Альбион и тайна времени - Лариса Васильева

На английском острове с его ровным климатом чувство весны не так сильно. От того, что нет резких перемен и снега никогда не покрывают землю, а один градус по Цельсию хором признается всеми англичанами сибирскими морозами, первое чувство весны у меня здесь появилось где-то в середине января, попросту в первый солнечный день, после серых дождей, туч, плывущих почти по земле. Люди распахнули пальто, развязали шарфы, и ко мне вернулось любопытство к лицам, несколько притуплённое в дни дождей.

Кто не знает фразы: «лицо — зеркало души». Всегда она мне казалась красным словцом, как и всякое другое красное словцо — отчасти точным, отчасти приблизительным, отчасти несправедливым.

«Душа — объясняет словарь С. И. Ожегова, — есть внутренний психический мир человека, его сознание, мышление». Даже если принять за истину это объяснение «души», столь упрощенное, то и тогда трудно будет согласиться с тем, что коли уж лицо — зеркало, то оно лишь отражает. А не маскирует ли чаще, чем отражает? Или уж на худой конец всеми своими разнообразными выражениями о душе и вообще ничего не говорит? А если заполнить понятие «души» еще и чувствами, еще и свойствами характера, еще исторической ретроспективой развития той или иной индивидуальности — обо всем этом словарь не упоминает, — то лучше всего оставить нам рассуждение о душе, дабы не попасть в область неразрешимых задач и неответных вопросов. Согласимся хоть и не зеркало души лицо, все же многое в нем говорит о человеке.

Жадно гляжу я в эти весенние лица. Англичане. Что ваши глаза и губы, подбородки и лбы могут сказать кого, о чем бы я не знала прежде и чем как ключом смогла бы открыть тайну вашей медлительности и сдержанности, секрет вашей былой власти над миром, за которыми без явного к тому основания мне чудится темперамент большой силы?

Полно, какие тут англичане. Лондонская весенняя толпа — поистине вавилонское столпотворение. Все типы лиц и цвета кожи. Постепенно, не без ошибок, глаз приучается отличать — тонкий овал, глубоко посаженные светлые глаза, прямой нос, заметно выдающиеся вперед узким мысом обе челюсти и зубы, лодочкой сходящиеся к центру губ, длинная шея, и каждый волос толстый, ровный, блестящий, как струна или рыболовная леска.

И все же сколько бы ни наблюдала я и ни делала выводов — не могу сказать, что с успехом безошибочно определяю англичан. Ошибаюсь на каждом шагу. Ибо англичане — понятие ой какое широкое. Жители Корнуола это совсем не то же самое, что жители Ланкашира, люди с заметным ирландским колоритом черт лица и характера, отличаются от тех, кто населяет южное побережье главного острова. Что тогда говорить об уэльсцах, в чьих жилах течет кровь древнейших обитателей острова, или о шотландцах…

Окончательно захлебнувшись в волнах типов и черт, оставила я эту полупустую затею — искать англичан на улицах Лондона. А любопытство к весенним лицам осталось, перейдя в стадию чистого созерцания.

Так однажды, созерцая, прошла я насквозь центральные площади города, свернула в сторону Сити, немного не доходя, повернула вниз к набережной, миновала узкий проход между домами, дважды спустилась, один раз поднялась по ступеням каких-то лестниц и очутилась на площади, со всех сторон замкнутой домами, перед старинным храмом, одна часть которого была продолговата, другая кругла. Сердце замерло, как бывает всегда перед входом в святилище, о котором знаешь давным-давно и много, а вот теперь наконец-то предстоит главное — увидеть. Темпль. Самая знаменитая из всех круглых церквей Англии, самая красивая. Ранняя английская готика. Чудом уцелевшая в дни Великого Пожара 1666 года, но получившая раны от фашистских бомбардировщиков в мае 1941 года. Храм ордена тамплиеров.

Что помним мы об этом некогда могущественном и таинственном рыцарском ордене. Основан в 1118 году во время крестовых походов. Его члены — богатейшие владельцы обширных земель на Востоке и в Западной Европе, в особенности во Франции. Несколько веков подряд орден держит славу крупнейшего ростовщика Европы, чем, естественно, вызывает к себе много ненависти. Французский король Филипп Красивый в 1307 году конфискует богатства тамплиеров, а спустя несколько лет римский папа упраздняет этот орден.

В Англии тамплиеры строят свой круглый храм на исходе 1185 года и процветают так же, как и в Европе. Упразднение ордена церковью поставило Англию перед необходимостью тоже жестоко расправиться с тамплиерами, как того требовал папа. Однако правивший страной в то время Эдуард II сначала колеблется, он пишет папе, выражая свое доверие правоверию и нравственности ордена, а более всего желая в собственных интересах оставаться на уровне хороших отношений с этими богатыми, таинственными, хищными и сильными людьми.

Колебания Эдуарда кончились тем, что 20 декабря 1307 года он, уступив настоянию папы, внезапно арестовал всех храмовников.

И началось следствие, в ходе которого вдруг выплыло наружу то, о чем полтора века простые религиозные горожане шептались по углам.

Семь свидетелей показали, что прием в орден тамплиеров был секретным.

Трое свидетелей донесли, что о тайне ордена нельзя было говорить даже между собой.

Четверо присягнули, что храмовникам запрещено было исповедоваться кому бы то ни было, даже папе, и разрешено только священникам их ордена.

Что же это была за тайна? Что за страшные секреты? Один свидетель рассказывал о бдениях членов ордена, на которых они плевали на крест, говоря: «Христос умер не за наши грехи, а за свои», поклонялись… кошке, медной голове, золотому тельцу.

Некто Роберт Отерингам однажды подсмотрел в щелку бдения храмовников и спросил одного из них, какому святому они молились. Тот стал бледен: «Если хочешь быть жив, не спрашивай ни о чем».

Свидетель Вильям Верней рассказывал об одной из тайных доктрин ордена: «У человека душа такая же как у собаки».

Рыцарь ордена по имени Кентериль провозглашал: «У нашего ордена три обета, известные Богу, Дьяволу и нам!»

Ходили слухи об одном храмовнике, который убил своего сынишку, случайно увидевшего и услышавшего, как одного из новообращенцев ордена заставляли «отречься от всего человеческого».

Рассказывали о жестоких расправах храмовников со всеми, кто нарушал обеты Темпля: чаще всего, поиздевавшись всласть, надругавшись самыми изысканнейшими надругательствами, виновного зашивали в мешок и топили.

Женщина, жившая неподалеку от Темпля, как все женщины — воплощенное любопытство, утверждала в суде, что довольно долго, никем не замеченная, наблюдала она в дверную щель, как тамплиеры поклонялись в своем храме идолу со светящимися глазами и занимались при этом грязными оргиями.