Морской Волк, том 1 - Влад Савин

Я волновался, как курсант. Потому что, несмотря на свое звание и опыт, впервые стрелял торпедами по реальной и видимой цели. Как сам легендарный Маринеско – а также Колышкин, Щедрин, Матиясевич, чьи мемуары я прочел еще в училище.

Большой транспорт разорвало пополам. Его половинки накренились в разные стороны и синхронно исчезли – совсем как первый у Щедрина – правда, он писал, что успел даже сфотографировать эту сцену через перископ. Второй просто нырнул в волны, как подлодка. Точно, железо в грузу – техника, авиамоторы, орудия, оборудование для никелевых рудников или ремонта битого Тирпица – ну явно что-то ценное, раз так охраняли! Куда делся третий, я даже не заметил – наверное, опрокинулся мгновенно, и днище уже не видно из-за горизонта.

Затем пришел звук. Затухающий гром – от которого двадцать тысяч тонн лодки, слегка встряхнулись – впрочем, возможно это мне лишь показалось. Зато это точно – слышал весь экипаж. Где-то в отсеках кричали "ура!" – или это тоже мне показалось?

– Товарищи подводники, поздравляю за отлично проделанную работу! Нами потоплен немецкий минный заградитель с запасом мин, а также три транспорта, общим водоизмещением до двадцати тысяч тонн. Что наблюдал лично.

– Дистанция.. пеленг – взрывы глубинных бомб! – доклад акустика.

Рыбу глушат. Давайте – меньше бомб у вас останется!

– Все, уходим! Перископ убрать, ныряем на двести, курс вест, 270.

– Командир, а чего бояться -кто из этих, нас догонит?

– Нас не видели – пусть и не знают. И думают, что наши лодки, везде! А мы – отойдем мористее, и будем слушать. Саныч, проложи курс!

от Советского Информбюро 20 июля 1942

В районе Воронежа наши части ведут упорную борьбу с перешедшим к обороне противником. Бой в одном населённом пункте, длившийся весь день, закончился победой наших пехотинцев и танкистов. На улицах села немцы потеряли только убитыми 1.500 солдат и офицеров. Дополнительно захвачены 5 орудий, две миномётные батареи. 24 пулемёта и склад с боеприпасами. На одном из участков гитлеровцы предприняли танковую контратаку. Наши артиллеристы и бронебойщики открыли огонь и подбили 7 немецких машин. Затем ударили с фланга наши тяжёлые танки. Потеряв ещё 12 танков, немцы отступили. На другом участке батальон немецкой пехоты пошёл в "психическую" атаку. Гитлеровцы шли в атаку пьяными. Огнём нашей артиллерии, миномётов и пулемётов почти все наступавшие немцы были уничтожены

На других участках фронта существенных изменений не произошло.

Мы ждали три дня. Слушая эфир, узнали много интересного – причем как от немцев, так и от англичан. Немцы объявили, что при отражения нападения на конвой, потопили две английские подлодки. Англичане же заявили об утоплении шести немецких кораблей, при отсутствии своих потерь. Как ни странно, английские данные были ближе к истине – потому что, в расшифрованных нами немецких сообщениях говорилось, что еще один транспорт получил при взрыве Ульма такие повреждения, что его едва дотянули до порта, а три противолодочника (бывшие траулеры) приложило взрывной волной – причем один так, что почти половина команды убиты или ранены, а саму лоханку проще списать.

Сан Саныч ошибся. Лютцов действительно, при выходе на конвой PQ-17 вместе с Тирпицем, поймал подводную скалу, повредив руль и погнув лопасти одного винта – из-за чего едва ковылял на десяти узлах, управляясь с трудом. Прочтя упоминание "был в ремонте с .. до ..", Саныч здраво решил, что его перегоняли в Германию. Это было неправдой – на самом деле, ремонт и его, и Тирпица, поймавшего в борт две лунинские торпеды (два метра углубления – в броневой пояс! Ниже – и разворотило бы борт!) – был проведен с помощью кессонов, в базе в Нарвике.

Но юмор в том, что, (как мы узнали очень много позже, но это совсем другая история), спецоборудование для ремонта Лютцова, погибло на одном из утопленных нами транспортов! И вышло, что мы изменили историю под себя, сами того не ожидая!

Сначала Саныч, как и все раздосадованный ожиданием, прочел материалы более внимательно. Схватился за голову – и прибежал ко мне. Сильно ругаться не хотелось. Летеху какого-нибудь обматерил бы, и непременно придумал наказание – ну а Саныч, старая гвардия, боевой конь – в общем, ему прощалось. На первый раз.

