История Крестовых походов - Дмитрий Харитонович

Трагический финал Похода бедноты

Когда ополчение подошло к Константинополю, из более чем 50 тысяч двинувшихся в путь (цифра, выведенная современными историками, ибо хроники дают совершенно фантастические числа крестоносцев, от 200 тыс. до полумиллиона) столицы Византии достигли около 25 тыс. Остальные вернулись с полдороги либо погибли в пути. Гибли участники похода от голода, холода, от болезней, от рук разбойников и… местного населения, не желавшего отдавать паломникам свое добро. В Болгарии ограбленные людьми Готье Голяка крестьяне загнали 140 крестоносцев в церковь и там их заживо сожгли; остальные спаслись бегством. Погромщики графа Эмихо были разгромлены в Чехии местным князем (на Западе его именовали герцогом Богемским) Брячиславом (Бржетиславом) II. Отряд Готшалка, бесчинствовавший в Венгрии, был почти целиком уничтожен войском под командованием короля Коломана Книжника.

В Новом Риме император Алексей I предложил крестьянскому войску дождаться подхода основных сил, состоявших из куда лучше вооруженных рыцарей. Но беднота, избрав своим предводителем Петра Пустынника, двинулась в Землю Обетованную. Они переправились в Малую Азию. Близ города Никея сельджуки 21 октября 1096 г. перебили или пленили почти всех ратников Божьих. Готье Голяк пал в бою. Только три тысячи во главе с Петром Пустынником спаслись бегством в Константинополь.

Поход рыцарства, или собственно Первый крестовый поход

Историки традиционно отсчитывают начало Первого крестового похода с отправления в путь рыцарского войска летом 1096 г. Впрочем, в состав этого войска входило также немалое количество простонародья, священники, монахи, а не только благородные рыцари. Вождем всего войска считался (номинально) руководитель рыцарей из Северной Франции граф Вермандуа Гуго Великий, брат французского короля Филиппа I. Король был отучен от Церкви за развод с женой и потому не мог принять участие в крестовом походе. Кстати сказать, братья были сыновьями короля Франции Генриха I и его супруги, Анны Ярославны, дочери великого князя Киевского Ярослава Мудрого.

Девять храбрецов

Самый большой отряд вел герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонский (Бульон, или Буйон, – название родового замка герцога). С ним был его брат, граф Балдуин (Бодуэн) Булонский (он владел городом Булонь). В этот отряд входили бароны и рыцари Лотарингии, Нидерландов и Нижнерейнских земель. Готфрид был человеком благочестивым, рассудительным, но лишенным политических и военных талантов. В позднейших преданиях, впрочем, он предстанет как образ идеального крестоносца. В XIV в., примерно около 1312 г., французский трувер Жан де Лонгийон в романе «Обет павлина» (об «обетах на птицах» см. ниже) расскажет (и это предание надолго останется в памяти народов Западной Европы), что некогда было девять величайших героев всех времен и народов, «девять храбрецов» (les neuf preux) – три язычника, три иудея и три христианина. Интересно, что в каждой троице первый – фигура почти мифологическая (может быть, и даже скорее всего, был какой-то прообраз этого героя, но мы о нем можем лишь догадываться), второй – легендарный персонаж (точно существовал, но его образ в преданиях и романах имеет мало общего с реальным прообразом), третий – историческая фигура (но тоже весьма героизированная в исторических преданиях, в исторической памяти). Так вот, это: Гектор, Александр Македонский и Цезарь; Иисус Навин, Давид и Иуда Маккавей; король Артур, Карл Великий и Готфрид Бульонский. Герцог Нижней Лотарингии встал в один ряд с Александром Македонским, царем Давидом и королем Артуром.

Готфрид Бульонский

Другие вожди

Из Южной Франции людей вел Раймунд Сен-Жилль, граф Тулузский, опытный военачальник, глубоко преданный Церкви и славившийся своей честностью. Граф был весьма богат и немалую часть войска содержал на свой счет. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому, его считали скупым и жадным. Из нормандских владений в Южной Италии двигался морским путем до Константинополя со своим войском Боэмунд, князь Тарентский. Это был хитрый политик, талантливый полководец, человек храбрый, весьма здравомыслящий, но довольно беззастенчивый в выборе средств для достижения своих целей. С ним был его родственник Танкред, который много позднее будет почитаться чуть ли не как главный герой Первого крестового похода. Кроме этих основных вождей крестоносного войска среди войска выступило немало знатных сеньоров со всей Европы. С декабря 1096 по апрель 1097 г. вооруженные пилигримы прибывали в Константинополь.

