Рысюхин, ты что, пил? - Котус

ко мне приближалась. Но потом как-то вдруг оказалось, что она это всё не про тварей, а про охотников, которые «измываются над бедными зверюшками, которые безгрешны, потому что естественны» и попыталась приложить меня по голове металлической стойкой для плакатов! Пришлось убегать от больной на всю голову бабы — а что делать, не бить же её⁈ Не, я как человек гуманный и даже местами заботливый, на бегу звал санитаров, чтоб забрали буйную, но она от этого бесилась ещё сильнее, а затем к ней присоединились ещё две таких же. Насилу скрылся, как — рассказывать не буду, до сих пор стыдно. Зато, когда выбирался из тех курмышей, куда меня эти психические загнали, наткнулся на киоск с печатной продукцией и там нашёл большой иллюстрированный альбом с изнаночными тварями, где были указаны наиболее ценные ингредиенты в том числе. Без инструкций по правильному изъятию и хранению, но хоть кое-что. Ценник был, правда, тоже зверский — пятьдесят рублей, почти вся моя наличность, но я решил, что это будет мой подарок мне на восемнадцатилетие. Жаль, что до него ещё десять дней и дар магии у меня не активный, а потому на изнаночную часть зверинца сходить не смогу — там не было защитного купола, потому что смысла не было держать тварей под ним, ведь это практически то же самое, что на лице.

Я осторожно, озираясь по сторонам, чтоб не нарваться на буйных дур, прокрался к выходу из зверинца. Видимо, перестарался и выглядел подозрительно, потому что на выходе охранник подошёл ко мне с мрачным и угрожающим видом, но, увидев чек на книгу, родовой перстень на пальце и услышав про причину моих опасений ухмыльнулся понимающе и помог незаметно выйти на улицу. Занёс книгу в номер и отправился всё же гулять по городу.

Поскольку денег оставалось немного, обедать решил в городе, где будет недорого, но прилично — в гостиничном ресторане в цену номера был включены почему-то только завтраки, а обед стоил втрое дороже, чем в Чечевичах (да, понравилось название — забавно же, особенно как это местные выговаривают — «Чачэвичы». На какую-то птицу в лесу похоже: «ча-ча-чеч-че-че-чы». И на чечевицу тоже похоже, только ударение не там) и при этом по объёму был раза в два с половиной меньше, не обед, а так — перекус. Странные они в этом Бобруйске все, честное слово! А есть хочется очень — в зверинце пробыл долго, плюс занятия лёгкой атлетикой с угрозой тяжёлых травм аппетит пробуждают очень здорово. Жаль, фокус с обменом пива на рыбу тут вряд ли прокатит — в городе две пивоварни, точнее, один семейный бровар тех самых Бобровых, но они в основном для себя варят, продают немного (вот только их «немного» это минимум втрое больше, чем наше «всё») и казённый пивзавод, который гонит пиво вообще в жутких количествах. Плюс ещё из Речицы подвозят, будто своего мало. Да и осталось у нас запасов не слишком много.

Пока ходил по городу, всё удивлялся толпам народа, разнообразно одетого. Да, Бобруйск крупнее, чем мои родные Смолевичи, считай, почти сорок тысяч человек против наших двенадцати, но по ощущению их тут будто бы все шестьдесят! Ходят, головами крутят… Почти как я. Это что, всё приезжие⁈ Нагулявшись по городу, налюбовавшись на Березину (это сколько же в ней рыбы, ммм…) вернулся уставший в гостиницу — а там уже и папка сидит, альбом мой листает.

— Что, — говорит, — решил всё же пойти в охотники?

— Да не, просто нарисовано здорово. Да и мало ли, на что ещё по дороге напоремся, так хоть буду знать, с кого есть что взять, а с кого — нет. И где макр искать.

— Ну, ладно, если так. Поверь мне — в этой лотерее выиграть шанс намного меньше, чем голову сложить. А ты в нашем роду последний, нельзя тебе так рисковать!

— Ну паааап!

— Не папкай, а голову включай! Ладно, как день прошёл?

Я рассказал о своих похождениях, стараясь особо не вдаваться в лишние подробности, которые совсем лишние, но батя как чуял — вцепился, как клещ в холку, и вытащил их все. При этом ржал, как конь.

— Говоришь, «Выползай, мразь двуногая, и прими кару за страдания зверушек»? Га-га-га! И как — выполз?

