Рейтинговые книги
Читем онлайн Вывернутая перчатка - Милорад Павич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 29

Однако, когда наступил четверг, все повторилось. Похоже, эта компания имела обыкновение собираться в стеклянных дверях на домино именно по четвергам. Снова я стоял, изумленный, посреди комнаты в ночной рубашке, снова наблюдал за партией в домино и снова подавал знаки незнакомой женщине. И на этот раз она никак не показывала, что замечает эти знаки, но сегодня она несомненно выигрывала. В середине партии на стол поставили вино на серебряном подносе, и я узнал тот самый поднос, на котором Пастрмац по субботам подавал мне завтрак и который сейчас висел на стене, здесь, в моей комнате. На их подносе стояло пять красных бокалов с золотым ободком. Они начали пить. Это разбудило во мне ту самую жажду, жажду, в которой скрывался голод. Тогда и я налил себе, но мое вино жажды не утоляло. Посмотрев на свой бокал, я увидел, что он тоже красный с золотым ободком, он был шестым.

«Они выпили мою жажду!» – подумал я и налил еще. Тут прямо у меня на глазах уровень содержимого их бутылки стал подниматься, причем всякий раз ровно настолько, сколько я отпивал из своего бокала. И когда я выпил целый бокал, у них на столе через горлышко бутылки перелилось красное вино. Они повскакивали со своих мест и принялись обвинять друг друга, что, дескать, кто-то из них толкнул бутылку и вот она пролилась.

И тут среди поднятого ими гама я ясно расслышал одно промелькнувшее имя. Мое собственное имя! Один из парней совершенно внятно произнес его. И опять они поспешно разошлись.

Я лег в кровать, но не мог заснуть от жажды. В полусне я чувствовал, что держу в правой руке что-то странное, причем никак не могу установить, что именно зажато у меня в кулаке. Тогда я поднял голову и посмотрел – в правой руке я держал собственную левую руку. Это навело меня на одну мысль: я вспомнил про те три тысячи динаров, которые женщина выиграла в эту ночь в домино, сунул ноги в тапки и спустился в лавку проверить кассу. В кассе не хватало ровно трех тысяч динаров.

«Так я и думал, – шептал я, поднимаясь к своей кровати и исполняясь решимости дождаться следующего четверга и пролить свет на все это дело. Так сказать, взыскать с них и за вино, и за деньги. – Если они собираются повернуть вспять Дунай, это их дело. Но со мной им не справиться, не выйдет…»

В тот день я поставил рядом с дверью стул, словно и сам собирался играть с ними, и, как только появились призраки, стал внимательно приглядываться к старику, который проигрывал. Впервые я как следует рассмотрел его. У него были седые волосы и испещренные морщинками веки, похожие на потрескавшуюся скорлупу ореха. Старичок этот принялся фитилить свой длинный ус и вдруг совершенно неожиданно дал женщине прикурить от него сигарету, и когда она затянулась, я увидел на ее руке кольцо из зеленого золота. На этот раз они ни во что не играли, домино на столе вообще не было, да и собрались они далеко не в полном составе.

– Ничего особенного, – сказала женщина, имея в виду качество табака.

– Так ведь и мы сами тоже – ничего особенного, – ответил старичок. Тогда она протянула руку и взяла одну из книг, тех, что стояли между дверьми. Открыла, и мне показалось, что, когда она переворачивала страницы, донесся скрип, похожий на скрип двери.

*

В этот момент часы начали отбивать полночь. Это меня изумило, потому что здесь, в комнате, на моих часах только что было без пяти час. Однако теперь и на тех и на других часах стрелки совпали, и в стеклянной двери у них над столом часы начали бить, при этом, правда, мои, в комнате, оставались немыми. Это вселило в меня ужас, но тем не менее от своего намерения я отступать не хотел.

«Весь день я так плохо себя чувствую, словно меня выпили до дна, – подумал я, – должно быть, прошлой ночью меня терзали у кого-то во сне…»

С такими мыслями я открыл стеклянную дверь. На этот раз там не было и следа от полки с книгами. Более того, оказалось, что там простирается спальня, такая же, как и моя. Ночника нет, на столе лежит лишь та самая книга, свеча освещает только ее, остальная часть комнаты в темноте. Я подвинул подсвечник, чтобы осветить комнату, но моя рука передвинула только свечу – круг света остался там же, где и был, не переместившись ни на иголку. Тогда я повернулся к самому темному углу комнаты и, как только глаза привыкли к темноте, так же как привык к молчанию мой рот, обнаружил там такую же точно кровать, как и та, что стояла там, снаружи, в моей спальне. А в кровати женщину, ту самую, что в один вечер выигрывала в домино, а в другой читала книгу. Сейчас она спала, закусив зубами косу. Я подошел к ней, хотел разуться, но левая нога отекла, и я снял один только правый сапог и так, прямо во втором сапоге, лег рядом с ней. Она не проснулась, но приняла меня в полусне. Меня изумил и обжег в поцелуе жар ее раскаленных зубов, потом желание пересилило страх, и я прильнул к ее теплой груди и почувствовал, как стремительно утоляется моя жажда. И пока я лежал распластавшись по всему ее телу, мой левый сапог постепенно наполнялся чем-то теплым и липким. Чем больше и слаще тянул я из груди женщины, тем больше жидкости скапливалось в сапоге…

