Летописец бедствий (СИ) - Соколов Сергей Анатольевич

— Знаю, что тебе предложить Соломон. Послушай старика! — Прокашлявшись, дед поднялся и отряхнул заднюю часть мешка из-под картошки. — А лучше не слушай, а пошли на задний двор академии, где тренировочная площадка!

— В трясущиеся лапы своих друзей-алконавтов сдать меня хочешь? — прищурился, как один политический деятель глядя исподлобья на старика. — Я на такие схемы ещё на Земле насмотрелся! Наёжишь ты бабку в кедах, а не меня!

— Твоя мать с орком видимо блудила! Пошли, говорю! Если я тебя правильно понял, то могу тебе кое-что предложить!

— В два смычка, местную синюху мы отыгрывать не будем! Отказываюсь! — замотал я головой!

— Ты идёшь орочий сын? — Кузьма Кузьмич уже стоял перед дверью в академию, поигрывая кистью, зажатой между пальцев. — Сам же хотел, чего-нибудь необычного?

— Ну, пошли, напишем рядом с платформой перемещения: «Декан-лох», а «секретарша — всем даёт» — я встал и пошел за стариком. Всё равно Светки пока нет, а к магам идти мне расхотелось напрочь! В конце концов, можно всегда прети в область башни гильдий и вступить в любую из них.

В руках у Кузьмича появилась чернильница, в которую он мокнул кисть и написал на своей ладони вязь символов. Я приоткрыл от удивления рот, наблюдая как кисть «пляшет» в руках забулдыги, вырисовывая непонятные, но красивые письмена! Легкое свечение окутало руку деда, после чего он направил её на меня, открывая ладонь.

— Хоть ты и орк, но я кое-что тебе покажу, а ты уже сам реши, нужно оно тебе или нет! Пойдём! — «Гэндальф» слегка улыбнулся, качаясь, стоя на подгибающихся от употребления алкоголя ногах. — Молнию из земли не покажу, конечно…

Хотел ответить, но мой рот как будто залили цементом, который затвердел. Единственное, что я мог сделать — хлопать ресницами от удивления.

— Не пытайся! Пустое… — обмолвился Кузьма, исчезая за дверью, оставляя меня в недоумении. Кто такой этот «Питерский» бомж?

Едва закрылась дверь, как я поспешил за «Гэндальфом Синим» на задний двор академии, где располагалась тренировочная площадка. Интерес мой был очевиден: «Сам, Дэус не мог меня заткнуть, а тут какой-то дед «закупорил» бездну моего слога!».

В набитом людьми холле, деда не обнаружил и поспешил к назначенному месту встречи. Идя прямо, расталкивая обывателей и никуда не сворачивая, налёг всем телом на увесистую дверь, ведущую к заднему двору академии, где ранее располагался вольер с ныне почившим опоссумом.

— Огнешаров ты не будешь пускать в разные стороны, но могу предложить другое… — Кузьмич стоял, пошатываясь перед входом на тренировочную площадку. — Что скажешь?

— Ммммм! — помотал я руками, и покрутил у виска, указывая на деда.

— Ах! Да! Говори! — Кузьмич махнул рукой, и мои губы разжались сами собой.

— Давай уже показывай, что хотел! — недовольно пробурчал я, потирая ладонью рот.

— Хорошо! Пойдём к тренировочным чучелам! — Старик, шатаясь на ходу, достал несколько листов желтоватой бумаги.

— Будем письма писать? — наморщился я. — Не люблю письмо, а вот как ты меня заткнул — мне понравилось!

— Не письма! Письмена! Я же мастер-писарь! — старик на ходу стал что-то писать на листах, поочередно их сворачивая.

Чем я занимаюсь?! Нормальные инициированные, сейчас в очередях к эмиссарам толкутся, а я с полоумным алконавтом, последней степени погружения по тренировочной площадке бегаю. Дожился…

— А теперь смотри внимательно отрок! — Кузьмич остановился и повернулся ко мне лицом, держа в руках шесть бумажных листов, закатанных в трубки. — Сейчас я тебе покажу силу слова!

После этой фразы, дед бросил один из скатанных листов через плечо, в расположенный в аккурат за его спиной в десятке метрах, тренировочный манекен. Судя по траектории полёта листка старику было плевать, на законы физики от слова «Вообще!» Бумажная трубка, которая должна была развернуться и не долететь, коснулась деревянного болвана.

