Пятнистый сфинкс. Пиппа бросает вызов (с иллюстрациями) - Адамсон Джой

Мы обыскали всю местность в радиусе пяти миль и успели отлично ее изучить. Наибольшей популярностью среди львов и леопардов явно пользовалась высокая скала — там было много их следов. С ее вершины открывался прекрасный вид на равнину, речку и ближние заросли. Мы встречали буйволов, слонов и носорогов, не говоря о более мелких животных.

На пятый день я наблюдала в бинокль за слоном, как вдруг примерно в четырехстах ярдах от нас увидела сидящего на пне гепарда. Не веря своему счастью, я крикнула: «Пиппа!» Гепард повернул голову и взглянул на нас. Мы заторопились к нему, стараясь не потревожить слона, и наконец подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть зверя, который следил за всеми нашими маневрами. Но не успела я навести на него бинокль, как он исчез. Конечно, уверенности в том, что это была Пиппа, у меня не было, но дикий гепард вряд ли подпустил бы нас так близко. А если это все-таки была она, зачем ей понадобилось удирать? Мы пошли по берегу реки, где на нас чуть не налетели пять водяных козлов. Они сломя голову выскочили из кустарника и резко свернули в сторону, заметив нас. Должно быть, они убегали от гепарда. Это нас немного подбодрило, и мы продолжали поиски; я все время звала Пиппу, но откликались только зеленые мартышки. Решив, что, если это была Пиппа, она сама вернется в лагерь, мы ушли домой, но и там прождали ее понапрасну.

С утра пораньше я отправилась на то место, где мы видели гепарда, и там возле небольшого заливчика, который, судя по многочисленным следам, служил водопоем, устроила засаду. Было очень тихо; только пальма дум, в тени которой я сидела, шелестела листьями у меня над головой. Я попыталась представить себе, что делала Пиппа в этом чудесном уголке, который казался мне настоящим гепардовым раем. Если она научилась убивать добычу и не нуждалась больше в моей защите, к чему ей было возвращаться в лагерь, где на ночь ее запирали в вольер, а днем надоедали посетители? Надо признаться, я очень привязалась к ней, но ей-то за что было любить меня? Я вошла в ее жизнь сравнительно поздно, она попала ко мне не по своей воле, и, как бы я ни старалась вознаградить ее за одиночество и неприятности в Наро Мору, все же могла предложить ей так немного по сравнению со свободной жизнью в зарослях, открывшейся теперь. Но меня мучил только один тревожный вопрос: готова ли она к самостоятельной жизни? Да к тому же я боялась, что она уйдет через реку, за пределы заповедника.

Проведя возле залива весь день, я вернулась домой одна. А на следующее утро мы нашли на этом месте следы когтей гепарда, который взбирался на дерево возле скалы, а потом и след, уходящий за реку, где он отдыхал в пальмовых зарослях у воды. И снова я сидела в засаде целый день, но видела только пять слонов, которые старались стряхнуть орехи с верхушки пальмы дум, да еще пару водяных козлов, которые пронеслись мимо моего убежища, — должно быть, спасались от какой-то опасности. Я пошла вверх по реке, откуда они прибежали, и нашла свежий помет гепарда — но Пиппы нигде не было.

Еще дня три ушло на бесплодные поиски, но вот как-то вечером появился человек с сообщением, что Пиппа вернулась к Скале Леопарда. Я добралась туда, когда почти стемнело, и обнаружила ее возле гаража в окружении толпы африканцев. Увидев меня, она с птичьим чириканьем бросилась ко мне и вскочила в машину. Она ужасно изголодалась и съела все мясо, которое у меня было с собой. Я с огорчением заметила, как она отощала. Она казалась совсем маленькой, и нос у нее был мокрый и холодный — верный признак болезни. Когда мы приехали в лагерь, она набросилась на еду, а я тем временем снимала с нее клещей. И тут я заметила, что задние ноги у нее словно одеревенели, а десны совсем бледные.

Утром по радио был вызван ветеринар с портативным микроскопом. Я же не отходила от Пиппы, досыта накормила ее мясом и молоком, а она нежно отвечала на мои ласки.

Посланный по ее следу Локаль обнаружил, что он соединяется с тем, который мы видели возле залива. Значит, мы все-таки шли за Пиппой. Странно — ведь она была тогда ужасно голодна и, несмотря на это, не вернулась в лагерь, а ушла в другую сторону, к Скале Леопарда.

