Волшебная зима - Туве Янссон

— Ты только не расстраивайся, но я все же поеду в Пустынные горы. А следующей зимой обещаю научить тебя кататься на лыжах.

— Я ведь говорил тебе… — огорченно начал Муми-тролль.

— Знаю, знаю, — прервал его Хемуль. — Тогда в Пустынных горах было именно так. Но после снежного бурана холмы там стали просто замечательные. И подумать только, сколько там свежайшего воздуха!

Муми-тролль взглянул на Туу-тикки.

Она кивнула. Это означало: пусть едет. Все разъяснилось и наладится само собой.

Муми-тролль вошел в дом и открыл печную вьюшку. Сначала он тихонько позвал своего предка при помощи неназойливого опознавательного сигнала, звучавшего примерно так: тиу-уу, тиу-уу. Предок не отвечал.

«Я совсем забыл про него, — подумал Муми-тролль. — Но то, что происходит сейчас, в самом деле гораздо интереснее, чем то, что было тысячу лет назад».

Он вытащил из печки большую банку клубничного варенья. А потом написал кусочком угля на закрывавшей банку бумажной обертке: «Моему старому другу — Хемулю».

В тот вечер Юнку пришлось пробираться целый час по снегу, прежде чем он добрался до своей ямки, где обычно сидел и тосковал. Всякий раз, когда пес сидел здесь, тоскуя, ямка печали становилась чуть больше, но теперь она вовсе утонула в снегу.

Пустынные горы от подножий до вершин были одеты снегом и раскинулись перед Юнком во всей своей роскошной белизне. Ночь была безлунная, но звезды необычайно ярко светили во влажном воздухе. Далеко-далеко глухо прогрохотал снежный обвал. Юнк уселся в ямку и стал ждать волков.

Этой ночью ему пришлось ждать долго.

Он представлял себе, как волки бегут по заснеженному полю, серые, сильные, огромные, и как они внезапно останавливаются, заслышав его вой на опушке леса.

А может, они думают: «Там, вдалеке, у нас есть товарищ. Двоюродный брат, с которым неплохо было бы познакомиться…»

Мысль об этом взволновала Юнка, и фантазия его вдруг дерзко разыгралась. Пока пес ждал, он вышивал свою мечту красочными узорами. Вот стая волков внезапно появляется где-то на дальней горной гряде. Они бегут к нему. Они виляют хвостами…

Тут Юнк вспомнил, что настоящие волки никогда не виляют хвостами. Но это не важно. Во всяком случае они бегут к нему, они его узнали… Они решили наконец позволить ему сопровождать стаю…

Однако если бы мечта Юнка осуществилась, ему грозила бы опасность. И мысль об этом ошеломила одинокого пса; подняв морду к звездам, подавленный тоской, Юнк завыл.

И вдруг волки ответили ему.

Они были так близко, что Юнка охватил страх. Он сделал неловкую попытку зарыться в снег. Повсюду вокруг него зажглись огоньками волчьи глаза.

Теперь волки замолчали. Они окружили Юнка кольцом, и кольцо это все сжималось и сжималось.

Виляя хвостом, Юнк заскулил, но никто ему не ответил. Он снял свою шерстяную шапчонку и подбросил ее в воздух, желая показать, что он охотно поиграл бы с волками и что вообще он совсем безобидный пес.

Но волки даже не посмотрели на его шапчонку. И внезапно Юнк понял, как он ошибся! Волки вовсе не его братья, с ними не поиграешь.

«Волки съедят тебя в два счета, и ты едва ли успеешь раскаяться в том, что вел себя как круглый дурак, — подумал Юнк и перестал вилять хвостом. — Как жаль, а ведь я бы мог спокойно спать по ночам, вместо того чтобы сидеть в снегу и тосковать до слез…»

Волки подходили все ближе.

И тут вдруг в лесу раздался звонкий звук медного рога. То была гремящая музыка духового инструмента, музыка, от которой с деревьев посыпался снег и заморгали желтые волчьи глаза. В одну секунду опасность миновала, и только шерстяная шапчонка осталась лежать на снегу рядом с Юнком. А с горного склона на широких снегоступах, с трудом волоча ноги, спускался Хемуль.

В походном мешке Хемуля лежала согретая теплом сонная крошка Саломея и прислушивалась к музыке рога.

— Ты что тут сидишь, песик? — спросил Хемуль. — Долго ждал меня?

— Нет, — ответил Юнк.

— Скоро мы перейдем на твердый снежный наст, — радостно сообщил Хемуль. — А когда мы доберемся до Пустынных гор, я дам тебе теплого молока из термоса.

И Хемуль, не оглядываясь, побежал дальше.

Юнк брел следом за ним. Ему показалось это самым правильным. Иначе он поступить не мог.

