КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО - Сергей ГОРОДНИКОВ

Глава третья. Языческий строй. Два вида государств и цивилизаций

1. Южная (восточная) земледельческая цивилизация

Все древние государства были этническими и языческими по духовной культуре. Языческие государства развивали языческий строй государственных отношений, и при этом строе возникли два вида цивилизаций, то есть государств с высоким уровнем преодолевающих родоплеменные отношения социальных отношений: восточная кастовая и европейская классовая. Влияние их традиций мировосприятия и их противоборства до сих пор определяют развитие целых континентов и мира в целом.

Почему же возникли два вида языческих цивилизаций?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, надо рассмотреть, какими обстоятельствами определялось становление первых государств, которые породили традиции социальных отношений уровня цивилизованного развития.

Начнём с восточных или южных государств.

Первые крупные государства возникали главным образом в тёплых плодородных долинах, расположенных вдоль крупных рек с ежегодными паводковыми разливами, защищаемых от враждебных нападений кочевников пустынями и полупустынями, горами и морями. Это и древние государства Месопотамии, в междуречье Тигра и Евфрата. Это и Египет вдоль Нила. Это и древнекитайское государство Инь в долинах Хуанхэ. Это и древнее индийское государство в долинах Ганга. Государства эти широко использовали труд рабов, однако рабы в них не были главными участниками земледельческих производственных отношений, они привлекались в основном для обслуживания строительных задач государственной царской власти и в качестве слуг господствующих слоёв собственников этих государств. Рабство в них было по сути патриархальным, домашним, в основных чертах оставаясь схожим с тем, каким оно являлось и при первобытнообщинном строе. Со времён первобытнообщинного строя отношение к пленным, которые на определённом этапе развития родоплеменного общества становились рабами, никогда не было частным, оно было только общественным. Главное отличие рабов от членов родоплеменного общества было в том, что они не имели никаких прав на совокупную собственность родоплеменного общества ни в каком её виде и ни при каких условиях, так как сами были общественной собственностью. Пленные и рабы принадлежали этническому обществу, а потом уже распределялись между членами внутри общества. Зародившееся государство естественным образом унаследовало эту особенность многотысячелетней традиции развития родоплеменного общественного сознания, этнических обычаев общественных отношений, в которые рабы не включались, оказываясь вне общественных связей.

Главными участниками производственных отношений государств в долинах крупных рек были полностью расставшиеся с пастбищным скотоводством крестьяне, тесно связанные с деревенской общиной, которая унаследовала родовые общинные отношения и стала главной хранительницей родового архетипа, родового коллективного или, вернее сказать, общественного бессознательного умозрения. Выделение земледелия в полностью самостоятельный способ добычи средств жизнеобеспечения не могло произойти где угодно. Производительность труда в земледелии достигалась большой работой с помощью мотыги и оказывалась очень низкой, значительно более низкой, чем в пастбищном скотоводстве. Для того чтобы занятые земледелием люди были в состоянии прокормить не только себя, но и некоторый излишек урожая передавать в общий склад своего родоплеменного общества, необходимы были исключительно благоприятные для выращивания урожая условия. А именно. Обилие солнечных дней и тепла, при одновременном избытке воды для полива обрабатываемой земли, из-за чего появлялась возможность получать на ней два-три урожая за год. А так же устоявшиеся обычаи осёдлого образа жизни и высокая защищённость военным прасословием мирного труда земледельцев от враждебного грабежа, что только и делало поливное земледелие производительным.

Производительное земледелие выдвигало столь высокие требования к окружающим природным условиям и условиям обеспечения мирного труда, что зарождение его происходило лишь в исключительно благоприятных местах, каких было всего несколько на земле. Земли таких мест всегда притягивали внимание мигрирующих племён, порождая устремления получить их в свою собственность, что побуждало этнически родственные племена создавать союзы для борьбы с другими племенами за право использовать эти места для получения средств жизнеобеспечения. Но пастбищное животноводство в таких местах оставалось сезонным, а перегонять скот в другие места мешали окружающие природные препятствия. Природные препятствия побуждали к осёдлому образу жизни, а осёдлость становилась возможной лишь при быстром переходе на земледельческий способ добычи средств жизнеобеспечения.

Борьба за земельную собственность в столь благоприятных местах и за защиту получаемых средств жизнеобеспечения подталкивала прасословия этнически родственных, перешедших к осёдлому земледелию племён к быстрому созданию общественно-государственных отношений. А постоянно острая общественная озабоченность связанных государственной властью племён об обеспечении непрерывности поливного земледелия неизбежно приводила к выводам о необходимости отдаления границ общественно-государственной земельной собственности, чтобы обезопасить земледелие от враждебного нападения извне. Освоение новых и новых участков земли под поливное земледелие так же подталкивало общественно-государственную власть расширять собственность военного прасословия на новые области. Для решения этих задач общественно-государственная власть должна была иметь много воинов. Уменьшить же расходы на содержание воинов можно было только за счёт постоянного роста качества военной организации и методов ведения войны. Это способствовало усовершенствованию средств и способов военного воспитания на основе безусловной дисциплины при ведении войн, с одной стороны, а с другой – вело к улучшению организации военной экспансии общественно-государственной власти вширь. Поскольку устойчивость власти определялась главным образом её способностью оградить подчинённые ей племена от внешних набегов, постольку острая необходимость ограничивать, сужать границу непосредственных столкновений с многочисленным врагом обуславливала её стремление осуществлять экспансию вплоть до естественных, природных преград внешним нападениям, то есть до пустынь, полупустынь, предгорий, приморских побережий.