Однолюбка - Делла Спринг

Было? Уже в прошлом? Мэри испугалась.

Этот роман с ковбоем еще не повод, чтобы думать о Джошуа в прошедшем времени!

Но Ред!.. Ей было любопытно, как опытный соблазнитель в стиле «Сына Аризоны» поведет себя сейчас. Придет с гитарой? Опустится перед ней на колено? Будет уверять, что она прекрасная и единственная и что он пропадает от тоски по ней?

Когда в дверь постучали, она медленно повернулась. Спокойный равномерный пульс вдруг бешено зачастил, горло словно сдавило, колени ослабли. И снова где-то внутри вспыхнуло пламя.

— Входите, — сказала она чужим голосом.

И вот он уже в комнате — без гитары, только на редкость чисто выбрит и основательно промыт. И в таком бессовестно веселом настроении, такой уверенный в победе и счастливый, как будто… да, как будто сейчас Рождество, а она подарок, которому он больше всего рад.

Он не упал на колени и не раскрыл объятий. Он просто ей улыбнулся.

Она собиралась неторопливо подойти к нему, но вместо этого бросилась ему на шею.

— Моя маленькая дева, — пробормотал он. — Я соскучился по тебе.

Вот так, просто: «Я соскучился по тебе!»

Зато честно.

— Я тоже, — призналась она.

— Тогда поцелуй меня, — потребовал он.

Как замечательно, что ей не нужно больше бороться с собой. Его рот приблизился к ее губам. Сначала это было скорее легкое прикосновение, осязание губами, потом, тихо вздохнув, он притянул ее ближе. Ее губы расслабились, приоткрылись, впустив его язык. Она подумала, что каждый мужчина по-своему целуется, по-своему пахнет и имеет свой неповторимый вкус, и нежно приняла игру его языка. Она чувствовала, как крепко держат его руки ее талию, ощущала его грудную клетку, его возбуждение.

Пламя внутри разгоралось! Она подняла руки, чтобы коснуться его волос, о чем мечтала еще подростком. Но не смогла их погладить. Она ухватилась за них, чтобы опустить пониже его голову. «Сын Аризоны» оказался еще выше оттого, что она стояла босиком, да к тому же она и сегодня не была настроена на кроткую самоотдачу. Ей хотелось…

— Не кусаться, — предостерегающе пробормотал он и рывком поднял ее, чтобы положить на кровать.

Потом он встал над ней на колени, как будто боялся, что она и сейчас сможет от него убежать. Он развязал пояс на ее халате с таким выражением на лице, которое заставило Мэри снова вспомнить о рождественском подарке. Он распахнул халат, лег рядом с ней и стал пристально разглядывать ее тело. Как и накануне, он провел указательным пальцем снизу, от живота и бедер, до груди. Так осторожно, так нежно, словно она была из хрупкого фарфора.

— Не знаю, чего мне больше хочется — смотреть на тебя или обладать тобой, — негромко сказал он.

Это что — его обычное поклонение перед любой из своих женщин? Странно расширенные зрачки придавали взгляду необычную серьезность. Он ничего особенного не делал, только все поглаживал и поглаживал ее пальцем, добрался до золотистого треугольника, и у нее начала кружиться голова, словно ее катали на карусели.

Потом он спустил халат с ее плеч и, мягко подтолкнув, перевернул на живот. Она чувствовала его взгляд и прикосновения кончиков пальцев, скользящих вдоль позвоночника.

«Мне бы тоже хотелось когда-нибудь проделать такое, — подумала она. — Покрутить, повертеть мужчину, чтобы посмотреть, какая сторона мне больше нравится!»

Ей уже надоело это немое поклонение ее телу. В конце концов, она его слишком хорошо знала. Оно во всех вариантах и размерах было повсюду развешано и в студии, и в квартире — большей частью в несколько абстрактной форме, ведь Джошуа был художником-модернистом. Пусть Ред таким образом ласкает свою «Маленькую деву» из глины. А она — живая, даже очень живая.

Она решительно перевернулась.

— Ты рассматриваешь меня с таким удивлением, словно я первая женщина в твоей постели, — нетерпеливо сказала она.

Он негромко засмеялся.

— Может, так оно и есть. Я еще никогда не воспринимал женщину так осознанно, как тебя. Я знаю тебя много лет, но лишь сегодня ты принадлежишь мне.

Принадлежать? Воспринимать? Обладать? Шовинист! Именно эти слова вызвали бы самую бурную реакцию у борцов за эмансипацию женщин. Прежде чем страстное желание успело парализовать ее, как ядовитая стрела индейцев Амазонки, Мэри вскочила и стала торопливо расстегивать его рубашку.

— Ты можешь обращаться так со своей статуэткой, но не со мной.

Он, хохоча, попытался схватить ее за руки. Но она увернулась и продолжила свое дело. Добралась до ремня и обнажила его торс. Потом просунула руки под рубашку, обхватила спину. Ее ладони заскользили к затылку, по лопаткам, к пояснице. Сознательно бросая вызов, она прижалась грудью к его груди. Поцелуй, которым все это сопровождалось, заставил его задохнуться от желания.

— Не подросток, не статуэтка, не дева! — простонал он.

— Но ты все еще в одежде.

— Ненадолго, дорогая.

Но даже пока он судорожно раздевался, она не могла не дотрагиваться до него. Она вдруг поняла его. Ей тоже захотелось сначала почувствовать чудо этого тела, касаться его, осязать и лишь потом…

А он уже лежал сверху. Дрожь желания пробежала по ее телу, когда она ощутила на себе его тяжесть. Он приподнялся на локти и посмотрел на нее.

— Маленькая песчаная лисичка, я… ты…

Она прикрыла правой ладонью его рот.

— Не надо клятв, просто люби меня, — попросила она.

Он вошел в нее одновременно с поцелуем. Почувствовал ее тепло, оно звало его, и он любил ее — наконец-то… наконец-то… Неторопливо… Ей чудилось, что ее качает морской прибой. Это оказалось так мощно, так прекрасно. Страсть разгладила черты его лица.

Потом она закрыла глаза, отдавшись собственным ощущениям. С ней сейчас происходило нечто столь необычное, столь бесподобное и неповторимое, что она забыла все, что было раньше. Вот оно — тело, по которому она тосковала, тело, созданное в этом мире специально для нее.

О Боже, взмолилась она, я этого не хотела…

По его дыханию она поняла, что он близок к вершине. Ей хотелось кричать от радости. В подсознании рождались видения: водопады, низвергающиеся из узкой расщелины в скале, какие-то парящие крылатые существа, деревья, пускающие корни.

Предчувствие рая?

Она услышала собственный голос — или крик? — «Да… да!» и скорее почувствовала, чем увидела, как выгнулся Ред.

— Моя, — выдохнул он. — Моя! — Потом медленно опустился на нее.

— Эй, — робко позвала она.

Он засмеялся.

— Ага, начинается большой женский допрос.

Мэри положила голову ему на грудь и взъерошила волоски.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});