Нашествие. Мститель - Виктор Глумов

— Собери своих бойцов, — скрипел Эйзикил. — Не всех. Новых и честолюбивых, как этот Ксандр, старых и проверенных. И отправь их в Ставку. Можешь и сам поехать с ними, Фрол, предстать перед собранием. Ты же — берсер. Ты ничего не боишься.

Старик, не прощаясь, прошествовал к двери. Фрол бер᾿Грон не остановил его. В раздумье мастер стоял у машины, поглаживая собранный из досок кузов. Ксандр не решался его потревожить. Слова старика зародили в Ксандре предчувствие перемен, он уже хотел и в Ставку, и на Териану. Подавление бунта — шанс показать себя и стать берсером.

— Мы едем в лагерь, — наконец объявил Фрол.

* * *

Солнце теперь освещало город с другой стороны, закатные лучи испятнали пирамиду Центавроса красным. От лагеря не осталось почти ничего: костры потушены, генераторы заглушены, шатры валяются на земле грудами брезента.

Ксандр с Вацлавом, расположившись на склоне холма, укладывали оружие в ящики, рядом манкураты скатывали шатер. Разрядники нужно было оборачивать мягкой ветошью, и доверить такое занятие рабам оружейник не рискнул.

Все в лагере были заняты: от манкурата до мастера Фрола. Ксандр знал о причинах спешки, но другим ничего не объяснили. Это поднимало Ксандра над толпой.

Вацлав обернул очередной ствол ветошью, аккуратно опустил в ящик и мечтательно произнес:

— Я всегда этого хотел. Война. Бой. Я должен был родиться варханом. А ты, Ксандр? О чем мечтал?

— Неважно, — безмятежно отозвался Ксандр, — того меня уже не существует.

Сказал правду: Ксандр помнил прошлую жизнь, как помнят скучную книгу или плохой фильм — с каждым днем все слабее. Старые впечатления, одинаково серые и блеклые, отступали под натиском новых. Наверное, Вацлав испытывает то же самое. Но зачем об этом говорить?

— Бред. — Вацлав даже отложил работу. — Без прошлого нет будущего. Манкураты не помнят прошлого. Мы — должны.

Ксандр с сомнением посмотрел на Вацлава. Не отращивает волосы, скоблит череп каждое утро, а усы подстригает лишь иногда. Сейчас бритоголовый без куртки, рукава рубахи закатаны, и видна татуировка — солнцеворот. Это было Ксандру неприятно, но почему он не задумывался. Вацлав — противник. Вацлав — конкурент. Разумнее всего сейчас завязать с ним дружбу, чтобы потом уничтожить.

Подошедший вислоусый оружейник прервал их разговор, проверил уже упакованные ящики. Оружейнику не нравился внезапный переезд, старый вархан что-то подозревал, но точных причин не знал и потому был въедлив.

Когда инспекция закончилась, а все имущество погрузили на тачанки и повозки, уже стемнело. В безлунном небе мерцали яркие осенние звезды, ударил легкий морозец. Закутанный в плащ Ксандр следил за погрузкой оружия вместе с Вацлавом. В одном из манкуратов он узнал Смирнова. Не прошедший испытания был жалок, вид имел виноватый.

— Смирнов! — окликнул его Ксандр. — Смир!

Манкурат, естественно, не отозвался, вообще не среагировал. Мелькнула мысль: «Это не человек, а моб».[10]

— Чего ты с ним? — удивился Вацлав. — Забудь. Его нет. Он тебе не нужен.

Ксандр неожиданно разозлился: та его часть, что не была варханом, считала любого человека достойным если не внимания, то хотя бы имени. Вацлав, похоже, всегда думал иначе.

В темноте, подсвеченной факелами и ручными фонарями, перекликались водители и погонщики, мычали рогачи, похожие на огромных коров, скрипели тачанки и телеги, раздавались резкие приказы берсеров.

Ксандр с Вацлавом сопровождали груз: устроились в кузове телеги на узких скамьях, позади возницы. Двинулись. Трясло немилосердно, приходилось хвататься за борта, чтобы не упасть. Ящики с оружием подпрыгивали, и Ксандр понял, зачем разрядники перекладывали ветошью. Тачанка ползла в караване по неосвещенной дороге, и город казался продолжением звездного неба — вдалеке холодным зеленоватым светом горели окна.

Несмотря на тряску, Ксандр задремал.

Он сидел за компьютером и не видел окружающего. На экране, ставшем трехмерным, шла битва: шесть на шесть, полные пати, с танком, луком, хилом, чантом, сорком и гладом в каждой пачке.[11] Противник уже сагрил мобов, их глад убежал, уводя за собой «хвост», хил не справлялся, вот-вот должны были или отступить (догнали бы) или лечь… Внезапно Ксандр провалился в жран.

Данж[12] оказался техногенным подземельем. Вдаль уходила штольня, потолок удерживали деревянные распорки. Через каждые три-четыре шага с балок свисали тусклые лампы. Где-то падала вода, и больше не было слышно ни звука — только звон капель и дыхание Ксандра.

