Пришествие (СИ) - Руш Роман

Тисса рывком поднялась с земли и запустила сканирующею технику, вокруг было пусто, пока что. Осмотревшись по сторонам и определив по звездам направление на север, она побрела в том направлении. Мокрая нательная рубашка прилипала к телу и была вся вымазана в глине, волосы растрепались и сбились в колтуны. Ни одна живая душа не признала бы сейчас в ней принцессу.

Девушка прошла примерно уже час в выбранном направлении, когда вспомнила очень важную вещь. Письмо! Письмо отца, осталось в домике паромщика. От бессильной злобы девушка закричала и упав на колени принялась колотить землю кулаками. Она всё потеряла, всё и всех. И теперь подобно нищенки должна каким бы то ни было образом добраться до родовых земель.

Тем временем со стороны, где ее прибило к берегу раздался очередной вой. Похоже твари обнаружили ее следы. Девушка вскочила на ноги и побежала. Жесткие степные травы обдирали ноги, но сейчас хотя бы не было опасности угодить ногой в какую-нибудь нору или яму и сломать ее. Небо на востоке уже озарили первые лучи восходящего солнца, и предрассветная хмарь начала рассеиваться.

Спустя пол часа сумасшедшего бега Тисса выбежала на дорогу. Это был не тракт, обычная сельская грунтовая дорога. Левая сторона отклонялась в обратном направлении, видимо где-то примыкая к тракту, ведущему к переправе, а правая часть уходила за холм и не было видно, что там впереди. Подумав, девушка решила пойти направо по дороге. Ей необходимо было выяснить, где она оказалась, а при хорошем раскладе еще и лошадь найти. Ломиться босой через степь, было не лучшем решением, ноги уже кровоточили от множества мелких ранок.

Спустя два часа, движения по дороге, оставляя за собой капли крови в пыли разогревающейся дороги, Тисса увидела небольшую ферму. Это было совсем небольшое хозяйство — пять зданий в полукруг, за невысоким дощатым забором. Одной из построек был амбар, рядом с ним стоял скотный двор, еще три постройки — жилища крестьян. Из трубы одного из домиков уже поднимался дымок, следовательно, хозяева уже поднялись, а это был общий дом, где все жители фермы принимали пищу и занимались коллективным трудом. Более того, это означало, что местные жители остались целы и невредимы, в отличии от горожан.

Местные крестьяне выращивают желото, одна из злаковых культур, из которой пекут хлеб и кормят животных. Поле раскинулось в обе стороны от фермы. Это говорило о том, что, не смотря на то что построек мало, количество рабочих рук у хозяев достаточное, чтобы обрабатывать такую огромную площадь. В противном случае местный управитель изъял бы излишки необрабатываемых полей и передал другому фермеру в пользование. Поле колыхалось будто желтое море, ветер гнал волны по налитым колоскам и раздавался тихий шелест сухих стеблей. Скоро придет пора собирать зерно, и крестьяне будут работать ночами на пролет, сейчас же у людей временное затишье и они могут немного отдохнуть и подготовить инструменты для сбора урожая.

В богатых хозяйствах для уборки урожая использовали специальные, переделанные паромобили. Одни машины собирали зерно, другие увозили его с полей в амбары. Это ускоряло процесс сборки и позволяло увеличивать засеваемые площади. Тут же, судя по отсутствию мастерской, с той же целью использовали лошадей, а может вообще ручной труд нанятых работников или детей.

Тисса медленно спускалась с холма. Солнце на Востоке поднялось уже достаточно высоко, слепя глаза, а у девушки начала кружиться голова от перегрева и обезвоживания. Помимо того почти сутки она уже не ела. Но на последних волевых усилиях принцесса брела в сторону фермы на заплетающихся ногах.

В полусознательном состоянии она зашла на территорию хозяйства, благо ворота не были закрыты. Да и не удивительно это. Относительная близость столицы и многолетнее перемирие сделали свое дело, люди не боялись ночных работников, оттого и ворота не запирались. Даже пара собак, которые предусмотрительно скрылись в свои будки от надвигающейся жары не подняли шума, а лениво проводили ее взглядом. Лишь одна из них для порядка поворчала и то больше из чувства долга, чем из ощущения угрозы от незваной гостьи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Из последних сил девушка стукнула в дверь домика, из трубы которого поднимался дым. Дверь открыла дородная женщина в фартуке и с платком на голове, на вид лет пятьдесят. Тетка охнула и прижала руку, с зажатой в ней тряпицей, ко рту — Батюшки святы — прошептала она.

