Орел взмывает ввысь - Роман Злотников

Так вот, «гости государевы» неспроста прямо завтра на аудиенцию напросились. Прослышали, видать, о Бомбее-то. И так и рвутся поучаствовать… Нуда и что ж, пущай. Чем более денег в границах страны копиться будет — тем лучшими окажутся стартовые возможности для промышленного рывка. А то эвон Витте пришлось столько французских кредитов набрать, что потом Россия у Франции на таком крючке оказалась, что ничем, кроме революции, это окончиться не могло. Это только красиво звучит: «Берите кредиты — и стройте. Деньги — дым, а все построенное у вас на земле и останется». Деньги — те же вожжи. И ежели их чутка у кого перебрать — опомниться не успеешь, а уж внуздан. И никуда дернуться не можешь. Так и идешь телком по прямой дороге к революции и Ипатьевскому подвалу. И ладно бы одной семьей все ограничилось! Хотя Николашку с семьей все-таки жалко. Не самые худые люди были, токмо дурные, ну да не живота ж за это лишать… Так ведь сколько еще народу после этого положить пришлось!

Поэтому я Путина с его Стабфондом таперича очень хорошо понимаю. Пусть будет. Пригодится…

Новобрачные пошли за патриархом, коий самолично совершал таинство венчания, вокруг алтаря. Я повернулся и бросил взгляд на жену, припомнив, как мы с ней так же… Ох, лет-то уж прошло. Ваньке-то уж двадцать шесть! А и он только на пятый год нашей семейной жизни народился.

Крещение дочки Жуану IV на этот раз прошло без тех страстей, что сопровождали крещение моей Машки. Иннокентий X, коий был папой в то время, когда мы с Жуану токмо сговаривались, особым авторитетом не пользовался. Поскольку уже в начале правления показал себя подкаблучником матери своего кардинала-непота Камилло Барберини Олимпии Маидалькини, получившей вследствие этого прозвище «папесса». Весь его двор погрузился во внутренние интриги, из-за чего сил и внимания на интриги внешние осталось не слишком много. Так что Жуану IV плюнул на возможные возражения папы, между верой и выгодой выбрав союз с богатой и могущественной Россией. Ну а к тому моменту, когда планы дошли до реального воплощения, Иннокентий X так и вообще преставился. А избрание нового папы оказалось обставлено такими бурными дебатами и борьбой между Францией, Испанией, Австрией и могущественнейшими итальянскими кардиналами, что никакого дела до Жуановой дочки никому не было. Катенька прибыла в страну, месяц погостила под нашим с Машей крылом, в течение коего моя жена рассказала будущей невестке о своем собственном обращении из католичества в православие. А потом убыла все в тот же Подсосенский монастырь, коий после учреждения там первой царицыной женской школы стал, по существу, Машкиной личной епархией, где под все той же непрекращающейся опекой моей жены после сорокадневного поста и была крещена под именем Екатерины. Ну чтобы к новому имени не привыкать…

Сын же все это время мотался по стране, обустраивая войсковые магазины, строя бараки для будущих рабочих, размещая заказы на лопаты, топоры, тачки и иной инструмент… то есть готовясь выжать из предстоящей, вернее, уже начавшейся войны максимум пользы для государства. Начавшейся — поскольку шведы уже к началу июля захватили Данциг, Эльблонг, Мальборк и продвинулись до Хелмно на юге и до Хайльсберга на востоке. И, похоже, останавливаться на этом не собирались. Ян Казимир обивал пороги всех соседей от короля Чехии, Венгрии и императора Священной Римской империи германской нации Фердинанда III до государей Дании и России, но немцы помогать ему не очень рвались. У самих после еще десяти лет не прошло как закончившейся Тридцатилетней войны силенок было не шибко, да и османы с юга особливо расслабиться не давали. А мы с датчанами были не против, но все еще торговались между собой насчет Зундской пошлины. Я настаивал на заключении «выкупного договора» сроком на сорок лет, подобного тому, что был только что отменен с Нидерландами. Ну да те должны были платить триста пятьдесят тысяч гульденов в год, я же продавил сумму в сто тысяч, взамен пообещав выплатить первый транш сразу за десять лет. Чему мой зятек был очень рад, поскольку в преддверии войны ему очень нужны были деньги на наем и оснащение армии и флота. Сейчас спор велся только об одном: с какого момента считать сорок лет. Датчане предлагали с того года, как я заплачу деньги, я же, понимая, что с момента начала войны балтийская торговля сразу же резко упадет, а также имея задней мыслью то, как скакнет торговлишка после того, как мои купчишки развернутся в Бомбее, что также требовало некоторого подготовительного срока, настаивал, что срок следует считать с того момента, как мы победим Швецию и заключим с ней мирный договор. Хотя это была уже борзота… ну да на том стоим. Все одно датчанам деваться некуда…

Так что на свою свадьбу сын еле успел, добравшись до Москвы только за два дня до того как и не успев даже толком отоспаться.