— Нет, до сих пор там сижу, не видишь, что ли?

— Ххыыы… Ой, уморил. Надо же было так нарваться, на активисток из общества зверозащитниц!

— Так это общество такое⁈ Я думал, из местной дурки побег случился.

— Ой, хватит, я уже не могу смеяться! Да, общество. Начиналось всё разумно и благостно. Люди боролись с браконьерами, с незаконным промыслом зверя и прочим таким разным, вроде неоправданно жестокого обращения с животными — это когда голодом морят или мордуют почём зря. И успехи у них были, и достижения, причём реальные и полезные. Их деятельность даже царь отметил, даровал их обществу статус Императорского.

— Ого!

— Ага! А потом понесло их под откос, чем дальше — тем больше. Сперва против всей охоты разом выступать стали, без разницы, на кого и зачем. Потом против ношения мехов. Потом против скотных ферм — мол, это жестокость, разводить зверушек только для того, чтобы потом зарезать, их надо всех на волю выпустить. Вот ты смеёшься — понимаешь, что будет «на воле» с теми же курами с фермы, а они всерьёз эту чушь пороли. Дошло до того, что Император отозвал у них право называться Императорским обществом — думал, охолонут и образумятся. Вотще! Наоборот, у них последние клапана сорвало — стали изнаночных тварей защищать. Мол, прорывы — это кара Матери-Природы нам за её, природы, уничтожение и возмездие за «насилие над зверушками».

— Сказал бы матом, да ты драться будешь. А без мата и не смогу всё выразить.

— Вот тут ты правильно всё сказал, ни добавить, ни отнять. Ну, думаю, скоро они закончатся, такие больные, во всяком случае. Они договорились до того, что богов-хранителей туда же в общую кучу свалили. В своём скудоумии не поняв, что приравняли их к неразумным тварям и обозвали слишком слабыми, чтобы выжить без защиты. Прости, Рысь, это не я говорю, это я только про идиотство рассказываю. Или всё понимают, но последствий не видят. Чую, самые крикливые скоро просыпаться по утрам перестанут. И хватит о них, не стоит гневить Хранителей.

— А ты что выходил, пап?

— Да почти всё впустую. Пиво наше здесь никому не надо особо, так — разок попробовать для экзотики. Пивзавод, конечно, ту ещё мочу гонит порой, хоть некоторые сорта иногда вполне ничего. Бобровы тоже марку держат, но на мой вкус с хмелем явно перебирают. Ну, я особо и не рассчитывал, если честно. А вот от технологии карамелизации солода, которая вроде как должна была помочь тёмное пиво дешевле делать, я большего ожидал, теперь уже сомневаюсь, что получится что-то толковое. С сидром тоже не так всё просто, оборудование надо не только перенастраивать, меняя конфигурацию, но ещё и промывать с разными растворами, чтоб ни дрожжи, ни что ещё из пива туда не попало. Очень много возни, если на одном и том же оборудовании в очередь с пивом гнать, надо отдельную линию ставить, а некуда и не на что. Ладно, всё равно стоило заехать, чтобы точно знать, что и как, а не фантазировать впустую и не сожалеть зря. У тебя в магуче тоже не срослось?

— Да, не наш профиль, совсем. Кое-что интересное есть, но не настолько, чтоб тратить три года и императорскую квоту. Слушай, пап, а что это они тут с ценами озверевшие совсем? И в гостинице, и вообще? В губернском Могилёве ценники скромнее, чем здесь!

— Так город — туристический. Приезжих видел на улице?

— Конечно! Их же толпы!

— Вот именно. И все приехали, по сути, для того, чтобы тратить деньги. На всякие разные развлечения. И у местных стоит задача как можно быстрее эти деньги выкачать, чтобы эти уехали и освободили место для следующих, с деньгами. Бобровы со своим зверинцем очень удачно придумали, не отнимешь. Если бы у нас в Смолевичах было что-то для привлечения туристов, пусть не такое большое и массовое, эх… Сбыт бы втрое вырос точно! Под такие гарантированные продажи можно было бы и на ссуду в Коммерческом обществе решиться, а то и на, простите за выражение, кредит в банке. Только вот куда у нас туристам ехать и откуда? Что у нас есть такого, особенного? Лесов, рек и озёр в округе у всех хватает, из столиц жителей привлекать — надо что-то особенное, или