— Помогите, — прошептала растрескавшимися кровоточащими губами Тисса и начала медленно сползать по дверному косяку, на который облокачивалась. Сознание покидало девушку, и она ничего не могла с этим поделать, дойдя до своего предела.

— Ингар, подь сюды, живо! — крикнула хозяйка, обернувшись в глубину дома, и в тот момент сознание окончательно покинуло Тиссу.

Глава 6 Гори-гори ясно

Дилан попытался повернуть голову в сторону приглушенных звуков и данное действие потребовало таких усилий, что казалось, будто к голове привязали пудовую гирю, которые были у них в спорт-комнате в казарме и с которыми Кейла любила их гонять. О попытке пошевелить руками или ногами пока что и речи не шло, это было слишком для юноши.

Молодой человек попытался позвать сидящих к нему спиной людей. Из-за артефактных плащей было не понять кто те трое сидящие у небольшого костерка и о чем-то тихо переговаривающиеся. Да и на самого Дилана был накинут такой же плащ сверху, как одеяло и судя по всему на втором он лежал. Юноша восстановил в памяти цепь последних событий и сделал вывод, что то, что он сейчас дышит нельзя трактовать никак иначе как чудо. С дырой в груди не живут. А он вполне себе жизнеспособен, хоть и чувствует себя, так будто кубарем катился с самого Северного пика до подножья гор, а грудь как будто сдавили в тиски, судя по всему его перевязали, предварительно выковыряв из умершей брони. Интересно сколько он так пролежал, если ему стало холодно даже под согревающими артефактами.

Но все же его тихий сип, по задумке это был громкий оклик, но связки подвели, был услышан. Одна из фигур распрямилась, поднялась и обернулась к нему — это была Кейла. Вслед за ней обернулись и прочие, ими оказались Айрен и преподобный Аркаис.

— Слава всем святым, — прошептала девушка и прихватив с собой миску с парившей на холоде жидкостью отправилась к юноше, помочь ему подняться. — Лан, мы уже думали, что ты не поднимешься!

— Да, братишка, — поддержал девушку Айрен, поднявшийся следом. — Перепугал ты нас знатно, выглядел ты мерзко, хуже, чем после стычки с бандюгами в прошлую зиму. Если бы не Преподобный, закапывали бы мы тебя сейчас, вон за тем сугробом.

Воин махнул рукой на ближайший сугроб, в котором и так уже торчали несколько копий. — Сначала мы хотели сжечь все тела, но этот клятый мороз будто пожирает все тепло в округе и костры просто гаснут. Даже Преподобный не смог справиться с этой задачей. Греющие артефакты тоже толком согреть не помогают. Так что хватит разлеживаться, пора двигать в часть.

Айрен и Кейла помогли подняться Дилану с его импровизированного ложа и усадили на кусок древесного ствола, укрытого несколькими плащами. Девушка уселась рядом придерживая парня, а Рен и Аркаис уселись на такой же ствол напротив, в центре импровизированного становища располагались два греющих артефакта. Тепла они и вправду давали мало, так что отвар, кружку с которым Кейла протянула Лану был лишь слегка подогретым.

— Спасибо, — прочистив горло поблагодарил юноша командира и принял кружку. — Может уже поведаете мне почему я тут с вами сижу, а не прикопан в свежем сугробе? Где твари? Как вы спаслись? Ну короче, давайте по порядку, а то я сейчас сдохну, только не от ран, а от любопытства.

— Ну давайте тогда я начну, — сказал Айрен, прихлебывая чай. — А вы меня дополните, — посмотрев на Кейлу и Преподобного добавил он.

— Когда началась вся эта свистопляска с «отступлением», — сделал он нажим на последнее слово. — Ну нет какие же они идиоты, лежат теперь охлаждаются, сука!