Черный камень - Андрей Саломатов

Ночная тьма опустилась на лес почти мгновенно. Луна ещё не успела взойти, а потому в лесу сделалось темно как в погребе. И все же Филипп не сдавался. Он упорно шел вперед и когда случайно забредал в крапиву, тихонько вскрикивал.

Где-то недалеко заухал филин, и от крика ночного хищника Филипп вздрогнул.

— Между прочим, его тоже Филей зовут, — неожиданно подал голос Кинтохо.

— Иди ты к черту, — в сердцах огрызнулся Филипп. Он чувствовал, что вот-вот упадет от усталости. Его мучили жажда и голод, но он все шел и только про себя твердил: «Раньше двенадцати они не нападут. Раньше двенадцати они не нападут»

— Ты наверное ищешь чистое местечко, чтобы начертить круг? — догадался подменыш. — Рядом ничего такого нет, но я могу показать. Здесь недалеко, к полуночи дойдем.

— Отстань, — стиснув зубы, устало простонал Филипп. При одном лишь упоминании о полуночи ему сделалось жутко. Времени у него оставалось не так много, и все же он решил обойтись без услуг своего навязчивого спутника.

— Как хочешь, — с деланным равнодушием произнес Кинтохо. — В этих местах водятся волки-оборотни. А они нападают прямо с наступлением темноты. Я бы не хотел встретиться с ними ночью. Эти оборотни такие лютые, похуже упырей будут. Так что, прощай, Филя. Я побежал дальше. — Подменыш нырнул в густую траву, и на прощание Филипп услышал: — Спасибо за помощь. Может когда-нибудь встретимся. Хотя вряд ли. — После этого маленький мошенник расхохотался, и эхо от его хохота ещё долго было слышно в лесу.

Филипп остался один. Он почти совсем выдохся и едва передвигал ноги. Решив, что дальше идти не имеет смысла, Филипп снял майку, обмотал правую руку и принялся срезать по бокам тропинки крапиву и лопухи. Он хотел расчистить хотя бы небольшую площадку и переночевать здесь же.

Сил у Филиппа оставалось все меньше и меньше. Работа шла крайне медленно, и все же он не прекращал её. Толстые, одеревеневшие стебли лопухов поддавались с большим трудом, Филипп часто обжигался крапивой, но старался не обращать на это внимания. На стоны и жалобы у него просто не было времени.

Наконец площадка была расчищена. Нащупав рукой острый камень, Филипп из последних сил провел вокруг себя глубокую жирную линию и после этого обессиленный повалился на землю.

Филипп лежал на земле и прислушивался к лесным голосам. Где-то рядом зашуршала трава, и он подумал, что наверное это змея. Филипп хотел приподнять голову, но затем передумал. Ему больше не хотелось ни шевелиться, ни думать об опасностях.

Филипп начал проваливаться в сон, когда услышал рядом с собой чье-то голодное урчание. Он раскрыл глаза и убедился, как вовремя начертил круг. Всего в метре от себя он увидел два горящих желтых глаза, которые в кромешной темноте выглядели особенно жутко. Взгляд оборотня был таким пронзительным и злобным, что Филипп не выдержал и зажмурился. Он лишь посильнее прижал ноги к животу, чтобы они случайно не вылезти за пределы магического круга, и в отчаянии подумал: «Опять Кинтохо привел свою нечисть. Сидит сейчас где-нибудь за деревьями и радуется. Только зря. Все-таки хорошо, что я его снова встретил. Он предупредил меня о волках-оборотнях. Наверное хотел сделать хуже, а получилось, что помог. И как я сразу не догадался, что его специально подвесили над тропинкой, по которой я иду? А с другой стороны, зачем было подвешивать? Он мог спокойно красться за мной всю дорогу. Может, для того, чтобы я задержался? Сколько времени с ним потерял» К первому оборотню присоединились ещё два. Снова решив взглянуть на хищников, Филипп увидел сразу три пары желтых кровожадных глаз. Хрипло дыша, оборотни бродили вокруг, иногда тыкались черными мордами в невидимую стену и тут же отскакивали от нее.

— Идите к черту, — тихо сказал им Филипп. — Придется вам сегодня завтракать жабами. Лапы коротки до меня добраться.

А вскоре над лесом взошла огромная желтая луна, и в её мертвенном свете Филипп сумел разглядеть трех здоровенных матерых волков. «Боже мой, зажмурившись, подумал он. — Как приятно читать страшные сказки дома и как страшно оказаться в самой сказке.

Пол ночи соседство оборотней не давало Филиппу уснуть. Они явно дожидались, когда во сне он вытянет ноги, чтобы схватить добычу. За эти долгие ночные часы Филипп столько передумал и столько пережил, что этих переживаний с лихвой хватило бы на целых десять лет.

Глава 7

Филипп проснулся от того, что тоненький лучик солнца пробился сквозь листву, прополз по его плечу, затем по щеке и соскользнул на прикрытое веко. Во сне Филипп что-то пробормотал, махнул у себя перед носом рукой и открыл глаза. Первое, что он увидел, это две грязные пятки Кинтохо. Лесной плут сидел рядом с кругом, перекидывал с ладони на ладонь камешек и очевидно дожидался, когда приятель проснется.