Тут кто-то из моей комнаты постучал в дверь и вошел. Я увидел, что у пришедшего волосатый лоб, из-под белого плаща торчат ноги, волосатые ногти утопают в пальцах и их совсем не видно, однако слышно, как они царапают пол. Большие, как губы, веки без ресниц моргают, от этого кажется, что пришелец жует собственные глаза. Но глаз нигде нет. Одним словом, на лице у него было три рта, и из каждого высовывался язык… Короче говоря, там стоял Никола Пастрмац.

– Убирайся! – крикнул я, но Пастрмац только указал рукой на что-то, что было у него под мышкой. А были там, как я увидел, петух и газета. Петух вдруг вытянул шею и начал зевать. Зевнул раз, другой, третий. И каждый раз, когда он зевал, из его клюва вытекало немного света. Тут я сообразил, что это он кукарекает, просто я не слышу. Поцеловал я на прощание женщину под собой в ее горячие зубы и поднялся и сыт, и пьян. Вернулся неслышно в свою комнату, отпустил Пастрмаца спать, залез в кровать и подумал:

«Всему этому должно быть какое-то разумное объяснение. Какая-то приемлемая и понятная каждому разгадка». – С этими мыслями я разулся и поставил на поднос свой левый сапог. Сапог, полный теплой женской крови.

– Наконец-то человеческий завтрак, а не эти объедки, – пробормотал я и сладко заснул.

Вечером следующего дня я поспешил к стеклянной двери, надеясь снова встретиться с той женщиной. Она была там, по ту сторону своего стекла. Она показалась мне такой красивой, словно ее согревали четыре лунных света, и на этот раз она тоже читала.

– Кто ты такая? – спросил я. К моему изумлению, она ответила:

– Я могу быть только одной-единственной персоной. Той самой, которая сейчас держит в руке три ключа: твою книгу, в этой книге твой рассказ «Завтрак» и в этом рассказе твою фразу: «С этого момента я буду есть колбаску, сваренную в чае из моченых яблок».

В ТРЕХ СОРОЧЬИХ ПЕРЕЛЕТАХ ОТСЮДА

– Берегись того, чье имя не можешь запомнить! – с такими словами обратился ко мне знакомый, подходя к моему столику в ресторане «Под тенью лип». До этого он сидел довольно далеко от меня, волосы у него были всклокочены, и я обратил внимание на то, что ножки его стула испачканы грязью. Он подошел ко мне, как только заметил, что мне принесли то же блюдо, что и ему.

– Не случайно два человека заказывают одно и то же, – сказал он и поставил свой стакан на мой столик.

Мы начали разговаривать и пить вино, которое пахло яблоками, потому что бочка стояла в погребе, где хранились фрукты. Он подкручивал свои буйные брови, как если бы это были усы, и иногда промокал пот на лбу кусочком хлебного мякиша, а потом отправлял его в рот. Я так и не понял, относилось его замечание ко мне (я действительно не мог вспомнить, как его зовут) или к нему самому, потому что он, судя по всему, не помнил моего имени.

Когда я сказал, что люблю ходить на охоту, он спросил, охочусь ли я и на тетерева. И рассказал, как надо это делать:

– Никогда не стреляй в тетерева, пока он сидит на елке, – там он никогда не токует. А вот как перелетит на бук – стреляй, на буке токует обязательно и ничего не видит, пока у него клюв открыт, – глаза закрываются…

Через некоторое время он встал, попрощался и, уходя, заметил:

– Хорошо еще, что в погребе не было лука, луком вино могло бы и через бочку пропахнуть. Вино, которое мы сегодня пили, наверняка еще что-то шепчет в своем бочонке, такое вино нужно слушать, приложив ухо к бочке, и иногда можно даже понять, что оно хотело сказать…

Когда он уходил, мне показалось, что родинки на его лице зашевелились и начали ползать, как насекомые. Он был слишком слаб для своей силы, и она уводила его слабости куда захочет…

В ту ночь я заснул настолько усталый, будто переставлял с места на место колодцы, и сон мне приснился только перед рассветом, потому что я из тех, у кого зубы быстрее, чем язык, а такие видят сны, лишь когда начинает светать, отставая во сне настолько, насколько наяву уходят вперед. Во сне передо мной вновь появился мой знакомый из «Под тенью лип», подошел ко мне, так же как в ресторане, и что-то написал на моей ладони. А я попытался во сне откусить ему пуговицу на рубашке. Не знаю, что у меня из этого получилось, потому что во сне я переставал слышать голос моего приятеля, если его видел, и, наоборот, не видел его, если слышал, что он говорит.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 29
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вывернутая перчатка - Милорад Павич бесплатно.
Похожие на Вывернутая перчатка - Милорад Павич книги

Оставить комментарий