Только всем миром - Вольф Долгий

Около порта улица расширялась, образуя сравнительно большую площадку. В центре ее высилась стела с какой-то замысловатой морской эмблемой. Проходная была чуть в стороне. Из заметных строений — павильончик автобусной остановки, рядом, почти впритык, — газетный киоск и табачный ларек. Ближе к проходной — две будки телефона-автомата, Доска почета, монументальное бетонное сооружение с выцветшими от времени фотографиями. Были здесь еще крошечный, едва ли на десять хилых кустиков, скверик и узаконенная соответствующим дорожным знаком стоянка служебных автомашин.

На площадке было довольно многолюдно. Несколько человек толклись на автобусной остановке, группа моряков расположилась в сквере, кто-то из них выкликивал фамилии по списку. Люди шли к проходной и от проходной — обычная картина, какую можно видеть перед воротами любого предприятия. Чекалин раскрыл свой блокнот и старательно зафиксировал топографию местности.

Потом они с Исаевым пошли к проходной: портовая милиция располагалась сразу за воротами.

…Этого человека Чекалин еще издали заприметил. Что-то до странности знакомое почудилось в его лице. В подобных случаях так и тянет поздороваться, пока не сообразишь, что это, к примеру, продавщица из соседнего магазина; когда она за прилавком, почти не замечаешь ее, вот увидел н. а улице — и готов принять за добрую знакомую.

Исаев слегка толкнул под локоть, проговорил с нарочитой негромкостью:

— Тебе не кажется, что…

Да, Чекалин тоже успел сообразить, кого напоминает ему напористо шедший навстречу человек. Был он молод, во всяком случае — не больше двадцати пяти лет. Высок. Без головного убора. Светлые волосы. Лицо привлекательное. Нос прямой… Чекалин и сам не сразу заметил, что формулирует свои впечатления словами из ориентировки на Блондина. Но что поделаешь — смахивает, определенно смахивает…

— Да, пожалуй, — сказал Чекалин, ничуть не удивляясь такому сказочному совпадению; «его величество» случай еще и не такие, бывает, коленца выбрасывает…

Исаев остановился перед молодым человеком:

— Добрый день.

— Добрый день, — с едва уловимым удивлением, но довольно доброжелательно ответил парень.

— Простите, вы не могли бы уделить нам несколько минут?

— Вы не из милиции случайно? — без особого нажима поинтересовался парень, — при желании вопрос можно было принять за шутку.

— Почему вы так решили?

— Гм… Очень уж вы вежливы.

— Приходилось иметь дело? — в тон ему, почти шутливо, сказал Исаев.

Парень не остался в долгу:

— Нет, сужу исключительно по детективам.

Пока шла незатейливая эта пикировка, Чекалин все всматривался в парня. Естественно ведет себя, черт побери. Испуга ни малейшего.

— Да, — сказал Чекалин, — мы из милиции. — И предъявил свое удостоверение. — Если вас не затруднит — пройдемте, пожалуйста, вот в ту машину, побеседовать.

Парень на миг смешался, но тотчас и хмыкнул, правда:

— Интересно, а вот если б затруднило… — И, не ожидая ответа, первый двинулся к «Волге».

— Ваши документы, — попросил Чекалин (уже в машине, парень был между ним и Исаевым на заднем сиденье).

Парень достал из модной мужской сумочки со множеством карманчиков на «молниях» паспорт моряка, протянул его:

— Пожалуйста.

— Ершов Виктор Николаевич? — с полувопросительной интонацией — так уж получилось почему-то — прбчитал Чекалин.

— Да, прошу, как говорится, любить и жаловать, — все пытался шутить парень, но было заметно, что дается ему это теперь с заметной натугой.

— Где работаете? — строго спросил Чекалин, чтобы совсем уж сбить парня с легкого тона.

— Рефмеханик с «Тайфуна», — не просто без улыбок своих, но даже и с тревогой некоторой отвечал теперь парень. — Одесское пароходство. Пришли с цитрусовыми.

— Давно пришли?

— Ночью.

— Которой ночью?

— Нынешней. В три двадцать пять, если точно. Пока таможня, граница, то, сё — вот когда только удалось выбраться в порт.

— Откуда пришел ваш «Тайфун»?

— Вообще-то из Марокко. Ну, по пути и другие заходы, конечно, были. Перечислить?

— Нет, не надо. Бывали в нашем городе?

— Бессчетно раз.

— Есть знакомые?

— Знакомая.

Исаев показал парню композиционный портрет Блондина:

— Никого вам не напоминает?

— Разве что меня! Преступник?

— Возможно. Этого мы еще не знаем.

