Смотритель - Дмитрий Вересов

Маруся устала и уже решила было повернуть обратно, как над полем вдруг промелькнуло что-то цветное, нездешнее. Поначалу ей показалось, что это просто облачко бабочек, которых по сочиненной за океаном традиции, здесь действительно развелось множество, но, приглядевшись, она увидела, что над изжелта-зеленой путаницей растительности проплывает плетеное канотье с развевающимися алыми лентами. «Бред, игра воображения, – мелькнуло у Маруси, – чересчур напереводилась». «И, нырнув в первую попавшуюся лавчонку на Гренцио, сэр Эндрю купил столь распространенную на каналах шляпу гондольера с падавшими на плечи атласными лентами…»

Однако, приблизившись к ней совсем близко, словно давая возможность удостовериться в своей реальности, шляпа вдруг стала быстро уплывать вдаль.

– Артемий Николаевич! – громко крикнула Маруся и рванулась в густые переплетения, оказавшиеся почти непроходимыми.

Но догнала она его лишь тогда, когда он уже стоял на берегу острова, и белый его фланелевый костюм был совершенно сух.

Глава 6

Павлов лениво пил кофе в своем так называемом рабочем кабинете – крошечной комнатенке без окон, заваленной образцами меха, бумагами, вероятно деловыми, обрывками канатов, пустыми папиросными пачками и старыми дисками. Ему нравилось иногда посидеть здесь, чувствуя себя кем-то иным, не таким, каким он был в квартире, на яхте, в постели. И сейчас он намеренно неторопливо тянул кофе, несмотря на то что из зала слышался какой-то подозрительный шум. Аудит, слава богу, прошел без особых неприятностей, денег пришлось выложить не так много, как он предполагал, и тетка, согласившаяся после выполнения всех формальностей сходить с ним в «Рыбу», оказалась вполне вменяемой и даже симпатичной. А вообще-то бухгалтерия и бухгалтеры наводили на Павлова иррациональную тоску; он не мог понять, как молодые и красивые женщины могут тратить время на копание в безжизненных и, по сути, бессмысленных цифрах.

«Нет, будь я женщиной и окажись в ситуации, что надо заниматься бухгалтерией, я лучше пошел бы на панель или в дворники», – всегда приходил он после таких размышлений к одному и тому же выводу и был уверен, что заниматься этой мертвой работой могут только люди, у которых напрочь отсутствует творческое начало. Поэтому он всегда относился к бухгалтерам женского пола с определенной долей жалости, даже отчасти соболезнуя. Да и название-то одно чего стоит!

Павлов в сотый раз попробовал слово на вкус, надеясь, что после милого ужина с милой аудиторшей что-то изменится. Но в конце концов только сплюнул, как от попавшей в рот шершавой бумаги или дрянной сигареты.

– Сереж, выйди, пожалуйста! – раздался кокетливый голосок продавщицы, разгильдяйством хозяина совершенно избалованной и не соблюдавшей субординации.

– Кофе не дадут спокойно попить… Появишься на работе в кои-то веки, и то не дадут отдохнуть… – бурчал Павлов, который терпеть не мог разбираться ни с документами, ни с покупателями.

В зале, полутемном по случаю того, что солнце попадало на эту сторону проспекта только после полудня, а искусственное освещение летом Павлова раздражало, обе продавщицы наблюдали за тем, как невысокий посетитель придирчиво рассматривал данную ему женскую шубу ярко-красного меха. Надо сказать, делал он это виртуозно: нырял, выворачивал и встряхивал ее так, словно это была его собственная шкура. Павлов даже загляделся, и на миг ему показалось, что перед ним не пожилой невзрачный человечек, а матадор с быком.

– Вот так уже минут двадцать колбасится, – громким шепотом сообщила продавщица, а вторая поддакнула:

– И ведь за километр видно – денег нет.

– Ну почему же? – хмыкнул Павлов, удивляясь, как глупые девки до сих пор не развили нюха на нестандартных покупателей. Откуда только такие берутся?! Однако он тут же вспомнил, что у одной из них был университетский диплом русистки, а у второй экономистки, и почти со злостью сказал: – Да, может, я ему сам заплачу за подобное действо.

Девки обиженно и демонстративно ушли в подсобку.

Павлов еще некоторое время с удовольствием понаблюдал за манипуляциями деда, но потом в глазах у него зарябило от красного мелькания.

– Простите, так вам понравилась шуба?

Мелькание прекратилось, словно только и ждало этого вопроса.

– Хороша, только вот, думаю, по лесу в ней будет ходить не очень-то удобно: слишком много нефункциональных деталей, понимаете ли.

– По лесу?