Неровная кладка стен блестит от влаги, пол усеян мелкими камешками. Тяжело пахнет мокрой землей и камнем, своды давят, грозя, смять. Впереди — развилка. Направо или налево? Ксандр осмотрелся, в поисках соратников. Он не мог оказаться здесь в одиночестве.

Он был один.

Какой-то шорох. Крысоеды? Люди? Ксандр прижался спиной к стене и поднял разрядник, готовясь принять последний бой.

Он упал на пол тачанки и больно приложился головой об угол ящика. Не вскрикнул, сдержался, даже обрадовался резкой боли, дизельной вони, холодному воздуху, уж слишком страшным оказался сон о последнем бое. Даже не то… Ксандр вскарабкался обратно на скамейку. Вацлав смотрел с насмешкой, но Ксандру не было до этого дела: он ловил воспоминание за склизкий хвост.

Нет, не сама ситуация его испугала. А то, что Ксандр уступил место чужаку, что мертвый вархан, чья память жила в Ксандре, подвинул его властной рукой.

ГЛАВА 8

ТАЙНОЕ И ЯВНОЕ

Хлопнула дверь в конце коридора — Галебус дернулся, схватился за кобуру револьвера, прилаженную прямо поверх плотной зимней рясы. Он сделался нервным после того, как варханы проиграли битву за Землю, портал разладился и связь с мирами прервалась. Пока Эйзикил руководил операцией на Земле, Галебус правил здесь и втайне надеялся, что ему удастся укорениться на Териане, а там, глядишь, и вернуться на Ангулем. Уже не мальчиком на побегушках, а достойнейшим из достойных. И расквитаться со всеми, кто отправил его в эту ссылку.

В пустом коридоре заметались шаги. Неужели ведут Бурого? Прислушался — нет. Один человек. Шаги легкие, дыхание визитера сбилось — он спешит.

— Что случилось? — бросил Галебус в приоткрытую дверь, его зычный бас поглотил шаги и дыхание незваного гостя.

В коридоре запыхтели активнее, и вот в сумеречный подвал ступил, снимая меховую шапку, Наяр — самый преданный и ответственный из молодых. Тонкий нос покраснел от холода, на пушке, что над верхней губой, и на виске прямо возле вытатуированного двузубца — капли пота. Подол бурой рясы забрызган грязью.

— Мастер Галебус, — проговорил Наяр, стараясь восстановить дыхание и принять важный вид, — вас срочно требует… вызывает к себе мастер Эйзикил.

Галебус изогнул тонкую смоляную бровь. Дружок, что за тон? Ошибка, ошибка. Не так нужно обращаться к нему, Галебусу.

— Зачем?

— Мне это неведомо.

Наяр сглотнул и вытянулся по струнке, хотя на лице читалось желание скукожиться и убраться восвояси. Галебус проговорил полушепотом, чтобы не пугать юного помощника своей громогласностью:

— Конечно, Наяр, тебе этого знать не положено. Ты слишком молод, чтобы это знать. Ступай.

— Срочно! — повторил юный тёмник, воздев палец, развернулся и зашагал прочь.

Галебус понял, что последнего выпада не простит. Мыть парню отхожие места, чистить овощи и смирять тело весь следующий год. Зарвался. Главным себя вообразил.

Хлопнула дверь за ничего не заподозрившим послушником. Галебус вздохнул с облегчением: не хватало ещё, чтобы здесь видели Бурого. Вот так всегда. За неделю хоть бы раз старик вспомнил, а в самый неподходящий момент — срочно вызывает. Неужели Эйзикил что-то пронюхал? Дряхл телом, но умом крепок. Даже если пронюхал, никому ничего не докажет, потому что последнее звено, связывающее покойных Дамира, Зармиса и Ильмара бер᾿Гронов с тёмниками, — это Бурый. Бурый должен вспомнить, кто заказал ему убить Дамира с Зармисом, уничтожить их груз… А может быть, и почему на следующий день погиб младший брат, Ильмар. Даже погребальный костер один на троих сложили. Впрочем, скорее всего, заказчик работал через посредника и Бурый окажется бесполезным.

Как бы оно ни было, ещё немного, и все встанет на места.

И откроет тайну Галебус. А если Дамир с Зармисом нашли Забвение и Галебус пройдет по их следам, он вернется на Ангулем, облеченный заслуженной властью.

Галебус притворил деревянную дверь, щелкнул выключателем — узкий коридор озарился тусклым красноватым светом — и зашагал к выходу, мысленно строя предположения. Он почти уверился, что убийство Дамира организовали бер᾿Махи. Вот интересно, это личные счеты, Дамир со своими наглыми братцами Махам костью поперек горла встали, или Махи разузнали, что Дамир раздобыл сведения о Забвении? Если последнее — плохо. Значит, имеет место утечка информации и никому нельзя доверять. Взять хотя бы нападение на лабораторию. Повстанцам она ни к чему, да и мощностей бы не хватило.