Тридцать три года спустя (Бэтмэн - 3) - Билл Флэш

— Ну… Наверное… Это мы пока отложим, — заюлила она, переводя взгляд с руки Освальда на злополучные перчатки. — Нет? Да… Ну тогда в другой раз. Хорошо?

Ей было крайне неловко, а Пингвин, видя ее смущение, злорадно захохотал. Но тут на помощь сотруднице пришел очкарик.

— Это пустяки, — он расплылся в улыбке. — Тем более, что в мэрии не так уж много зеркал.

— Да?

Пингвин широко раскрыл рот и загоготал. Нет, он не смеялся, он орал. Орал зло и надсадно, но это, конечно, был лучший выход из создавшегося двусмысленного положения — и помощники Макса тут же поддержали его, захохотав во все горло.

— Могло быть и хуже, — сквозь поддельный смех утешал их разбушевавшийся Кобблпот, — у меня из носа могла бы течь кровь.

— Из носа?.. — пронзительно верещала девица, словно ничего более смешного ей не доводилось слышать за всю жизнь.

— Да, да!

— Течь кровь?..

Очкарика смех согнул пополам и его смазливая рожа чуть не уткнулась Освальду в плечо.

Остальное произошло так неожиданно, что…

Пингвин вцепился зубами в очкариков нос. Консультант взвыл от боли и несколько раз дернулся, пытаясь вырваться. Но тщетно. Тонкая струйка крови веселым фонтанчиком била вверх, заливая белоснежную блузку девицы…

Человек-птица разжал челюсти. Парень отлетел в сторону и, причитая, побрел к столу, на котором стояло большое зеркало. Девушка бросилась ему на помощь, сочувственно повизгивая. Все замерли, ожидая, что же будет дальше. Освальд был взбешен бестактным поведением и глупыми выходками резвящихся консультантов. Его черные глаза бегали по лицам, высматривая новую жертву. Он уже сделал несколько шагов вперед, но… Макс вовремя понял, что еще немного — и вместе в подаренной рыбкой в желудке кандидата в мэры окажутся носы и уши его сотрудников. Он хлопнул в ладоши и громко крикнул:

— Ребята! Ребята! Не отвлекаться! Все за работу! Сделаем из него мэра!

Стоящие бросились по своим местам, то и дело боязливо оглядываясь на стоящего посреди зала Пингвина. Макс осторожно взял его за плечо, подвел к аппарату с газированной водой и сунул ему в ласты пластиковый стаканчик.

— Запей, — посоветовал мистер Шрекк, — и не злись. Извини их. Они еще не сообразили…

— Тебе не кажется, Макс, что вы немного опоздали? — перебил его Пингвин, облизывая окровавленные губы.

— Да. Мы действительно опоздали, но лишь чуть-чуть. Ты запросто сможешь стать мэром!

— И как же это я смогу им стать?

— Мэра могут отозвать избиратели, — терпеливо разъяснял Шрекк, подвергнуть импичменту.

— Не знаю. Не думаю…

— Сам представь, — Макс указал на рекламные плакаты, — Освальд Кобблпот — мэр Готэма. Великолепно, правда? Ты заполнишь образовавшуюся пустоту…

— Хотел бы я заполнить ее пустоту, — проговорил он, указывая на круглую кокетничающую попку возле стола.

— Все это будет, Освальд, — Макс понимающе улыбнулся. — Поработать языком как следует…

— Да, да, именно! — горячо согласился Пингвин, продолжая смотреть на округлые формы. — Поработать… — он внезапно замолчал, почувствовав на себе насмешливый взгляд Шрекка. — Ну так что для этого нужно?

— Нам нужно только одно…

— Что одно? — Пингвин положил рыбу на крышку автомата. Наверное, она мешала ему мечтать. И продолжил: — Потрясающие женщины, да? Чтобы город был красив!

— Да, — согласно закивал Макс. — Совершенно верно. Но еще нам нужен какой-то катализатор.

— О да, именно катализатор! Господин мэр, мистер Кобблпот, ваш столик!

Пингвин прищурился и погрузился в сладостные мечты. Растянув губы в похотливой улыбке, он пел, разводя руками и шевеля носом:

— Я хочу тебя, Освальд! Хочу тебя прямо сейчас, здесь!.. Ах, аккуратно, мои трусики… Это самый большой зонтик, который я видела в жизни… И потом эту…

— Да, это конечно хорошо. НО!

Макс встряхнув, вернул его из иллюзорного мира. Пингвин тяжело вздохнул и озадаченно посмотрел на Шрекка, который как ни в чем не бывало продолжал объяснять ему свою программу:

— Тогда начнем операцию, как в Тонкинском заливе?

— То есть? — не понял Кобблпот.

— На огонь ответим огнем.

— А… — Пингвин расцвел хитрой улыбкой. — Кажется, я понял. Тебе нужны мои друзья.

— Не мне нужны, а тебе.