И если б не мой день рождения.. Пустяк – но оказавшийся решающим. Отчего-то взбрелось – отметить, а после, ходу. Попросил кока, испечь торт или пирог. а также, придумать что-то на закусь. В нашем времени, мы всегда праздновали вместе, все друзья за одним столом – а теперь вон как вышло.. У Петровича, жена наверно испекла свой фирменный пирог с голубикой, приготовила утку с клюквой, такая вкуснятина, что даже в желудке заурчало. А уж в штабе, наверное сейчас места себе не находят, мы же пропали три недели назад. Как нас сейчас, всем флотом ищут – гадают, куда исчезла атомная подводная лодка, таких размеров – и наверное, думают про второй Курск. Или С-80, что пропала без вести в шестьдесят первом. Ее долго искали – а нашли случайно, через семь лет. Всего пятьдесят миль от берега, лодка лежала на грунте, с затопленными четвертым и пятым отсеками – а остальные, были сухие, люди жили там еще не меньше недели. Тела еще можно было узнать в лицо, воздушные резервуары торпед и баллоны ИДА были пусты. Двести метров глубины – выброситься через аппараты наверх, можно было максимум со ста двадцати. Лодку подняли тогда же, в шестьдесят восьмом. И семьдесят восемь могил – на кладбище в Оленьей Губе.

Ладно – не будем о плохом. Может мы вернемся к себе, в тот же день и тот же час, и никто не заметит нашего исчезновения в будущем.

И как тогда отчитаемся – за потраченный боезапас?

Кок не подвел, приготовил отличный торт, и не один, чтоб по маленькому кусочку, досталось всему экипажу, да и остальные блюда тоже хороши, настоящий праздничный обед, с обязательной рюмкой красного вина. Были поздравления, пожелания, и даже подарки. Как без подарков.

И вдруг – сообщения из центрального. Сначала – о двух воздушных целях, кружащих над выходом из фиорда. И почти сразу после – о множественных шумах винтов. Причем не транспортов – а боевых кораблей.

– Боевая тревога!

Сначала я подумал, что это – по нашу душу. Обозленные немцы взялись за нас всерьез – сформировав корабельную поисковую группу. Как поступил бы я сам – на месте немецкого адмирала. Четыре-пять эсминцев, с гидролокаторами, и полным запасом глубинных бомб, при поддержке базовой авиации – мы бы конечно уклонились, ушли – а то и сделали бы, одного двух. Но это было бы уже настоящее дело – когда добыча пытается показывать зубы охотнику.

– Цели! Первая, вторая..

Ого! Больше двадцати штук! Глянем – уйти успеем всегда!

Показались. Впереди, гребенкой, сразу четыре "противолодочных тральщика", все те же восьмисоттонники. За ними – крейсера? Нет – два эсминца типа Нарвик, это у них была такая характерная двухорудийная башня на полубаке, шестидюймовый калибр! Еще эсминец, тип Маас – орудия в обычных, одинарных установках. За ним, уже точно крейсер, тип Кельн, – или Лейпциг? – три трехорудийных башни, причем две в корме. Кельн – Лейпциг вроде в сорок втором был на Балтике, а вот Кельн отметился здесь. И еще дальше – Лютцов! Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! Около него, еще кто-то непонятный, опять минзаг, или плавбаза, и замыкает – еще один эсминец. И целый рой всякой мелочи – тральщики, траулеры, еще кто-то, с такого расстояния не разобрать. И самолеты – два, нет, три, крутятся чуть впереди, и в сторону моря – но до нас не достают.

Эскадра. Сила. Моща.

А для нас – дичь.

– Сережа! Готовь две 65х, и четыре 53х – полный залп! Цели..

БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас – но нам это лишь на руку, потому что меньше помех между нашими главными целями, и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов, и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну а дальноходным управляемым торпедам – по фигу!

В последний момент решили чуть сменить приоритеты – так как Саныч, взглянув, заявил, что это что-то, плетущееся рядом с Лютцовом, уж больно смахивает на штабной корабль! Разумно – разместиться там штабу перехода!

– Ну а крейсер что тогда тут делает?

– Могли придать для охраны, от надводных кораблей англичан. Еще писали, что у них обитаемость была, спартанская – если Чину да со штабом, то там тесно и некомфортно будет.

Одиннадцатиметровая дура, весом 5 тонн, выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом – вторая. И четыре поменьше, 53-сантиметрового калибра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе – каждая на свою цель, игнорируя мелочь.

Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – снова всплываем под перископ.

Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!