К вечеру она снова стала гоняться за птицами, забралась на дерево просто так, для удовольствия, и я немного успокоилась, но все же меня очень обрадовало появление ветеринара. Он взял мазок крови, измерил Пиппе температуру (у нее оказалось 38,4 градуса) и поставил диагноз: Babesia canis — собачий бабезиоз, которым болеют собаки. Это было очень интересно, потому что лишний раз подтверждало родство гепардов с собаками. Эльса умерла от B. felis, которой болеют только представители семейства кошачьих. Ветеринар на всякий случай захватил лекарство, но посоветовал подождать несколько дней — болезнь у Пиппы протекала легко и мог выработаться естественный иммунитет. Все это время нам было предписано держать ее в вольере и наблюдать за температурой и другими симптомами. В течение пяти дней я мерила ей температуру утром и вечером. Она колебалась между 37,8 и 38,2 градуса — для гепарда это нормальная температура.

Аппетит у Пиппы был зверский; только теперь я заметила, как она любит желто-оранжевый жир зебры и обыкновенную грязь. Я была поражена, когда увидела, что она ест грязь возле каждой лужи. Когда я спросила Джорджа, он сказал, что ничего особенного в этом нет, гепарды таким образом получают дополнительное минеральное питание и улучшают свое пищеварение. Ко мне Пиппа относилась гораздо нежнее, чем прежде, и ходила за мной как тень, но рычала на помощника и африканцев. С выздоровлением она становилась все беспокойнее, и через несколько дней ее затворничество стало одинаково невыносимо как для нее, так и для меня. На прогулку она выходила на поводке, но уговорить ее вернуться в лагерь было очень нелегко, потому что везде, где бы мы ни гуляли, встречалось столько интересных животных. Обнаружив, что ей мешают гоняться за ними, она снова начала отбиваться и царапаться, как и раньше, в Наро Мору. Но там я спокойно ждала до темноты, пока ей не заблагорассудится сдвинуться с места. Здесь же рисковать было нельзя, надо было возвращаться домой засветло. Положение усложняли слоны, которые все время паслись около лагеря. Пиппа напряженно следила за ними, и можно было представить себе, какой дразнящий запах долетал до нее при каждом взмахе огромных ушей.

Наконец после шести дней «постельного режима» Пиппа пришла в отличную форму, и я, устроив прощальный пир из мяса зебры, выпустила ее на волю. Она тут же стала гоняться за страусами и провела весь день у реки. Вечером она вернулась с нами в лагерь и съела остатки мяса; в пять часов утра с громким мурлыканьем она подошла к моей кровати, а потом исчезла.

Еще три дня мы пытались отыскать ее, и тут нам сообщили, что объездчики видели двух гепардов под деревом возле Скалы Леопарда. Объездчики были на грузовике, и меньший гепард сначала пошел к ним, но потом стал догонять большого, который удирал во все лопатки. Мы поехали на это место и стали прочесывать его, двигаясь параллельно друг другу. Вдруг мой помощник чуть не наступил на двух гепардов, которые сразу же убежали. Однако он успел заметить, что один из гепардов гораздо темнее Пиппы. На каменистой почве не осталось следов, вдобавок мешала высокая трава, и нам пришлось вернуться домой.

Было уже совсем темно, когда мне послышалось мурлыканье Пиппы. Я не успела встать — она вошла в мою палатку и стала нежно лизать меня. Вернулась она с полным животом, под хвостом было несколько капелек крови, а шерсть сзади была мокрой от вылизывания, да и вообще вся шерсть у нее стала необычайно шелковистой. У меня не было мяса, и я предложила ей молока и яиц. Обычно она ела это с удовольствием, но на этот раз не притронулась к пище и немного погодя убежала.

Я пошла за ней и была очень удивлена, что она останавливалась, ждала, даже затаивалась, чтобы меня подкараулить, и, как только я подходила, мурлыкала и ласкалась ко мне. Но наконец, взобравшись на дерево и внимательно осмотревшись, она убежала. В глубоком раздумье я спрашивала себя: неужели она прибежала за четыре мили от Скалы Леопарда только для того, чтобы сказать, что она видела сегодня, как мы ее искали, но что у ее нового приятеля очень подозрительный характер, поэтому ей никак нельзя задерживаться, просто она хочет сообщить мне, как она счастлива. По дороге домой я вспомнила, что Эльса в подобном случае вела себя точно так же.