— Но вообще-то… — Парень все всматривался в рисунки. — Честно говоря, не очень все-таки похож. Я как-то привык себя по-другому воспринимать.

— Обычное дело, — сказал Чекалин. — Все мы не узнаем себя на фотографиях. Равно как и голос свой не улавливаем на магнитофоне.

— Это — точно! — отчего-то обрадовался парень.

— Но вы и правда не очень похожи, — сказал Чекалин.

— Тем Не менее вы меня все равно задержите?

— Не думаю, — сказал Чекалин. — Только выясним, когда пришел «Тайфун». И еще — действительно ли вы член его команды, простите уж. Минутное, в сущности, дело. Пойдемте.

Все трое прошли на территорию порта. «Тайфун» стоял под разгрузкой у третьего причала — недалеко было идти. И пяти минут не понадобилось, чтобы установить — в ночь убийства водителя такси Виктор Николаевич Ершов находился за много сотен миль от места преступления. Более убедительного алиби и придумать невозможно… Расстались с Виктором Ершовым почти друзьями: парень он был незлобивый, к тому же и с юмором. Пошутил напоследок:

— Весьма сожалею, что не сумел оказаться вам полезным.

Пришлось отвечать в лад ему:

— О, это уж была бы чрезмерная даже удача!

С коллегами из портовой милиции Чекалин и Исаев быстро нашли общий язык. Предстояло выяснить, кто работал в порту в ночь убийства (докеры, крановщики, охрана), проверить, нет ли среди них лиц, по приметам и композиционному портрету похожих на предполагаемого убийцу, проверить с той же целью экипажи судов, дислоцированных в порту, наконец, изучить личные дела работников порта (равно как и недавно уволившихся), сличить фотографии с композиционным портретом.

Вроде бы не так и много вопросов — всего три, но Чекалин отчетливо представлял себе, какой огромный объем работы предстоит по их выяснению. Достаточно сказать, что только судов, находившихся в ту ночь в порту, было (как тотчас подсказал кто-то) ровным счетом тридцать три, а на каждом до ста человек команды, и в час проверки какая-то часть людей непременно окажется в увольнении на берегу. Поэтому Чекалин попросил в первую очередь, притом неотложно, провести работу по двум первым заданиям. При этом подумал, что товарищам из портовой милиции с третьим заданием (проверка личных дел в отделе кадров) все равно не справиться в сколько-нибудь обозримый срок, надо будет дополнительно подключить людей.

Уходя уже, Чекалин спросил:

— Что, много ли людей бывает перед проходной после ноля часов?

Петрунин, майор, заместитель начальника портовой милиции, сказал:

— Хватает. Иногда не меньше, чем днем. Примерно в это время у ряда служб как раз пересменок. Я уточню, у кого именно.

Исаев остался в порту — чтобы уж до конца выяснить все про Буряка, того малого, который, если верить ему, единственно по дурости запугивал водителя Пономарева. Чекалин же, вернувшись к машине, велел шоферу ехать в райотдел, но, когда тот, вырулив на дорогу, уже включил левый указатель поворота, чтобы свернуть к центру, Чекалин вдруг (ему показалось, что неожиданно даже для самого себя) передумал:

— Нет, пожалуйста, на Садовую.

Нет горше обязанности, чем допрашивать близких погибшего человека. У людей горе, они не знают, как избыть свою боль, а тут кто-то, совсем-совсем посторонний, так некстати бередит незажившее, незаживающее. Если бы была хоть малейшая возможность избежать такой встречи, Чекалин, не раздумывая, обошелся бы без нее.

Но нет, сейчас другой случай. Совершенно необходимо сегодня встретиться с женой водителя Щербанева… увы, уже вдовой. Если быть честным — еще вчера следовало это сделать. Ну, вчера, положим, не до того было, ни секунды свободной просто, разве только подумать о необходимости встречи, да и то мимолетно, мгновенно. Вчера, правда, еще можно было ожидать, что эта встреча окажется ненужной. Сегодня же ясно — не обойтись. Пока что нет ни одной сколько-нибудь надежной тропки, которая вела бы к истине. Оставалось надеяться, что хоть встреча с вдовой Щербанева приоткроет завесу тайны. Так что, как ни прискорбно, а придется наведаться незваным в этот дом на Садовой, потревожить своими расспросами его обитателей.

11

Дверь открыла жена Щербанева. Была она худощава; лицо бледное, но миловидное; немного за тридцать.

Провела в комнату. Усадив Чекалина, сама тоже села — по другую сторону полированного стола. Руки ее беспрестанно были в движении: то какую-то оборку на платье поправит, то пуговку расстегнет-застегнет; только это, пожалуй, и выдавало крайнюю степень нервного ее напряжения.