Армейские байки. Как я отдавал Священный долг в Советской армии - Андрей Норкин

Само собой, значение это мероприятие имело архиважное. Ударить в грязь лицом перед империалистами было просто невозможно, поэтому, когда я в составе штаба полка отправился на эти учения, то внутренне подготовился к самому жесткому режиму несения службы. Мы промчались на автомобилях поближе к Тбилиси и остановились в каком-то гигантском складе длительного хранения. Оттуда мы должны были выдвинуться дальше. В этот момент произошли какие-то изменения в тактике, «концепция изменилась». По причинам, так и оставшимся неизвестными, нас от участия в совместных учениях отстранили. Логичное предположение, что в таком случае нас отправят домой, в полк, также не подтвердилось. По все тем же таинственным причинам. Командир полка, подполковник Сидоренко, на общем построении объявил поставленную нам задачу: оставаться на месте и постараться не попадать на глаза иностранным военным наблюдателям, которые, видимо, наводнили Грузию на время этих учений.

Наиболее популярная версия всего этого абсурда, кстати, напрямую вытекала из обозначенной задачи. Кто-то предположил, что в порыве служебного рвения организаторы учений из штаба округа привлекли к маневрам слишком крупные силы. И это якобы нарушало какие-то международные договоренности, согласно которым мы – Советская армия – не могли иметь в конкретном месте больше войск и вооружений, чем разрешалось. А у нас как раз получилось больше. Поэтому для меня и моих сослуживцев учения «Кавказ-87» превратились в игру в прятки.

Проблема заключалась в том, что прятаться-то особо и негде было. И тогда кто-то из офицеров дал команду: «Всем залечь под машины и спать!» Ну, мы и спали: днем под машиной, ночью – на машине. Особенно хорошо спалось на обтянутых тентами «КамАЗах». Получалось что-то вроде гигантского коллективного гамака: лежишь себе, любуешься звездным небом и наслаждаешься жизнью. Потом я с чистой совестью говорил, что не знаю, чем и как завершились международные учения «Кавказ-87». Лично я их проспал…

«Когда в Москве появятся бананы, то, после того как вы будете их покупать, не выбрасывайте шкурки. Положите их на солнце, на окно, и засушите, а потом вышлите мне, вместе с какой-нибудь посылкой. Это нужно для развода мальков. Один мой знакомый капитан – большой любитель аквариумных рыбок, и он из шкурок бананов делает какой-то настой, которым выкармливает мальков. А в Кутаиси бананов, оказывается, не продают. 13.07.1987 г.»

Вернувшись в полк, я вернулся и к выполнению своих обязанностей, среди которых организация разнообразных «грузовых поставок» стремительно превращалась в одну из самых важных. Иногда складывалось впечатление, что в Кутаиси не было вообще ничего, хотя история с банановой кожурой – это, конечно, экзотика. Любителем аквариумных рыбок оказался капитан Андрюшкин, начальник топографической службы, которого я называл Мишель Джексон. Капитан Андрюшкин «проживал» через два кабинета от моего, поэтому он, когда ему надоедало разглядывать свои топографические карты, заходил ко мне в гости. Такое странное прозвище объяснялось тем, что он считал себя перфекционистом и всегда и во всем стремился поступать сообразно своим принципам. Спорить с ним было делом абсолютно бессмысленным. Однажды на полном серьезе капитан объявил мне, что Майкла Джексона правильнее называть Мишель, потому что у него – французские корни. Так это прозвище к нему и приклеилось.

Помимо конфет и банановых корок мне (не мне лично, а для кого-то) присылали детскую одежду, обувь, духи, пластинки, книги. Один раз даже поступил заказ на какой-то электрогенератор, но позднее его отменили. Так что благодаря бесконечной любви ко мне моих родителей я зарабатывал дополнительные очки в копилку своего авторитета.

В повседневности я снабжал офицеров канцелярскими принадлежностями. Практически каждый день кто-нибудь из них приходил за карандашом или ластиком. Иногда складывалось впечатление, что офицеры в нашей части заняты исключительно какой-то писаниной. Впрочем, это предположение было и не так уж далеко от истины. Однажды ко мне зашел командир одного из «Кабачков», подполковник Никитин.

– А дай-ка мне, брат Андрюха, бумажки! – добродушно пророкотал он своим раскатистым басом.

– Сколько вам, товарищ полковник? – спросил я, не отрываясь от карты, над которой работал.

– Ну, дай листочков пятнадцать.

