На Гемме - Андрей Щупов

Над броневыми плитами пола ищущими акульими кругами ходила полуметровая шаровая молния. Воздух вблизи нее дрожал, жаркими потоками растекался по помещению. Возле массивного пульта, чуть покачиваясь, зависла еще пара крохотных, с детский кулачок молний. Зрелище смогло бы испугать кого угодно. Секунду я глядел на них, а после начал медленно отступать. Дверь прикрывала меня, как щит, но я не слишком-то верил в его надежность. С этими шарообразными бестиями следовало держать ухо востро. Ощутив чужеродное движение, один из "кулачков" оторвался от пульта и, потрескивая искрами, лениво поплыл ко мне. С грохотом я захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Запоздалый пот струился по лицу, липкой влагой стекал за ворот комбинезона. И снова в воздухе возник запах гари. Вот вам и первая обнаруженная энергоутечка! Ковалев побывал и здесь.

Я ошалело огляделся. Все-таки дежурный был из породы везунчиков! Он играл с огнем на пороховом складе. Несколько шаровых молний - пустячок в сравнении с тем, что могло бы здесь произойти...

Я все еще стоял у двери, чувствуя, как все во мне натянуто вздрагивает. Слух напряженно ловил малейшие звуки, и мне вдруг почудилось, что кто-то ходит взад-вперед наверху. Подняв голову, я постарался убедить себя, что это роботы-уборщики. Они не нуждались ни в сне, ни в обеденных перерывах, чего я не мог сказать о себе. Я чертовски устал, мне хотелось есть, мне хотелось спать. Запах гари вызывал глухое раздражение. Если бы станция располагалась на Земле, я поступил бы чрезвычайно просто распахнул бы все окна и как следует проветрил эту берлогу. Но, увы, я находился на Гемме. Здесь подобных шуточек не приветствовали.

* * *

Поскольку форточек и окон на станции не водилось, пришлось активизировать регенераторы воздуха. Они и без того размеренно гудели, но после того, как я поколдовал над пультом, гул их значительно возрос. В этом зале тоже побывали восстановители. Пол блестел, словно его покрыли лаком, измерительные приборы, инструмент и баллоны с ароматизаторами выстроились на полках аккуратными шеренгами. Беглым взглядом я окинул нехитрое хозяйство. Большинство ароматизаторов мне было знакомо, и потому этикетка с изображением хвойного леса, сразу бросилась в глаза. Вынув из смесителя обойму, я выщелкнул израсходованный баллон и вставил "хвойный лес".

Черт возьми! Я ощутил его сразу! Еловые кроны, смолистые, притаившиеся в хвое шишки... С наслаждением вдохнув, я присел за пульт. Пришла вздорная мысль, а почему бы не выспаться прямо здесь? Мне воочию начинало казаться, что над головой запевают пичуги, а справа и слева воздух наполняется звоном комаров. Я сидел не в кресле, я сидел на пне, и ноги мои утопали в запашистой, подсушенной солнцем траве. А на "Цезаре" что я там забыл? Да ничего! Уже более восьми месяцев я шлялся по космосу, взирая на мир исключительно через стекла иллюминаторов. И если эмигранту позволительно тосковать по родине, то разве зазорно рядовому астронавту пустить иной раз скупую слезу по Земле?.. Наверное, это и впрямь смешно, но все наше мужество держится зачастую на зыбкой паутинке. Мы играем в пионеров и капитанов, но внутри себя остаемся прежними слабыми людьми. Рожденный на Земле - вне Земли проживает недолго. Давно доказанный научный факт. И если на орбите родной планеты люди еще тянут какое-то время, то в иных системах срок путешествий весьма ограничен. Через три-четыре года ломаются все без исключения. Потому что Земля - это Земля.

Волна сентиментальности накрыла меня с головой. Я сознавал, что стоит мне закрыть глаза, и иллюзия леса усилится. Может быть, поэтому я еще пытался сопротивляться, мысленно уговаривая себя встать и убраться отсюда восвояси. Мозг был за, а тело против. Воистину самое сложное - совладать с инерцией покоя. Опершись о пульт, я сделал попытку подняться, и в эту самую секунду что-то произошло. Как это случилось, я не понял, но интуиция коротко просигнализировала, высветив на внутреннем светофоре багровый сигнал опасности.

Я по-прежнему сидел в кресле, вдыхая смолистый аромат, и пальцы мои машинально настукивали какой-то незамысловатый ритм, но что-то в помещении неуловимо переменилось. Я скользил глазами по множественным полкам, по змеистым вязкам проводов, силясь понять происшедшее и не находя ответа. Шестое чувство явственно било тревогу, но зрение, слух и мозг пассивно помалкивали. Они не видели, не слышали и не осознавали причину пробудившегося беспокойства. Что-то приближалось, наплывало издалека подобно урагану или землетрясению, а я ждал, раскрыв рот, мраморно-тусклым сознанием материалиста отвергая мистику и необъяснимое.

Внезапно пространство перед глазами всколыхнулось, и все видимое подернулось пленкой зыбкой неустойчивости. Я сморгнул и неожиданно очень ясно ощутил свою голову отделенной от туловища. Тело уже не принадлежало мне, жизнь сосредоточилась выше, разом отрекшись от рук и ног. Глядя на распахнувшуюся подо мной пропасть, я испытыл настоящий ужас. Потому что вдруг понял, что в любой момент рискую потерять равновесие и соскользнуть с плеч. Беззвучное падение, перевороты в воздухе, удар о далекий пол... То же, должно быть, созерцали обострившимся воображением подымающиеся на эшафот. Они предчувствовали и предощущали свою ближайшую минуту, когда, скатываясь по деревянному настилу, головы их еще живут крохотные мгновения, сквозь боль и окутывающий мрак сознавая, сколь страшна и бессмысленна жизнь без тела. Я прочувствовал это в полной мере, и тошнотворный страх туманом окутал мозг. Наверное, он и выручил меня. Ощущение охваченного паникой тела вернулось. Правда, суставы и мышцы оказались замороженными, но оставшихся сил мне все же хватило, чтобы медленно обернуться. Точно невидимый магнит поворачивал мою шею. Прошла, вероятно, целая вечность, прежде чем шейные позвонки прокрутилсь в крайнее положение, и уже наперед я знал, что увижу кого-нибудь из НИХ.

Я смотрел в угол комнаты и часто моргал. Это было что-то вроде нервного тика. Атетоз... Глаза слезились, в затылке зарождалась смутная боль. ОН стоял в нескольких шагах от меня, по-детски поджав под себя ногу, совершенно голый, карликового роста, с голубой кожей. Маленький гуманоид из далеких миров. Я глядел ему прямо в лицо, но не мог уловить ни единой черточки. Глаза ломило от напряжения, но я видел лишь размазанное пятно, хотя непонятным образом сознавал, что у человечка присутствуют глаза, рот и нос. Что-то случилось с моим зрением, что-то случилось со временем. Словно угодив в вязкое море глицерина, секунды замедлили ход. Я продолжал пялиться на внезапного гостя, не шевелясь, совершенно ни о чем не думая. В голове завывала тоскливая метель, и холодный колючий снег засыпал мои мысли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});