Акселерандо - Чарлз Стросс

            Начальная настройка завершена; Памела обходит кровать, критически осматривая дело рук своих во всех ракурсах, задумавшись, с чего начать. В конце концов, дело не только в сексе: это — произведение искусства.

            После секундного размышления она натягивает на его голые ноги носки, затем, осторожно пользуясь крошечным тюбиком цианакрилата, склеивает ему кончики пальцев на руках. И выключает кондиционер. Манфред крутит кистями и напрягается запястья, проверяя манжеты. Жёсткая фиксация — самое близкое к сенсорной депривации, чего она может добиться без специальной ванны и инъекции суксаметония. Она контролирует все его ощущения, не заблокированы только уши. Очки открывают ей канал высокой пропускной способности прямо в его мозг, создавая поддельный метакортекс, нашептывающий управляемую ею ложь. Мысль о том, что она собирается сделать, вызывает у неё возбуждение, бедра обдаёт жаром. Впервые она способна проникнуть внутрь его сознания, не только тела. Она наклоняется и шепчет ему в ухо:

            — Манфред, ты слышишь меня?

            Он дергается. Во рту кляп, пальцы склеены. Замечательно. Никаких сторонних каналов поступления информации. Он беспомощен.

            — Примерно так, Манфред, чувствует себя больной тетраплегией, прикованный к постели расстройством той части нервной системы, что отвечает за моторику. Запертый в собственном теле атипичной формой коровьего бешенства, из-за того что съел слишком много зараженных бургеров. Я могу ввести тебе МФТП, и ты останешься таким до конца своих дней — будешь гадить в мешок и писать через трубочку. Неспособный разговаривать. И никого, кто бы о тебе позаботился. Тебе понравилось бы такое?

            Он пытается пробурчать что-то через мячик кляпа. Пам задирает юбку к талии, забирается на кровать и оседлывает его. Дисплейные очки воспроизводят сцены, которые она записала в окрестностях Кембриджа предыдущей зимой — сцены в приютах и на общих кухнях. Опираясь на него коленями, она шепчет ему в ухо:

            — Двенадцать миллионов — вот сколько, мальчик, ты должен им, как уверяют. Как ты думаешь, сколько ты должен мне? Шесть миллионов чистоганом, Манни, шесть миллионов, которые не достанутся твоим голодным виртуальным детишкам.

            Он мотает головой, будто пытается спорить. Так не пойдет; она больно шлёпает его, добавляя оттенок ужаса к его явному испугу.

            — Сегодня я видела, как ты транжирил бесчисленные миллионы, Манни. Миллионы, связывающие ракообразных с пиратским Масспайком! Ты ублюдок. Знаешь, как я должна поступить с тобой? — Он съеживается, неуверенный, всерьез она или только запугивает. Это хорошо.

            Нет никакого смысла пытаться поддерживать беседу. Пам пригибается так низко, что чувствует ухом его дыхание.

            — Тело и разум, Манни. Тело и разум. Ты же не интересуешься своим телом, не так ли? Только разум. Тебя могут сварить заживо, прежде чем ты заметишь, что случилось с твоей телесной оболочкой. Примерно как омар в горшке. Но я слишком люблю тебя; только это тебя и спасает. — Она отводит руку назад и снимает мешочек с гелем, открывая его член: он напряжен от действия вазодилататоров, входящих в состав геля, и почти бесчувствен. Выпрямив спину, она осторожно вводит его в себя, медленно опускаясь сверху. Вопреки ожиданиям, это не причиняет боли, и ощущение совершенно не похоже на то, к чему она привыкла. Пам наклоняется вперед, вцепляется в его напряженные руки, ощущает его трепетную беспомощность. Ощущения переполняют её, и она едва не прокусывает губу, такие они яркие. Затем она снова опускается на Манфреда и ритмично двигается, пока его не сотрясает дрожь, неконтролируемые спазмы, вывобождающие в Пам дарвинистскую реку его исходного кода, вырывающуюся через единственное устройство вывода этих данных.

            Она скатывается с его бедер и осторожно использует остатки суперклея, соединяя малые губы. Люди не производят заглушки для осеменения, и хотя Пам фертильна, но хочет абсолютной уверенности. Клей продержится день или два. Она разгорячённая, раскрасневшаяся и почти не владеет собой. В ней всё бурлит от лихорадочного предвкушения, поскольку наконец она прищучила его.

            Когда Пам снимает с него очки, его глаза обнажены и уязвимы, защитная оболочка вскрыта до человеческого ядра его почти трансцендентного разума.

            — Утром после завтрака ты должен прийти и подписать брачный контракт, — шепчет она ему в ухо. — Иначе с тобой свяжутся мои адвокаты. Твои родители захотят, чтобы свадьба прошла как положено, но мы можем устроить её как-нибудь потом.

            Он смотрит так, будто ему есть что сказать, поэтому она наконец смягчается, расстегивает ремешок и убирает кляп, затем нежно целует его в щёчку. Он сглатывает, кашляет и отводит взгляд.

            — Почему? Почему ты так поступила?

            Она постукивает пальцами по его груди.

            — Все из-за прав собственности. — Она делает секундную паузу, чтобы подумать: «Между нами огромная идеологическая пропасть, через которую надо в итоге перебросить мост». — Ты наконец убедил меня насчёт этой твоей агалмичности — своей готовностью послать подальше любые ценности. Я не собираюсь терять тебя ради группы омаров, или загруженных котят, или что там еще будет населять интеллектуальную материю после сингулярности, над созданием которой ты работаешь. Поэтому я решила взять то, что изначально принадлежит мне. Кто знает, может, через несколько месяцев, когда я произведу для тебя новый разум, ты сумеешь прислушаться к зову своего сердца?

            — Незачем было делать это таким способом...

            — Незачем? — Она соскальзывает с кровати и оправляет платье. — Ты отдаешь слишком много и слишком легко, Манни! Притормози, а то ничего не останется. — Наклоняясь над кроватью, она смачивает ацетоном пальцы его левой руки, затем отпирает манжету. После чего оставляет бутылочку растворителя достаточно близко к руке, чтобы он смог освободиться.

            — Увидимся завтра. Не забудь: после завтрака.

            Пам уже в дверях, когда он окликает:

            — Ты так и не сказала почему!

            — Можешь считать, что это вроде повсеместного распространения твоих мемов, — говорит она, посылая ему воздушный поцелуй, и начинает закрывать дверь. Затем наклоняется и задумчиво отодвигает подальше еще одну картонную коробочку с загруженным котенком внутри. После этого она возвращается в свой номер, чтобы заняться устройством алхимической свадьбы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});