Вторжение - Игорь Александрович Шилов

двух — выкрикнул я ему в ответ.

Разговаривать о наболевшем продолжили чуть позже, когда я, уже растираясь огромным, льняным полотенцем, вернулся из крошечной кухоньки обратно, в просторный зал, как называет свою, надо прямо сказать не очень большую, но самую центральную комнату, хозяин приютившего меня дома.

— Ты как? — услышал я со стороны кровати.

— Нормально. Вот, помылся. Так, вроде, стало совсем ничего.

— А меня, чего то ломает — скрипучим голосом, сказал Василий. — Кум, туды его за печку. Пока весь самогон не выжрали, так и не ушёл вчера.

— Так встань, поправься. Говорят рассол, от этого дела, очень хорошо помогает.

— А ты то откуда про это знаешь? Ты же мало пьющий.

— Земля, она слухами полнится. Говорил кто то, вот я в памяти и отложил. Мало ли, когда пригодится.

— Умный? Нашёл кому про рассол рассказывать. Ты лучше поведай, делать то, чего дальше собираешься? — проигнорировав мои признания и дельный совет, намного громче прежнего, проговорил Палыч. — Или может решил у меня на постоянку остаться?

— Да я бы не против. Если бы не работа — натягивая на раскрасневшееся тело не совсем свежую футболку, бодро ответил я.

— Так сам же знаешь, что работа не волк. Плюнь на неё, да оставайся. До весны дотянем, а с наступлением в поле пойдём. Я тебя напарником возьму. Сначала на трактор, потом на комбайн.

— Заманчиво — весело хмыкнул я. — А ничего, что я его только на картинке и по телевизору видел?

— Дурное дело не хитрое. Быстро научу. Ты вроде ничего, с понятием, да и силушка у тебя есть.

Чёрт его знает. Может и правда, остаться? Отсидеться здесь пару деньков, посмотреть, как там дальше дело пойдёт. Вдруг действительно, инопланетяне страну атаковали? Пчельники не самое худшее место, для перехода в жёсткое подполье.

— Ты вчера, случайно, ничего странного на дороге не видел? — решил я пока не давать конкретный ответ на интересное предложение.

— Нет, а что? — ответил Палыч, приподымаясь верхней частью тела на кровати.

— Да, так. Ну мало ли. Вдруг, чего увидел и молчишь. Допустим, как украденные рельсы по дороге вывозили. Или ещё чего, необычного.

— Вот уж о чём думать, даже не хочу, так это про ваши рельсы — натягивая брюки, выдавил из себя мужчина. — Вот про свет, про телефон — пожалуйста. А про них пускай голова болит у кого нибудь другого. Ты лучше дров в печку кинь, да чайник на неё поставь. Крепкий чай с похмелья, лучше любого рассола.

Добросовестно выполнив указания, снял с вешалки собственную сумку, изрядно похудевшую к сегодняшнему дню. Из ресторанских запасов, в ней, почти ничего не осталось, а жрать на халяву я давно уже отвык.

— Палыч, может я в магазин сгоняю? К чаю, чего нибудь куплю — попытался я намекнуть на справедливость, вытаскивая наружу пачку печенья и недоеденный шоколад. Всё, что было в поклаже из съестного.

— Давай. Если вчера ходить не надоело. Ближайший в Студёнках стоит, работать будет только завтра. Как раз успеешь, если прямо сейчас пойдёшь.

— А вам чего, даже продуктовый здесь не установили?

— А на кой он нам? Автолавка в субботу приезжает и хорошо. Мы привыкли. Как по мне, так даже удобнее. Купил, чего надо и неделю деньги не тратишь. Экономия.

— Да, экономия. А ещё и романтика, если на это дело с другой стороны посмотреть — поддержал его я, споласкивая кружку от остатков запаха самогона.

После последнего застолья в этом доме почти ничего не осталось, чем бы можно было дополнить свежий, ароматный чай, поэтому печенье умяли быстро, подъели и шоколад, но его было очень мало, так что тут же перешли на зачерствевший за ночь хлеб, закончившийся так же стремительно, как и всё остальное. Перекусив, я засобирался к Ивану, узнать про телефон. Чем чёрт не шутит, а вдруг он заработал. Заодно узнаю ещё у одного из местных, про поезд-призрак, не улетел же он в облака.

Ваня, тоже был с приличного бодуна, но про телефон ответил сразу. Про поезд тоже отрицательно помотал головой, но про него пришлось вначале всё объяснять и подробно рассказывать. Вернулся к дяде Васе, соображая по дороге, как себя дальше вести. Перспективный план мой, естественен и прост, как говорят — до безобразия. Похоже, что про инопланетян здесь, только я заморачиваюсь, а стало быть действовать надо по обстановке, как обычный пассажир, по уважительной причине отставший от поезда. А именно: искать транспорт и добираться на нём до ближайшей станции, в моём случае до той, что осталась позади. И, если мне память не изменяет, то таковая там имеется, примерно в трёх часах пути от Пчельников, если ехать по железной дороге. Правда, название у неё не очень — «Грязи», да и не просто «Грязи», а «Грязи Воронежские», но выбирать особо не приходится. Не ехать же, из-за не очень звучного названия, ну скажем, прямиком в Рязань. Это, по крайней мере, было бы не логично.

— Василий Палыч, а как бы мне до Грязей добраться, не подскажешь? — прямо с порога, вывалил я на старшего друга, очень интересующий меня, нескромный вопрос.

— Хм — начал он невнятно, но немного поразмыслив, продолжил более бодро говорить: — Пожалуй только на автомобиле. По другому не получится, плутать долго придётся.

Я повнимательнее посмотрел на него, соображая, а есть ли смысл прибегать к внушению, из-за столь незначительной проблемы или лучше будет попробовать договориться так, обычными методами. Мой хитрый взгляд от дяди Васи не ускользнул и с ответом, на мои крамольные мысли, он себя ждать не заставил.

— Даже и не проси, я туда не поеду.

— Дядя Вася. Я домой хочу — заканючил я, словно маленький ребёнок.

— Нет. Я чё тебе — самоубийца? И не смотри ты так на меня, гипноз ко мне не прилипает. А если и в самом деле ехать хочешь, то человека я тебе найду. Но, тут уж извини, не бесплатно конечно.

Тянуть резину до завтра, в не очень простой и не совсем понятной ситуации, смысла никакого. Нет, в сапогах тепло и к портянкам я уже тоже привык, да и пальтишко турецкое ничего себе оказалось, когда шагаешь в быстром темпе. Но возвращаться в таком виде домой. При всём уважении к простым, советским гражданам — не солидно. Поезд «ловить» надо и переодеваться в более привычную обувь, и тужурку тётке отдать, как ни крути, тоже не мешало бы.

Пошли на соседнюю улицу, к семье Трофимовых. Её главе, за ударный труд на благо Родины, после подсчёта