Без права на измену. Ад в Раю (СИ) - Полина Диева

у своих женщин. Повезло мне с его первой женой. Если бы она была искусной поварихой, я бы сейчас уже ехала на перевоспитание.

Получается, мне нужно всего лишь прибрать дом и… Ох, рано я обрадовалась. Даже посуду помыть не успела, как в дом ворвались трое мужчин. Они даже разговаривать со мной не стали — прямо на глазах у охранников скрутили руки и запихнули в чёрный автомобиль. Стандартное отношение властей к неправильным жёнам…

Кто станет объяснять животному, что его отправляют на бойню? Какой смысл предупреждать заранее? Я не виню своего мужа за то, что он мне ничего не сказал — все так делают. Мужчины не любят истерик и слёз. Им проще довериться профессионалам. Вызвать оперативную группу, которая без лишних сантиментов забирает жён на срок от недели до нескольких месяцев. Вот только совсем недавно Соколовский не хотел прибегать к государственной системе перевоспитания — ему проще было запереть меня в подвале, пытать голодом и сексом. Что заставило его передумать?

Не что, а кто. Ответ напрашивался сам собой — старушка заступалась за меня со дня бракосочетания. Не знаю, почему и как она влияла на моего мужа, но пока бедняжку не изгнали, я была в относительном порядке. Стоило ей пропасть — меня тут же отправили на перевоспитание. Нужно было ей довериться. Не рассказывать о своих планах, нет. По крайней мере, не сразу. Но, как минимум спросить совета и попытаться подружиться, надо было. Она знает Соколовского очень хорошо, называет своим сыном, дружба с ней могла оказаться полезной для меня. Но сейчас поздно что-то менять. Остаётся только одно — постараться быть сильной…

Глава 14

— Вылейте на неё ещё ведро воды, — скрипучий мужской голос уже раз тридцать повторил эту фразу.

Я стою на коленях. Моё обнажённое тело полностью прикрыто мокрой простыней. В помещении около десяти градусов. Может быть, больше, но мне очень холодно. Каждый раз после команды главного мне запрокидывают голову и льют ледяную воду прямо на лицо. Создаётся эффект утопления, вызывающий панику.

Сколько я уже здесь? Час? Или десять? Скорее, первое, но время тянется бесконечно долго. Обычные банные процедуры для новеньких, ничего страшного. У них нет задачи убить меня или довести до болезни, а значит, всё скоро кончится.

Если бы я умоляла о пощаде, пытка закончилась бы раньше. Но я не могу заставить себя вымолвить ни слова. Понимаю, что это глупо и ничего, кроме дополнительных проблем не принесёт, но… Если начнёшь извиняться, они будут спрашивать за что, а я понятия не имею, что Соколовский указал в причинах, отправляя меня на перевоспитание.

— Достаточно. Отведите её в баню.

Вторая часть омовений не лучше первой — в раскалённой парилке слишком жарко, но дверь блокируется, и выйти невозможно. Приходится ложиться на пол и глубоко дышать, ожидая заветного щелчка. Лёгкие прожигает изнутри, пот ручьями течёт по телу, дыхание постепенно сбивается, становится частым и порывистым.

Когда время истекает, сил встать не остаётся. У всех. На моих запястьях датчики, позволяющие контролировать моё состояние. Платинового браслета больше нет. Здесь мой статус не имеет значения…

— Отдыхай, завтра будет долгий день.

В крошечную комнату с узким окном меня притащили в полубессознательном состоянии, бросили на кровать и укрыли тёплым одеялом. Я тут же сбросила его, мучаясь от жажды и желая наконец-то отдышаться. Удивительная вещь — в мире тотального дефицита женщин перевоспитанием жён занимаются… мужчины! Они видели моё обнажённое тело, прикасались к нему, я полностью была в их власти, но ни одному из них не пришло в голову воспользоваться положением. Их совершенно не возбуждали мои прелести, выражения их лиц оставались до последнего равнодушными. Как так?

Я потянулась к графину с водой, стоящему на столе, не удержала его в руках и уронила на пол. Стеклянный сосуд разбился на множество крошечных осколков и в тот же миг в комнатушку ворвался забавный парнишка в смешном колпаке.

— Что ж ты натворила, бестолочь? — он мне ненмого напомнил мою старушку-надзирательницу. — Пить хочешь? Сейчас принесу.

Бранится и тут же помогает. При этом полностью игнорирует мою наготу. Странный. Я осмотрелась вокруг, в поисках шкафа, сундука, любой другой мебели, предназначенной для хранения одежды. Даже под кровать заглянула — пусто.

— Спасибо, — произнесла я, допив до дна стакан с прохладной водой. — Мне бы переодеться.

— Зачем? — парень с недоумением посмотрел на меня. — У нас тепло, можешь раскутаться.

Когда он вернулся, я закуталась в одеяло до самого подбородка.

— Но ты… мужчина, — растерянно произнесла я.

— И что? — парень рассмеялся и начал собирать осколки с пола. — Меня не интересуют больше женщины. И всех остальных тоже, так что расслабься и прекращай стесняться. Химическая кастрация творит чудеса. Одежду тебе вернут только при выписке.

— В смысле? Мне придётся ходить здесь голой?

— Поверь мне, это не самая большая твоя проблема, — уборщик с сочувствием посмотрел на меня. — Нагота позволяет вам быть искренними и избавиться от внутренних демонов, которых вы прячете под юбкой.

Всё время, что мы общались, он был милым, но последние слова произнёс сквозь зубы. Нет, он ничем не отличается от других мужчин, хоть и не может интересоваться противоположным полом в сексуальном плане.

Я не стала доставать его вопросами о том, что ждёт меня дальше. Во-первых, он вряд ли знает об этом, а во-вторых — зачем раньше времени себя расстраивать? Пусть будет, как будет. В школе много рассказывали об этом месте, но никогда не говорили ничего конкретного.

«Для каждой дефективной жены составляется индивидуальный план перевоспитания в зависимости от её пороков».

Моё перевоспитание зависит от Соколовского. Что именно он указал в заявлении? Неумение готовить завтраки? Непослушание? Отказ от выполнения супружеского долга? Последнее вряд ли — желания моего мужа противоречат закону, но… Кто может знать, какие права есть у мужчин из Платинового списка? Завтра будет новый день и новая пытка…

Глава 15

Раннее утро встретило меня кромешной темнотой за окном и разрывающим уши звуком гимна страны. Парень не обманул — в жилых комнатах было тепло. Настолько, что ватное одеяло казалось насмешкой. Спать под ним было бы попросту невозможно.

— Привет, — выйдя из спальни, я чуть не сбила женщину лет сорока.

Она ничего не ответила мне и пошла дальше по узкому коридору. Что она здесь делает? Ей слишком много лет для перевоспитания. В этом возрасте большинство женщин уже помещают в монастырь, если они не желают быть послушной женой и матерью…

— Я