Столы для пира накрыли в бальной зале, поскольку она была практически единственным полностью законченным помещением в новом дворце. А ни в каком ином помещении в Москве разместить тысячу шестьсот гостей было невозможно… Ну не то чтобы полностью — ее собирались еще перестраивать и украшать, но позже, а пока не трогали. В принципе по плану возведение стен и подведение под крыши большинства зданий в Кремле должно было закончиться года через три. А потом наступал долгий период отделки и украшения. Материалы для строительства везлись отовсюду — мрамор из Италии, малахит и порфир — с Урала, лазурит из державы Великих Моголов, нефрит из Китая, да всего и не перечислишь. Еще в самом начале строительства были отобраны две с лишним сотни отроков из числа одаренных «к лепке фигурной и богомазству лепому» и отправлены на учебу в Италию, Францию и Голландию к тамошним скульпторам и живописцам. Часть из них уже возвернулись и сейчас активно участвовали в украшении домов, кои уже были почти все построены в Белом и Китай-городе (ну да почти пятнадцать лет прошло с того, как начали), прекрасно осознавая, что лучшим из них будут даны заказы на украшение кремлевских дворцов и собора. Так что чертова европейская культура начала потихоньку проникать в пределы государства Российского. Кое-где уже и театры завелись, черт бы их побрал… Нет, мое негативное отношение к сему непотребству (ну так Синод постановил, я-то что) было всем известно. Поэтому непотребством сим баловались считай тайно, потихоньку. В дальних вотчинах. Но я прекрасно осознавал, что долго это не продлится. Ежели уж вошли в европейскую цивилизацию, то черпать будем оттуда полной мерой — и хорошее, и не очень.

Нет, в принципе насчет театра как такового или, если брать в более широком смысле, шоу вообще я не имел ничего против. У нас на Руси сие тоже вполне присутствует. Тех же скоморохов возьми. Но сколько же дерьма вокруг всего этого и сейчас уже образуется, а уж в будущем… И от этого никуда не деться. Уж так артисты устроены. Они же суть сосуды греха. А все потому, что актерская игра построена в первую очередь на излучении эмоции. Чем большую эмоцию ты способен продуцировать — тем более талантлив как актер. Причем ведь известно, что те эмоции, кои Божьи, то есть любовь, радость, счастье, — всегда индивидуальны. От лицедеев же мы способны получить лишь их жалкие суррогаты — страсть, похоть, торжество, злобу, гордыню, гнев, ненависть… Они буйны и необузданны, и тем привлекательны, но не возвышают душу, а губят ее. И не думайте, что мне тут дремучее средневековое окружение к концу жизни окончательно голову задурило. Просто я, уже вторую жизнь доживая, многое понимать стал. Не так-то уж по большому счету человек за четыреста лет изменился. Это нам всякие гаджеты глаза застят, а так — просто людям легче выживать стало, вот многие до седых волос по существу детьми остаются, а то и вообще до гробовой доски. Отсюда всякие новые и современные формы семьи, то есть всякие «пробные браки» да «гостевые браки», и образуются. Нет там ничего нового. Просто это недосемъи. Ну решили «дитятки» в семью поиграть, но как бы не всерьез, так, слегка, понарошку, не принимая на себя всех положенных обязательств… так и играют. И еще здесь, в этом времени, тоже не только любят, но и еще, как в оставленном мною будущем, любовью занимаются, только называется это более точно — похоть тешить. Ох как много понятно становится, когда на жизнь смотришь не токмо из растяжки в четыреста лет по времени, но еще и между материалистическим и религиозным мировоззрением…

Ну и, ежели вернуться к театру, мое негативное отношение к нему объяснялось еще и тем, что это было дело шибко затратное. Эвон, по сообщению моего агента при французском дворе, незабвенный братец моей Машки Людовик XIII, большой любитель этого дела, вовсю сочинял музыку и воодушевленно танцевал в разных придворных балетах, в том числе (зацените, чего мне стоило в тот момент не заржать) в Мерлезонском! Так вот, как я специально разузнал, средняя постановка подобного балета обходилась ее братцу в пять — семь тысяч ливров. А некоторые и тысяч в двадцать. Причем таковых балетов за год ставилось несколько десятков. А ведь все эти денежки на развлечения пары-тройки тысяч человек из числа высшего света не из воздуха брались, а с крестьян да посадских. Нет, мое убеждение такое: место дворян — во главе стрелецких рот, на качающихся палубах кораблей, на стенах острогов, возводимых в дальних землях, а не в ряду пышно разодетых придворных, приплясывающих на театральных подмостках… А посему пусть таковые здесь появятся как можно позже!