«Запад есть Запад, Восток есть Восток»

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, / Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.

Пер. Е. Полонской.

Так писал Редьярд Киплинг. Обычно эти строки цитируют, чтобы доказать несовместимость Запада и Востока (что считать Западом, а что Востоком – это уж каждый цитирующий считает по-своему). На деле великий английский поэт ввел эту фразу для того (известный риторический прием), чтобы ее тут же опровергнуть: « Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, / Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает? ». Так вот, в описываемое время сильный с сильным, Восток и Запад христианского мира, никак не на краю, а в центре тогдашней ойкумены, стояли лицом к лицу, сходили с места, но, как правило, расходясь, а не сближаясь.

Причины здесь не только в религиозных разногласиях, особенно четко обозначившихся после раскола Церквей в 1054 г. Политические споры были не менее важны. В Константинополе император Алексей I стал добиваться от руководителей крестоносцев вассальной присяги за земли, которые они завоюют, и даже передачи некоторых из них Византии. Он мотивировал это тем, что весь Ближний Восток, включая Малую Азию, принадлежал некогда Римской империи. Ну а Византия, как мы упоминали, есть даже не наследница ее, а сама эта Империя. Крестоносцы, они же, как говорилось выше, франки, латиняне, считали, что греки (франки категорически отказывались именовать их ромеями-римлянами) не имеют никакого права требовать чего-либо от своих освободителей.

Василевс был уже и сам не рад тому, что некогда просил о помощи. Но он стремился извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации. Алексей оказывал прямое давление на франков, отказывался давать им продовольствие, окружил лагерь крестоносцев под Константинополем наемниками-печенегами. Дело даже доходило до стычек, причем каждая сторона обвиняла другую, что та первой начала. В конечном итоге в обмен на обязательство оказывать крестоносному войску продовольственную и военную помощь присяга была дана почти всеми вождями Христова воинства. Первым присягнул Боэмунд Тарентский, последним – Раймунд Сен-Жилль. Причем граф Тулузский, строго говоря, принес не вассальную присягу, а лишь дал обещание ни в чем не вредить императору Алексею.

Взаимная нелюбовь имела причиной, среди прочего, не только религиозные или политические распри. Вот происшествие, о котором рассказала нам Анна Комнина, дочь императора Алексея Комнина, образованнейшая женщина, обладавшая даром писателя и историка, в своей книге «Алексиада», посвященной деяниям ее отца. По византийским традициям явление императора обставлялось весьма пышно. В зале для приемов на возвышении стоял пустой трон. Надо сказать, что трон этот был особенный, двухместный. Ромейская держава именовала себя священной империей, и главой ее являлся Христос, что понималось буквально. Трон имел два сиденья, потому что на нем должны были восседать сам Христос и его «образ» – василевс. В обычные дни император сидел на правом, более почетном сиденье, но по воскресеньям и большим церковным праздникам он пересаживался на левое, а на правом находился сам Спаситель, незримо присутствующий в этом зале, что символизировал крест, лежавший на правом сиденье (видимо, в будние дни Господь не отвлекался на мелочи и дозволял ими заниматься своему наместнику). Так вот, когда зала наполнялась приглашенными (никаких сидений не полагалось), раздавался звук труб. Все падали ниц, и одновременно опускался занавес, отделявший возвышение от остальной части залы. Затем снова звучали трубы, занавес поднимался, и все видели василевса, сидящего на троне. После этого можно было встать. И вот, во время принесения присяги Готфридом Бульонским и его рыцарями, случился такой инцидент. Слово Анне Комниной: «Когда все, в том числе и Готфрид, были в сборе и когда все графы дали клятву, кто-то из знати осмелился сесть на императорский трон. Император стерпел это, не сказав ни слова, так как давно знал надменный нрав латинян. Но граф Балдуин (Булонский. – Д. Х. ) подошел к этому человеку, взял его за руку и, заставив встать, сказал с упреком: “Нельзя так поступать, ведь ты обещал служить императору. Да и не в обычае у ромейских (это все-таки слова Анны Комниной, а не Балдуина. – Д. Х .) императоров, чтобы их подданные сидели рядом с ними. Тот же, кто, поклявшись, стал слугой (то есть вассалом. – Д. Х .) его царственности, должен соблюдать обычаи страны”. Тот ничего не сказал Балдуину, но, пронизав его недобрым взглядом, проговорил про себя на родном языке: “Что за деревенщина! Сидит один, когда вокруг него стоит столько славных воинов”».