Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя - Сергей Демченко

За Азербайджан и Грузию я особо и не думаю, — далековато. Турция и прочий оставшийся в добром уме и здравии мир — для них куда ближе и приятней нашего вонючего затона. Не резон им плыть или идти в нашу-то сторону. Ослиными тропами по горам они будут за бугром быстрее. Но там другой кальвадос, — Армения окажется между молотом и наковальней. Спор за Карабах и давняя неприязнь с турками дадут о себе знать сразу же.

Грузины сцепятся до крови с абхазами и осетинами. Чечня и Дагестан? Тоже невелик шанс. Те больше на ту же Турцию и Иран смотрят. И тоже им есть, что «решать».

Чеченцы вновь обратят внимание на ингушей, а прижатым к разлившемуся Каспию дагестанцам придётся несладко от обеих дерущихся в клочья сторон.

Короче говоря, полномасштабная война на Кавказе обеспечена в любом случае. И всё-таки некоторые ближайшие из этого вышеперечисленного «содружества» ещё вполне могут и здесь заявить о себе. Кто сможет знать, — что им тут может вдруг понадобиться?

Народ горячий. Фантазии и амбиции на высоте. А вдруг как выход в море, да на эту сторону, народу срочно потребуется? Тоже — для дружественных визитов в уцелевший мир, да коротким путём? Бухты — то, — наша да Геленджикская, — удобны, но при этом для нас так неприятно рядышком…

Хорошо, коль двинут до Туапсе через Горячий Ключ, или на Адлер, и там на джонки свои мирно и сядут? А как сюда вынесет? Россия уж как государство более не существует, как ни крути. А они — это сохранившаяся государственная, политическая и военная машина. Опять же, — ресурсы и резервы для подобных и иных авантюр у них ещё явно имеются. Не только кизяки и ослики.

Наибольшую опасность для нас в данном случае всё же будут представлять уцелевшая часть Адыгеи, которая вполне может скооперироваться для совместных целей с довольно инфантильными до поры в политике карачаевцами и черкесами. Поневоле вспоминаешь собственную песенку о том, что «этим миром снова будут править те, кто ближе к Богу на горе высокой жил»… История с Араратом повторяется? Пока сам Бог миловал от подобных территориальных претензий и визитов. Но чем кот не шутит, когда пёс подох? А сколько просто банд, бездельников, мародёров будет гулять по окрестностям и спускаться из-за перевала со временем? То, что города утонули, ещё не значит, что утонул весь люд.

Потому и с некоторой опаской посматриваю в сторону Маркотха. И утешаюсь тем, что для моих родных и близких мне людей лучше быть живым орденоносцем осторожного позора, чем исключительным олицетворением доблести мёртвых среди подводных коряг где-нибудь в лесной балке…

Плюйте в чай тому, кто думает или проповедует иначе! Потому и забрался и спрятался я в своё время по возможности подальше и поглубже от «торговых и караванных» путей.

IV

Небесный молот нанёс массу мелких ударов по суше. Возникли жуткой силы ветры: воздух из наружных слоёв атмосферы перемешался с нижними, рванувшись словно в воронку и моментально заполняя образовавшуюся, — после прохождения астероидом атмосферы, — пустоту.

Словно пылесосом, через многочисленные прорехи небесного одеяла планета жадно всасывала в себя леденящий холод космоса… Она вращалась, и направление возникших внезапно ветров стало искривляться — против часовой стрелки. Завихрения быстро превращались в дрожащие спирали — это зарождались невиданные ураганы…

Влажный перегретый воздух могучими толчками уходил вверх, планета быстро остывала. Образовывались и уносились в своё разрушительное путешествие торнадо. Когда погодные фронты начали своё неспешное движение по планете, они стали изрыгать сотни, тысячи этих торнадо. И те дико отплясывали свой безумный танец над руинами поверженных городов. Дождевые тучи окутали всю Землю…

Джузеппе Орио, «Основы смертных начал». 1465 г., в обработке Л. Нивена и Дж. Пурнель, «Молот Люцифера».

…Вот сейчас…, - только докурим… и пойдём. Да, точно. Пойдём… Встанем, понимаешь, всё тут бросим… И пойдём, чтоб ему… Ещё минутку, пожалуйста. Ещё минутку…

В опасной для Семьи ситуации Дракула может напоминать бегемота, у которого на рассвете жаркого дня отняли любимую лужу… А так — над его добротой в быту даже тараканы безнаказанно смеются.

Иногда приятно иметь за спиной полностью снаряжённый для карательного похода тяжёлый танк.