Я, не глядя, вытащил из пачки, лежавшей на подоконнике, несколько листков, передал ему и продолжил свою работу.

Послышалось какое-то сосредоточенное сопение, потом фырканье и подполковник Никитин обиженно произнес:

– Слушай, ну, ты и жмот, оказывается!

Вид из окна моего кабинета. Еще какая-то делегация прибыла

Я непонимающе посмотрел на него.

– Ровно пятнадцать! – пояснил Никитин.

– Как заказывали, – довольно сказал я, радуясь, что так впечатляюще продемонстрировал собственную эффективность и радение за полковое имущество. Полковник, качая головой и что-то бормоча под нос, отправился восвояси, а я подумал: «Все-таки смешные они мужики, эти офицеры!»

Солдаты, впрочем, были не менее забавными. Иногда в полку происходили вещи, в реальность которых я бы никогда не поверил. Перед самым дембелем один из сержантов ВМО загремел в госпиталь по весьма экстравагантным причинам. ВМО – напомню еще раз – был вторым полковым подразделением, занимавшимся оргвопросами. В ведение взвода материального обеспечения входили, как понятно из его названия, все материальные вопросы. Столовая, продовольственные склады, склады обмундирования НЗ, ДХ и все остальные – кроме тех, где хранилась техника, банно-прачечный комплекс: все это было империей ВМО. ВМО жил богато! Венцом в его короне выступала служба ГСМ – горюче-смазочных материалов, неисчерпаемые закрома всеобщего благосостояния. На бензин и солярку менялось и продавалось все, хотя самым популярным видом этих товарно-денежных отношений, конечно, оставался алкоголь.

Взвод материального обеспечения на 99 процентов состоял из кавказцев. Начальниками складов выступали прапорщики грузины, все как на подбор кругленькие и толстенькие, а баней и прачечной заведовали сержанты армяне. Эти так и ходили круглый год в одном белье, разве что летом выбирались из своей бани на крыльцо, а зимой так и сидели внутри, в клубах пара. Не соответствовало такому принципу формирования подразделения по национальному признаку лишь то, что командовал ВМО совершеннейший славянин, русский капитан Водяной, повара почему-то всегда набирались из таджиков, а все трое гээсэмщиков были с Украины.

Один из них под конец службы решил получше подготовиться к неумолимо приближавшемуся возвращению домой. Как все говорили: «Дембель неизбежен, как крах капитализма», – в точности этой формулировки тогда никто даже и не сомневался! Видимо, решив предстать перед заскучавшим без ласки женским населением своего хутора, где-то в карпатских горах, во всей боевой красе, наш герой вознамерился модернизировать собственный детородный орган. Говоря языком компьютеризированного двадцать первого века, «провести апгрейд». Тогда еще про «Enlarge Your Penis!» никто и не слышал по причине отсутствия Интернета и электронной почты. Но горячее желание усовершенствовать свои физические данные многих молодых людей не покидало ни на секунду! «Будущий мачо» взял молоток, гвоздь и несколько металлических шариков от подшипника. Всем солдатам без исключения было известно, что если металлические шарики изнутри врастут в головку полового члена, это будет приносить потенциальным сексуальным партнершам невыразимые наслаждения во время соития! Никто никогда ничего подобного по вполне понятным причинам не видел, но все об этом слышали и все этому верили. Ну, может, почти все… В общем, как потом рассказывали многочисленные очевидцы, процесс «модернизации» оказался скоротечным. Первый же удар молотком привел к тому, что секс-гигант прибил собственный член к деревянной скамейке, которая выступала в роли операционной. «Кровищи быылоооо!» – так обычно это описывали… Совместными усилиями гвоздь из доски удалось вытащить, после чего, обмотанный какими-то тряпками, с гвоздем в причинном месте, незадачливый Казанова побежал со всех ног в санчасть, откуда позднее был эвакуирован в госпиталь. Так что свой дембель он задержал на пару недель.

«25 числа у меня был выходной день. Меня поздравили друзья и начальство. А начальник штаба полка на разводе сказал: «Почему это все такие грустные? У Норкина – день рождения, а никто не улыбается». Из-за него у меня теперь новое прозвище. Наташка и Борька прислали открытку «Крошка Енот», на которой переправили «енот» на «Норкин». Я как раз в тот день получил девять писем. Стою, читаю, а начштаба увидел и как закричит: «Они что, офонарели, что ли?» И тут увидел «Крошку Норкина». Так что теперь меня тут так и зовут. 02.08.1987 г.»