Свобода воли - Николай Онуфриевич Лосский

есть индивидуум, т.е. единственный, своеобразный, незаменимый элемент мира, имеющий свое особое место и значение для всего мира; своеобразие индивидуума выражено в идее Бога о нем и составляет его идеальное назначение.

Отвлеченное единосущие есть условие совместной деятельности индивидуумов, не предрешающее содержания этой деятельности, не предопределяющее, будет ли отношение между ними враждебным или любовным. Поскольку отношения между деятелями враждебны, имеют характер противоборства и взаимного стеснения, постольку единосущее их остается лишь отвлеченным. Поскольку-же они вступают в отношение любовного единения, взаимно усваивают конкретные содержания целей друг друга для единодушного осуществления их, постольку единосущие их становится конкретным.

Всякий субстанциальный деятель есть (подобно монаде Лейбница) действительная или потенциальная личность. Поэтому такое мировоззрение можно назвать персонализмом. Сравнительно более высоко развитые деятели стоят во главе более или менее многочисленной группы менее развитых деятелей, органически объединяя их и создавая из них единое целое для совместной деятельности. Так, примерно, человеческое я есть организующий центр для клеток тела; в свою очередь, в каждой клетке есть деятель, объединяющий молекулы ее и т. д., вплоть до последнего элемента, положим, до электрона. Как вниз от человеческого я так и вверх мы найдем ряд ступеней организованности: человеческие я образуют органическое единство народа (нации, государства), народы суть элементы человечества и т. д. вплоть до единства вселенной. Так как на каждой ступени здесь есть субстанциальный деятель более высокого порядка (по степени развития), чем на предыдущей, то это — иерархический персонализм.[38]

В этом учении о мире материальное бытие рассматривается в духе динамистической теории материи. Материя есть не субстанция, а процесс, именно действования отталкивания и притяжения, создающие непроницаемые объемы и движения их в пространстве. Кому принадлежат эти действования? — Конечно, тем самым субстанциальным деятелям, о которых уже была речь выше.

Рассмотрим с этой точки зрения прежде всего человека. Согласно этому учению, человеческое я есть носитель не только психических процессов, чувств, хотений и т. п., но и носитель материирующих сил (термин Эд. Гартмана), сил отталкивания и притяжения, создающих непроницаемый объем, т. е. телесность я. Поэтому человек есть душевно-телесное, психо-физическое существо; иначе говоря, человек есть одушевленное тело или воплощенная душа. Конечно, не весь ложный организм человека создается деятельностью человеческого я; раньше было уже сказано, что организм человека есть результат кооперации человеческого я с множеством менее высоко развитых субстанциальных деятелей. Среди этих низших субстанциальных деятелей есть и такие, внутренняя сторона деятельности которых, вследствие своей крайней упрощенности, может быть названа лишь психоидной (т. е. аналогичной психической), но еще не психической.

Царство бытия, в котором есть материальная телесность, т. е. деятельности отталкивания, создающие непроницаемые объемы, предполагает враждебные отношения между членами его; большинство благ, связанных с материальным телом, могут находиться лишь в исключительном обладании одного какого либо индивидуума и даже потребляются и истребляются им; отсюда неизбежна жестокая борьба за существование. Такое царство мира можно назвать душевно-материальным царством или царством вражды. Но есть и другая более высокая область мира, образуемая индивидуумами, которые, осуществляя идею Божию, проникнуты совершенной любовью к Богу и всем тварям Его. Проявления таких индивидуумов в пространстве не имеют характера эгоистических отталкиваний, создающих непроницаемое бытие; поэтому тела их свободны от той исключительности и многих из тех ограничений, которые характерны для материальных тел. Назовем такой более высокий тип тела духоносным телом или телом, преображенным, имея в виду христианское учение о Преображении. В таком царстве бытия нет борьбы за существование, нет деления на мое и твое; все блага, которыми живут члены этого царства, абсолютны, неделимы, удовлетворяют одинаково всех и каждого, вроде того, как некоторое подобие этого типа блага мы находим и в нашем царстве бытия, когда много лиц вместе наслаждаются восприятием прекрасного музыкального произведения. Такое царство бытия можно назвать Царством Духа, или Царством Божиим[39]

Центральное место в этом учении о мире занимают субстанциальные деятели, наделенные творческими силами для проявления в действиях во времени и в пространстве. Умозрение, исследующее такого деятеля, и наблюдение наше над своим я, ближайшим к каждому из нас образцом такого существа, показывает, что никакой предмет, находящийся вне субстанциального деятеля, не может вторгнутся в сферу его индивидуальности и породит перемену в нем: всякая перемена в субстанциальном деятеле, напр. в человеческом я, есть его собственное действие, собственное проявление; многие из этих проявлений возникают, как будет показано ниже, на основе общения с внешним миром, однако, так что предметы и события внешнего мира служат только поводом для проявления деятеля, но само это свое проявление, его содержание, характер деятель создает из собственных недр своих, собственной творческой силой своей. Таким образом, рассматривая совокупность условий, необходимых для возникновения событий, мы резко разграничиваем среди этих условий причины и поводы. Причиной, в точном смысле слова, мы называем только сверхвременного субстанциального деятеля и творческую силу его, посредством которой он созидает, порождает, вводит в состав реального бытия событие. Все остальные условия, хотя они тоже необходимы для возникновения события, мы называем лишь поводами, потому что онтологическая функция их при порождении события и спайка их с возникающим событием глубоко отлична от функций и спайки деятеля с его действием.

Деятель и его действие неразрывно связаны, и эта связь выражается в сознании действования, переживании активности, созерцая которое можно непосредственно установить, какой деятель порождает действие; в этой связи есть нечто вроде сплошности; наоборот, поводы, по которым возникает действие, всегда находятся на некотором расстоянии от него, всегда есть некоторый разрыв сплошности в отношении между действием и поводами к нему. Это разграничение выражается в тонких оттенках переживания, примеры которых можно найти, напр. при рассмотрении влияния воспоминаний о прошлом на настоящее. Все эти черты динамистической причинности пренебрежительно отброшены позитивистами, кантианцами различных толков и др. Для позитивистов причинная связь есть только правильная последовательность событий во времени, для кантианцев это есть порядок событий, определенный категорией мышления. Но как бы то ни было, и те, и другие или совсем не замечают или неправильно истолковывают онтологически-динамическую сторону причинности под влиянием ложных предпосылок, приводящих их к убеждению, что метафизика, как наука, невозможна, так как человек не способен познать подлинное бытие (бытие, как оно существует, независимо от знания о нем). Отбрасывая динамическую сторону причинной связи, позитивисты и кантианцы сосредоточивают внимание только на той ее стороне, о которой можно сказать, что она есть вид порядка, и именно вид законосообразной связи (единообразие природы). Из сложного состава причинности они отвлекают лишь то, что необходимо для возможности абстрактных наук о природе, таких, как физика, химия и т.п., задающихся