— Опять ты, — недовольно пробурчал Филипп.

Он только что видел приятный сон, в котором не было никакого сказочного леса со всеми его кровожадными обитателями. Филипп побывал у себя дома, и возвращение к действительности сильно расстроило его.

— Да, я, — хитро улыбаясь, подтвердил подменыш и тут же принялся рассказывать о том, что с ним произошло ночью. — Представляешь, до самого рассвета просидел на дереве, прятался от оборотней. Хорошо, мимо пролетала знакомая ведьма и разогнала их помелом. А так бы они меня точно достали.

— Ври кому-нибудь другому, — с трудом выговорил Филипп и встал на четвереньки. Он хорошо выспался и отдохнул, но ослаб от голода, а из-за жажды едва ворочал пересохшим языком.

— Я правду говорю, — скаля в улыбке белые крепкие зубы, ответил Кинтохо. — Ты же не пошел со мной. Честно говоря, я думал, что больше тебя никогда не увижу. А ты оказался молодец, выкарабкался. Я столько лет здесь живу, а не знал, что от нечистой силы так легко спрятаться. Так что, теперь тебе нечего бояться.

— Хорошо, — пробурчал Филипп.

— Чего же хорошего? — сказал подменыш. — Нечисть существует для того, чтобы её боялись.

— Ты мне зубы не заговаривай, — взглянув на него, ответил Филипп. Пока он спал, лесной мошенник натянул на себя его футболку. Только сейчас Филипп заметил, какой она стала грязной. От нескольких ночевок на голой земле майка приобрела бурый цвет, а после вчерашнего на ней появились яркие зеленые пятна. — Ты ещё и футболку спер, — покачал он головой. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я снова поверил тебе. А ты опять меня предашь.

— Ничего я не пер, — нисколько не смутившись, ответил Кинтохо и любовно погладил на груди разноцветную картинку. — Она лежала рядом с тобой, вот я и взял. Если тебе жалко, я отдам. Просто у меня никогда в жизни не было такой одежды. Тесновато и под мышками режет, зато красиво.

— Ладно, если ты покажешь, где можно попить и подкрепиться, я тебе её подарю, — махнул рукой Филипп и вдруг хрипло пожаловался: — Я очень хочу пить.

— Ручей совсем рядом, — вскочив на ноги, сказал подменыш. — Пойдем покажу. Я знаю здесь каждое дерево.

— А поляны с ягодами рядом случайно нет? — спросил Филипп. Его слегка пошатывало от голода, но близость воды придала ему сил.

— Сейчас сделаем. На пока, погрызи, с утра насобирал, — Кинтохо на ходу высыпал из колчана горсть лесных орехов и протянул Филиппу. — Я давно позавтракал, а потом немного потрепался с русалкой. Такая шустрая оказалась. Я наклонился к воде попить, а она меня хвать за волосы и тащит под воду. Я ей кричу: «Ты кого, чешуйчатая мымра, хочешь в воду затянуть? Ты же своего хочешь утопить, зеленоволосая селедка! Да если в лесу об этом узнают, из вашего водяного вместе с вами уху сварят! Ты хотя бы знаешь, кого за волосы хватаешь?! Ты же лучшего охотника сказочного леса Кинтохо-подменыша хватаешь» Знаешь, подействовало. Я же теперь как ты, беззащитный. До магического столба далеко, так что теперь меня может слопать любая нечисть. Хорошо, что знакомых много. Есть кем попугать. Вон и русалка отпустила, а чтобы я не обижался, наловила мне свежих лягушек. Ты не хочешь лягушками перекусить?

— Нет, спасибо, я их не люблю, — ответил Филипп.

— Думаешь, я люблю этих пучеглазых дур? — рассмеялся Кинтохо. — Но если их зажарить на костре, очень вкусно получается.

Наконец они дошли до ручья. Здесь Филипп сразу упал на колени и припал губами к воде. Он жадно пил студеную воду до тех пор, пока не почувствовал, что больше не может. Тогда Филипп оторвался от воды и, тяжело отдуваясь, спросил:

— А где поляна?

— Поляна дальше, — ответил подменыш. — И чтобы ты без меня делал, просто Филя? Я теперь тебе как отец родной: и накормлю, и напою, и спать уложу.

— Не надо мне такого отца, — отмахнулся Филипп. — Нормальные отцы своих детей защищают, а с тобой я и правда чувствую себя бутербродом.

Они шли по тропинке друг за другом. Кинтохо — первый, в майке и набедренной повязке, Филипп — в джинсах и кроссовках. Благодаря этому они выглядели почти одинаково. Оба одного возраста и почти одного роста, оба полураздетые и загорелые, грязные и нечесаные. Разница была лишь в походке. У выросшего здесь подменыша она была крадущейся и мягкой, как у лесного зверя. У Филиппа же походка была обыкновенная мальчишеская — легкая и пружинистая.