Глава шестая

Первая весна

После первой весенней бури в долину пришли беспокойство и перемены. Гости еще сильней затосковали по дому. Один за другим отправлялись они в путь, чаще всего ночью, когда снежный наст твердый и по нему легче было идти. Кое-кто смастерил себе лыжи, и каждый захватил на дорогу хотя бы маленькую баночку с вареньем. Уходившие последними поделили между собой банку клюквенного варенья.

Вот и самые последние гости перешли мост, и погреб с вареньем совсем опустел.

— Теперь мы остались втроем, — сказала Туу-тикки, — ты, я, да малышка Мю. А все таинственные, загадочные существа спрятались до следующей зимы.

— Я так и не разглядел того, с серебристыми рогами, — вздохнул Муми-тролль. — И тех малюток с длинными ногами, которые скользили по льду. Или то черное с необычайно огромными глазами, что перелетело через костер.

— Их царство — зима, — объяснила Туу-тикки. — Разве ты не видишь, что скоро наступит весна?

Муми-тролль покачал головой.

— Еще рано. Я не узнаю ее, — сказал он.

Но Туу-тикки вывернула наизнанку свою красную шапчонку — подкладка ее оказалась нежно-голубой.

— Я всегда выворачиваю наизнанку шапчонку, когда нос мой чует весну, — проговорила она. И, усевшись на крышку колодца, запела примерно так:

Я — Туу-тикки,чую носом теплые ветры.Теперь налетят великие бури.Теперь понесутся грохочущие лавины.Теперь я переверну всю землю,так что все станет по-другому,и все смогут снять шерстяные вещии положить их в шкаф.

Однажды вечером Муми-тролль возвращался из купальни и вдруг замер посреди дороги и навострил уши.

Стояла обычная, теплая ночь, полная трепета и шорохов. Деревья давно стряхнули с себя снег, и Муми-тролль слышал, как колышутся в темноте их ветви.

Издалека, с юга, налетел сильный порыв ветра. Муми-тролль почуял, как ветер с шумом промчался мимо него по лесу к противоположному склону горы.

Каскад водных капель обрушился с деревьев вниз в темнеющий снег, и Муми-тролль, подняв нос, принюхался.

Может, это был запах земли. Муми-тролль пошел дальше, уже зная, что Туу-тикки права: в самом деле наступает весна.

Впервые за долгое время Муми-тролль внимательно посмотрел на своих спящих папу и маму. Он подержал лампу и над фрекен Снорк, задумчиво разглядывая ее челку, которая блестела при свете лампы. Фрекен Снорк действительно была очень мила. Как только она проснется, она тут же кинется к шкафу и вытащит свою зеленую весеннюю шляпу. Так она делала всегда.

Муми-тролль поставил лампу на выступ изразцовой печи и оглядел гостиную. Комната, по правде говоря, выглядела ужасно. Много вещей было раздарено, взято на время или попросту украдено каким-нибудь легкомысленным гостем.

А те вещи, что еще остались, находились в невообразимом беспорядке. Кухня была завалена немытой посудой. Огонь в печи парового отопления угасал, потому что кончились дрова. Погреб с вареньем опустел. Оконное стекло было разбито.

Муми-тролль погрузился в раздумье.

С крыши дома начал медленно сползать мокрый снег. И когда он падал, раздавался грохот. В верхней части окошка, выходившего на юг, внезапно показался клочок пасмурного ночного неба.

Подойдя к парадной двери, Муми-тролль потрогал ее. Ему показалось, что она чуть-чуть подалась. Тогда, упершись лапами в пол, он стал толкать ее изо всех сил.

Медленно, медленно, отодвигая огромные снежные сугробы, входная дверь отворялась.

Муми-тролль не сдавался — и вот дверь распахнулась навстречу ночи. Ветер ворвался прямо в гостиную. Он смел пыль с люстры, окутанной тюлем, взметнул золу в печи. Потом чуть приподнял глянцевые картинки, крепко приклеенные к стенам. Одна из них отклеилась и вылетела за дверь.

В комнате стоял запах ночи, хвойного леса, и Муми-тролль подумал: «Вот хорошо! Надо время от времени проветривать своих родственников».

Выйдя на крыльцо, он стал вглядываться во влажную мглу.

— Теперь у меня есть все, — сказал Муми-тролль самому себе. — Весь год в моем распоряжении. И зима тоже. Я первый в мире муми-тролль, который прожил, не погрузившись в зимнюю спячку, целый год.

Собственно говоря, тут бы и следовало завершить эту зимнюю сказку. Рассказ о первой весенней ночи и о ветре, ворвавшемся в гостиную, в своем роде эффектная концовка. А там придумывай себе на свободе, что было дальше. Но на самом деле это означало бы самый обыкновенный самообман.