— Ага! Значит, нам нужно, чтобы мои ребята тут наверху довели людей до исступления? Чтоб у всех кровь в жилах стыла?

— Совершенно верно.

— Это разумеется, будет весело…

— Ну что, ты согласен?

Пингвин стоял и задумчиво переводил взгляд с мистера Шрекка на плакаты, висящие на стенах и обратно.

— Нет, нет, нельзя отвлекаться, — сосредоточенно проговорил он и засеменил к лестнице. — Все это хорошо, весело… Но у меня есть и другие дела.

— Отвлекаться? — Макс ошарашенно посмотрел на него. — Освальд! Да ведь это твой шанс! Ты понимаешь? Это же твоя судьба, которой лишили тебя твои родители!

Пингвин остановился, резко повернулся и, щурясь, посмотрел Максу прямо в глаза.

— Это то, что мне принадлежит по праву? — тихо спросил он.

— Да, конечно. Если бы с тобой не случилась эта трагедия. Я просто уверен, что ты создан для этой карьеры. Представь себе, — доверительно зашипел Шрекк, — ничто не будет стоять у тебя на пути. Что бы ты ни задумал, все будет в твоей власти.

— Ну, Макс, — после секундного раздумья промолвил Пингвин, и кривая недобрая ухмылка появилась на его лице, — с тобой трудно торговаться. Хорошо. Я буду мэром.

Он взобрался на лестницу и, развернувшись в зал, заорал дурным голосом:

— Давайте, ребятки, жгите их всех!

Кругломордые кошачьи часы на площади показывали без четверти три. На темных улицах было тихо-тихо. Только какая-то странная черная кошка, бесшумно приплясывая, как тень скользила вдоль спящих домов. Внезапно она замерла у большой витрины, за которой красовались оскаленные мордочки зубастых кошек. Она подняла голову и прочла неоновую переливающуюся надпись: "Все, что нужно для жизни, дадут вам Шрекки".

Кошка пробежала вдоль витрины, царапая острыми иглами когтей холодное стекло. У больших, запертых, так красиво вращающихся днем дверей она остановилась и осмотрелась. Ни души.

— Милый Макс, — протяжно замурлыкала кошка, — неужели тебе жалко пары дешевых безделушек для своей киски?

Она сняла с пояса длинный черный хлыст, широко размахнулась и хлестнула им по стеклам вертушки. Прозрачная конструкция потекла серебряным водопадом, на мгновение нарушив ночную тишину улицы. Мягко ступая по битому стеклу, кошка вошла в огромный зал, заставленный ровными рядами полок, буквально проседавших от наваленного на них товара. Тонкий кончик хлыста прошелся по полкам, увлекая за собой пивные банки, пакеты с концентратами, кульки и коробки с разнообразной снедью.

Кувыркаясь и приплясывая, кошка понеслась дальше. Дорогу ей преградил прилавок с выставленными на нем спортивными принадлежностями. Она остановилась и долго рассматривала блестящие глянцевые упаковки. Снова просвистел хлыст — и на гранитные плиты пола рухнуло витринное стекло, падали и разбивались красочные коробки, прыгали во все стороны теннисные мячики.

Но кошке это показалось скучным. Шипя и скаля зубы, она осмотрелась. Взгляд остановился на манекенах, рекламирующих модели сезона. Она медленно подошла к ним. Просвистел хлыст, и один из пластиковых человечков лишился головы. Это показалось ей настолько забавным, что она не успокоилась до тех пор, пока все манекены не лишились голов, рук и ног.

Кошка присела возле больших контейнеров, заполненных разнокалиберными банками с краской и растворителями. Руки цепкими коготками принялись вскрывать их одну за одной и опрокидывать на пол. Постепенно образовавшееся разноцветное море залило всю секцию. Оно нестерпимо воняло ацетоном, олифой и еще Бог знает чем.

— Фр-р-р, — поморщилась кошка и, подхватив из ящика охапку баллонов с краской, бесшумно исчезла в глубине бесконечного зала.

На пол стали падать длинные стойки, на которых рядами висели, запечатанные в хрустящий целлофан, дорогие костюмы, куртки, плащи. Кошка острыми коготками рвала прозрачную упаковку и рисовала на одежде диковинные картины. Эти шедевры падали на пол истерзанными тряпками, вместе с пустыми баллончиками, похожими на отстрелянные гильзы артиллерийских снарядов.

Залп. И ряд падал, перепачканный алой краской.

Залп. И различные геометрические фигуры покрывали экраны телевизоров.

Залп. И уродливые лоснящиеся амебы расползались по капотам автомашин.

Залп. И нарядные дорогие книги превращались в безликую массу одноцветной макулатуры.

В отделе кухонной мебели и утвари кошка принялась метать сковородки и кастрюли в блестящую полировку шкафов и столиков, крушить изящные комбайны, выворачивая наизнанку их металлические внутренности, не забывая в то же время поливать развалины краской из баллончиков.