— Смотри! — оскалился старик, а его потерянный взгляд, стал острым и заблестел от азарта, картинно вытянув правую руку в сторону, раздался щелчок пальцев! За спиной старика прогремел самый настоящий взрыв, окативший меня волной пыли и гари! Картофельный мешок-мантия Кузьмича, начало трепать потоком взрывной волны, обнажая волосатые сморщенные ноги и сандалии с ремешками на деревянной подошве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От этого неожиданного фаер-шоу я выматерился, продолжая заворожено наблюдать, как в пламя разыгравшегося огненного вихря, летят ещё четыре «свитка».

— Эгида четырёх столпов мироздания! Последняя преграда! — Выкрикнул безумный старик, выкатив глаза, как один «уличный маг». Хотел сделать шаг назад, но тело не слушалось меня! Что это?! Страх?! Я — Соломон, испытываю страх?! Настоящий страх! Какое омерзительное чувство…

Выброшенные Кузьмой свитки зависли, подобно столбам образуя квадрат, пять на пять метров, в центре которого начинал стихать огненный вихрь, сотворённый ранее «магом». Через секунду между «столбами» фиолетовых световых потоков, бьющих в небо, образовались полупрозрачные стены.

— Замечательно! Теперь нас не заденет! — с этими словами в огороженную область полетел последний свиток. Старик топнул одной ногой, подобно борцу сумо.

— Штрайх! Бегом отсюда! У Кузьмы-писаря опять приступ «Белой пелены» — Рядом со мной, как по волшебству появился Рóман Харис, мой экзаменатор! — Сейчас он не в себе!

— От той тормозухи, что он пьёт, кого хочешь «Белка» посетит! — отдёрнул я руку, не поворачивая головы. Странные всё-таки местные NPC! Чего бояться, если здесь нельзя умереть окончательной смертью?

— Запретные письмена! Гнев небесный! — с мрачным торжеством в голосе изрёк старик, воздевший руки к небу, где уже начиналась буря, сопровождаемая всполохами красного огня. Кузьмич зло ухмыльнулся и резко опустил обе руки вниз, имитируя удар, после чего…всё стихло! Дед начал кататься по земле ахая и охая…

— Какого %@W! — вырвалось у меня на эмоциях. — А как же «Армагеддон»?

— Спина! Моя спина! — катался Кузьмич по земле, держась за поясницу. — Радикулит проклятущий! Будь он не ладен!

Спустя полчаса…

— Вторая Мировая компания Ирвиса… Я тогда пацаном-писарем при штабе был! Зажали нас как-то эльфы в лесах…

— Кузьмич, погоди со своими рассказами о войне, — мы сидели с дедом возле врат возрождения. Света сидела рядом и отпускала комментарии, сводившиеся все к тому, что мы два легкомысленных мужика…таких ещё именуют дебилами. — Расскажи лучше про эти магические письмена!

«Шалости» Кузьмы не остались незамеченными хранителями! Как только прошел болевой шок от радикулита, писарь решил завершить демонстрацию своих возможностей в терраформировании тренировочного двора академии. Его задумке не суждено было сбыться, из-за появившихся хранителей-белоплащников, которые, не мудрствуя, отправили нас двоих «за грань».

Минут двадцать изводил деда вопросами о его умениях. Вырисовывалась очень перспективная картина, но я не мог понять, в чем тут подвох! Нужно отметить, что старик не стал делать тайну, а всё мне доходчиво рассказал. Магические письмена — это очень непопулярное ответвление социальной профессии писаря. Сам класс писаря — не боевой, а скорее ремесленный: изготовление свитков, копирование книг умений, магических книг, составление карт и магические письмена. Как я понял, нужно написать магическую формулу специальными чернилами, напитать её маной и активировать.

— Кузьмич! Меня волнует последний и самый главный вопрос! — от ответа старика, сейчас зависел мой выбор. — Я могу писать магические формулы на чём угодно, не обязательно на бумаге?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да отрок! Чернила нужны только. А вот они — разные бывают!

— Отлично! Кузьмич! Я решил! Хочу быть писарем, как ты! — встал и упёр руки в бока, не хватало только развивающегося плаща за спиной! — Хочу в школу писарей!

— Школы нет никакой! Боевой писарь — это ответвление профессии, но сначала тебе нужно будет вступить к нам в гильдию! После этого я смогу тебя обучить… В былые времена, тебе пришлось бы доказать, что ты достоин стать боевым писарем, но сейчас… В общем! Ты будешь единственным учеником боевым писарем! — я нервно дернулся от фразы «единственный». («Соломон! Тебя разводят!»). Старик продолжил речь, выдерживая паузу. — Готов ли ты отрок вступить в гильдию писарей?