Скоро мы пойдём с ним и другими парнями за перевал. Как я знаю, там, в селениях, полно баб, ещё с прежней жизни одуревших от пьянства мужей, бесконечных их похорон от белой горячки, переходящих в пляску гостей с баянами. От следующего за ними затем по пятам одиночества. Нужно «наболтать» там остальным нашим парням вдовушек. Негоже молодому без бабы…

Хотя какие там «молодые», нафиг! Мы с ушастым — клыкастым моим дружком почти ровесники, а ведь мне через четыре года пятьдесят. А остальные приближаются к тридцатнику, или уже перевалили его.

Что-то мне подсказывает, что если мы бы это «сватовство» затеяли, то от прочих не устроенных таким образом, невостребованных претенденток, придётся отстреливаться уже на ходу…

Не, лучше дубьём да камнем. И обойтись бы без гранат. Не по-хозяйски как-то на бабу гранату переводить…

В такое — то трудное для мира время. Да и патроны, увы, нынче в кулинарии уже не купишь…

Решено! Мотовству — бой!

Шучу я. Во-первых, у этого, вечно чавкающего с наслаждением бульдога, есть супруга, — рыжая бестия стервозных повадок и хамской наружности, но на деле неплохой человек и толковая во многих смыслах персона. Вот уж пара, — Упырь и Ведьма!

У меня тоже своя. Родная и любимая.

Так что бабы — это другим членам мужской половины Семьи. Идти, видимо, действительно придётся. У нас ещё по-любому двое бойцов «на выданье».

Кстати…

Упырь, Вампир, Кровосос, Вурдалак, Дракула и прочее он — только для меня. Внешность — ну вылитый кровопийца, выкарабкавшийся накануне Святок из склепа! Особенно как повадился брить башку наголо. Отсюда и повелась за ним кличка. Оно и понятно, вшей он теперь не боится, а добрым людям кошмары снятся…

Вообще-то он Славик. Вячеслав, значится. Этот примат несуразной, бычьей крепости и ужасной наружности, со слегка гундосым голосом. Просто имечко, что называется, в тему, да к тому же так утомительно долго проговаривать его настоящее имя…

Пусть лучше Упырь. Быстро и весело.

И это чудовище — давний мой друг. Просто невероятно, что именно этим летом их, попробовавших однажды давно воды и сервис заграницы, внезапно затянуло к нам в гости на захудалое и непомерно дорогое российское Черноморье.

Соскучился по истинно русскому хлебу, натуральным арбузам без пестицидов и азовской тарани, а, Славик? Или тоже что-то учуял подспудно?

Как бы там ни было, на мои настойчивые приглашения посетить меня в «бархатный сезон» накануне Большого Тарарама они откликнулись…

По — любому, судьба. Слава Богу, что в этот раз карты за тем столом сдавал я…

— Босс! Шур! Ну вы чё там, уснули?!

Это про меня.

Ещё одна препоганейшая черта «Большого кровожадного Джонни» — это его незатухающая с годами способность отвлекать людей от гениальных мысленных рассуждений и приятного времяпрепровождения…

Я разочарованно вздохнул и откликнулся:

— Чего тебе надобно, чудовище?

…Ладно, сколько ни сиди, всё ж моложе и богаче не станешь. Пора двигать.

Я встаю из-за камня и уныло машу рукою начинающему уже мёрзнуть, а оттого втихомолку злиться и пыхтеть в воротник, Упырю… Типа, не суди нас строго, трусов, и всё такое… Доверяем тебе наши никчёмные жизни, но живём, презренные, с опаскою. Так что уж не обессудь!

Вячеслав перекинул «Вепря» на локоть и решительным носорогом попёр к нам. Я и племянник вышли, но оружия пока не опускали, — неприкрытая спина Дракулы и лесок с его звуками всё ещё не обещали райских танцев и призового за них коктейля.

— Если я ещё не оглох и не ослеп, то в лесу — собаки. Три-четыре единицы. Что-то жрут. Наверное, труп откопали. Ничего нового. А вот на «Радийке» уже интереснее, — там либо кто-то тоже «ищет корм», либо хоронят кого. — Славик задумчиво почесал за ухом и глубокомысленно изрёк очередную глупость:

— Разговаривают как-то больно много и громко. Не как обычно.

Я делаю кислое лицо:

— Так то ж раньше на похоронах громко плакали, а теперь всё больше радуются, как на свадьбе… Мода, — она ж не стоит на месте, дурень!

Шур сердито бурчит:

— Вот уж, гад, в натуре, — дожили…

Это было уже отчасти правдой. Когда кто-то «уходил», мало приспособленные к пиршествам сообщества тихо вздыхали и тайком крестились с облегчением, — «пайка» теперь вакантна!

В аккурат при моих мыслях о пайке Вурдалак полез в мешок и выкопал оттуда обёрнутую фольгою галету. Снова собирается подкрепиться, обжора…