Лаберилльская Пудра (СИ) - Бреннер Марина

Пара умирает гораздо мучительнее, чем жертва.

Жертва — сразу. Пара — постепенно…



Глава 10

Загнав лайр на стоянку, Аталина направилась в маленькое кафе напротив. Нэйлин она увидела сразу, подруга сидела к ней спиной, лицом к барной стойке.

Подойдя, Аталь положила руку на её худое плечо, обтянутое розовой тканью блузки:

— Привет, Нэй.

Брюнетка подняла голову:

— Привет, цветочек. Ну, как ты?

Аталина подвинула хлипкий стул и села напротив.

— Ничего так. А ты?

Нэйлин пожала плечами:

— Так…

Аталь всмотрелась в лицо подруги, узнавая и не узнавая её. За этот месяц с небольшим, пока они не виделись, Нэй изменилась. Красоткой она итак никогда не была, но, если раньше черты её лица — мелкие и резкие, можно было счесть даже милыми, то сейчас… Сейчас бывшая любовница напомнила Аталине Баррет пронгу, ночную птицу — пучеглазую, длинноногую, с худым, астеничным телом и взъерошенными перьями.

Свои длинные волосы, окрашенные в неизменный черный цвет, Нэй не заплела в косы, не собрала в хвост, и даже, похоже, не расчесала, теперь они просто лежали у неё на плечах неряшливой копной. Под глазами легли чёрные круги, придавая лицу девушки излишне — пафосный трагический вид. Одежда на ней — розовая блузка, расшитая бисером и длинная белая юбка, была измята.

— Ты будешь что нибудь, Аталь? — спросила Нэй — Может, выпьешь вина или отвара?

Аталина откинулась на спинку стула:

— Ты прекрасно знаешь, что я не пью. Кофе, может?

Подошла полная, невысокая официантка.

— Кофе и печенье. — Аталь смотрела прямо перед собой, положив руки на стол — Да, можно ещё молока. И побольше сахара.

— Я скучаю, Аталина… — Нэй положила на руку подруги свою руку, худую, нервную, с обломанными ногтями — Я подыхаю без тебя. Может, снимем номер на час?

Аталина смотрела в мутное стекло огромного окна. За окном ходили люди и ездили лайра. Ничего нового. Просто движение.

Официантка принесла заказ и удалилась, ступая мягкими тапочками по нечистому каменному полу. Аталь сбросила руку подруги со своей и взяла тёплую чашку. Кофе был черный, как смола и пах гарью.

— Нет, Нэй. — Баррет поморщилась — Мы не снимем номер. Мы не снимем номер и никогда больше не увидимся, скорее всего.

— Так зачем ты звонила мне?! — подруга выглядела раздосадованной — Я думала…

— Ты неправильно думала, Нэй. А звонила я, чтоб… Вот. — она положила на стол пухлый конверт.

Нэйлан тупо посмотрела на него:

— Ты… рвёшь со мной?! Аталь… Ты что… всё забыла? Нам же было хорошо, мы же…

— Возьми деньги, Нэйлан. — Аталина посмотрела на подругу — Здесь тысяча двести килотов. Этого хватит, чтоб съехать из Красного Дома и снять жильё. Ты же этого хотела, Нэй?

— Я хотела с тобой. Без тебя это всё не имеет значения.

Аталина покачалась на стуле. Стул скрипнул.

— Я не смогу ехать с тобой, Нэйлин. Мне ещё пять месяцев… Осталось.

Нэй встала, передвинула стул и села рядом с подругой. Обняла. Баррет обняла её в ответ, стараясь не разрыдаться.

— Расскажи мне, цветочек… Для чего ты ему?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Аталина пожала плечами:

— Я не знаю… Брал, как приманку, для рейдов. Знаешь рейды Хорсеттов? А потом… Передумал, что — ли? Или поиграться захотел? Не знаю…

Нэйлин прижалась к ней всем телом:

— Ты спишь с ним?

— Было один раз. Пока больше не трогает. Это…

И тут вся напускная холодность Аталины растаяла, сошла, как неверный весенний снег… Теперь она тихо выла, уткнувшись лбом в острое плечо подруги.

— Это было УЖАСНО, Нэйлин!!! БОЛЬНО!!! Отвратительно… И это… БУДЕТ ПОВТОРЯТЬСЯ ЕЩЁ! Он ясно дал понять!!! И поэтому… Мы больше не увидимся! Никогда, Нэй…

Нэйлан прижалась щекой к тёплым мягким волосам Аталины. Волосы пахли свежестью и дорогим мылом.

— А может, сбежим?

Баррет подняла на подругу заплаканный взгляд:

— Не выйдет… Он как — то по запаху находит. Я ещё не поняла, как он это делает. И знаешь… Я много о нём не знаю.

— Например?

— Например, во ЧТО он трансформируется. В книгах пишут, что у Хорсеттов до десяти форм…

Нэйлин плотнее обняла девушку:

— Ты же жила в регионе. Как не видела?

— Нас с Рэйзом мама прятала в бункере. Потом Рэйз прятал меня. У него же… Никогда было не дознаться правды…

Они долго сидели, обнявшись.

— Я люблю тебя, Аталь… Очень люблю. Я что — нибудь придумаю…

— Даже не смей в это лезть. Уезжай. Я всё равно труп. Не сейчас, так через месяц. Не через месяц, так через три, четыре, год… Не жди меня. Просто помни обо мне и всё. А я буду помнить о тебе, Нэйлин.

Аталина встала и промокнула слезы влажной салфеткой. В груди лежал холодный камень и никаких сил не было от него избавиться. Ни сил, ни возможности… Нэйлин убрала конверт в сумку.

Аталь вышла наружу, хлопнув дверью и стараясь не оглядываться. Залезла в лайр. Уронив голову на руки, тихо заплакала.

…Когда она вернулась в особняк, Корделл был дома. Он открыл ей дверь сам.

— Проходи, Аталина.

— Добрый вечер, линар Корделл.

Пропустив её внутрь, спросил:

— Ты была в Ронгоре?

Девушка кивнула:

— Я получила разрешение от линара Аркаса.

— Знаю, Аталь. Все таки зря ты одна ходишь… Дождись меня в следующий раз, хорошо?

Она вскинула голову, намереваясь заявить, что считает себя вправе выходить из дома, когда хочет, но он прервал её жестом руки:

— Я ни коим образом не посягаю на твою свободу. Тем более, когда положение твоё в моём доме так изменилось. Но, Аталина… Я… А, ладно! Ты не поймёшь. В общем, в следующий раз просто дождись меня и всё. Хорошо? Мы договорились?

— Договорились, линар.

— И зови меня по имени. Всё — таки мы пара, хочешь ты того или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он терял терпение, это было видно. Зрачки вспыхивали в полутьме комнаты, как угли в камине. Правую руку оборотень зачем — то прятал за спину.