постойте, да куда же вы уходите? — испугался Ганс. — Ну я могу немножечко дать.

— А сколько?

— Двадцать пфеннигов дам.

— Цена неподходящая. Нам по две марки за килограмм платят в вашей деревне. Нарасхват берут. Только ешь.

У Ганса помутилось в голове. Платить за то, что люди будут есть тесто. То самое тесто, за которое ему платили по тысяче и более за кило. Или эти люди смеются над ним, или он с ума сошел…

— Нет, я не буду платить. Найдутся другие…

— Не найдутся, во всей округе уже знают.

— Сам съем, — упрямо сказал Ганс.

— Твое дело. Если не лопнешь, завтра по четыре марки заплатишь. Идем, ребята!

И они ушли. Ушли, оставив его одного с тестом. А оно серой массой лежало на полу и уже опоясало весь низ у буфета. За ночь оно наполнит всю комнату… На Ганса напал ужас. Он бросился к окну и закричал удаляющимся «едокам»:

— Подождите, эй, вы, вернитесь!

Они вернулись, подсчитали на глаз вес теста и принялись за работу. Они не брезгали даже есть с пола, очистили все выползшее наружу тесто и две нижние полки. Больше они не могли съесть.

Трясущимися руками Ганс расплатился с «рабочими» и опустился в изнеможении в кресло.

Едоки приходили каждый день. С каждым днем они становились толще, ели меньше, за еду брали дороже. Деньги Ганса быстро таяли. Наконец он не выдержал. Однажды после их ухода он пытался сам есть до полного изнеможения. Он ел так много, что утром не мог подняться с кровати. Сердце противно замирало, щемило в груди.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});