– Ну, по долам, по холмам, – неопределенно махнул загорелой рукой покупатель. – А с другой стороны: красная – это то, что надо. Даже не думал, что найду когда-нибудь такую. Красные девки, красное крыльцо… Только ведь это совсем не то, что обычно при этом думают. Красное – это не красоты знак, а предупреждения, огонь, который может разгореться и все пожрать, не остановишь. – Он поднял на Павлова свои небольшие глаза неопределенного цвета, от чего тот почему-то смутился. – Это в глобальном, так сказать, смысле.

– И что же, вы хотите купить эту шубу, чтобы служить, так сказать, семафором? Я тоже в глобальном смысле, – без тени усмешки уставился на странного посетителя Павлов.

– В общем – да, угадали. Ну и еще есть обстоятельства.

– Но шуба – женская…

– Вижу. Мне все равно. То есть не совсем все равно, но мужской такой ведь не найдешь?

– Давайте я вам закажу, – вдруг брякнул Павлов. – Подороже, конечно, будет, но… А, ладно. Давайте мне свой телефон, и через месяц шуба ваша. И без всяких там лишних прибамбасиков.

В ответ покупатель прикрыл глаза и зашевелил губами, словно что-то подсчитывая.

– Нет, месяц – это многовато. Не успеется, – наконец, решительно изрек он. – Давайте-ка побыстрее, дней этак через десять. Тогда согласен. Пишите. – И он продиктовал Павлову какой-то областной телефон.

– И вы не спрашиваете, сколько это будет стоить? – не выдержал все еще не совсем все понимавший хозяин магазина.

– А это неважно. То есть – для вас – неважно. Нус, до встречи. – И покупатель исчез из зала, будто бы его никогда тут и не было. Шуба, тем не менее, оказалась снова на вешалке.

Павлов потер глаза тыльной стороной ладони. Старикан точно не подходил к стойкам. Или он так увлекся разговором? Но какой уж тут особый разговор? Или это он успел сделать, когда посмотрел на него своими не то прозрачными, не то, наоборот, какими-то разноцветными глазами? «А вот так незаметно и начинается алкоголизм…» – вдруг подумалось ему, но на самом деле это было просто ловким финтом сознания, ибо с помощью привычных формул объяснить что-то из ряда вон случившееся все-таки проще всего.

Тем не менее в тот же день Павлов позвонил и заказал красный мужской полушубок с большими карманами и на пуговицах, после чего поставщик, и так относившийся к нему со странной смесью любопытства-презрения-осторожности, окончательно уверился в том, что «этот чувак» точно не в себе.

* * *

Целых десять дней Сирин вел себя тише воды ниже травы, лизался, как щенок, никуда не пропадал и смотрел на Павлова с обожанием, которого молодой человек так давно ждал от своего нового друга. Словом, это были упоительные десять дней с преданностью собаки, открыто заинтересованными взглядами женщин и даже звонком Ольги.

– Послушай, я чувствую, с тобой что-то не то, – как всегда спокойно и откровенно сказала она после привычного трепа «кто и как». – У тебя появилась женщина?

– Нет, но я видел нечто подобное.

– Где?

– А разве так мало мест, где подобных можно увидеть?

– Разумеется, мало. К тому же нужно слишком плотно накидывать сеть и иметь упорство. А у тебя ни того ни другого.

– А везение?

– Согласна. Но тебе всю жизнь и так везет: в делах и вообще. Слишком много везения не бывает, а потому не лучше ли посчитать все это просто предупреждением? – Красная шуба на мгновение мелькнула у Павлова перед глазами. – Правда, будь поосторожней, это я тебе как друг говорю. – Бесплотное Ольгино тело скользнуло по его рукам и растворилось тенью в заброшенном шале. – Может, не стоит пытаться увидеть ее еще раз?

– Да я пока и не пытался, – промямлил Павлов, тут же осознав, что именно этим и только этим отныне и станет заниматься.

– Вот и хорошо. Ты, Сережка, человек все же очень… открытый… Нет. Ранимый? Ну, в общем, не совсем этому миру принадлежащий, поэтому с тобой всякое может случиться, а мне не хотелось бы…

– Приходить на похороны?

– Нет – потерять тебя… Потерять ведь по-разному можно. Словом, хватит разводить эту мракотень. Просто я прошу тебя – не пытайся специально ничего повторять, ладно? Поедем лучше в Ялкалу,[40] что ли? Давно хотела посмотреть, во что превратилось это капище.

Однако еще неделю назад отозвавшийся бы на подобный призыв с радостно дрогнувшим сердцем теперь Павлов лишь вежливо поблагодарил. И Сирин при этом вдруг восторженно лизнул ему коленку.

* * *

Но вот Павлову, наконец, доставили заказанную им шубу. Он набрал номер, трубку кто-то снял, но долго не говорил, и Павлов некоторое время с любопытством слушал непонятное переплетение голосов.