(Не)фиктивный брак (СИ) - Атран Варвара

― Неужели? ― усмехнулся он. ― Сидишь тут одна, охраняешь жилище этого сатаны, а он по кабакам бегает с любовницами — неплохое развлечение.

― Тебе-то какое дело до наших с Максом развлечений? ― спокойно улыбнулась она с выражением полного пофигизма, смотря на потуги Железнова пошатнуть ее эмоциональное равновесие.

― Любопытно стало, как такая своенравная девушка может одномоментно превратиться в безвольную домохозяйку. Что послужило отправной точкой?

― Никогда не угадаешь, ― Влада снова не восприняла его всерьез, чем задела. ― Думаю, твой визит можно считать каким-то недоразумением?

― Нет-нет, ни в коем случае. Я сегодня получил результаты конкурса по спорткомплексу в Видном и прилегающей инфраструктуре. В качестве благотворительного фонда, ответственного за организацию проекта для социально незащищенной категории граждан, выбрали твой.

Железнов прервался на мгновение, наблюдая за реакцией собеседницы. Влада удивленно вздернула бровь и спросила:

― Тебе досрочно известны результаты конкурса?

― Ты не должна задавать мне подобные вопросы, прекрасно знаешь, что людям с нашим статусом доступно больше при желании.

― Точно. Жаль, что желания играть честно у тебя не возникло прежде этого.

― Говоришь так, словно я не просто результаты узнал, но и подкупил членов жюри.

― Думаю, даже если это так, то этим ты не удивишь ни себя, ни меня.

― Проект строительства взяла моя фирма. Фридман проиграл. И теперь это его пожизненная участь, — усмехнулся Железнов, будто знал наверняка.

Влада пренебрежительно цокнула и закатила глаза. Она не собиралась уступать Железнову эту психологическую войну.

― За этой самоуверенностью случайно не прячется обида?

Гость хотел было что-то возразить, как в дом вошел Фридман-старший, и атмосфера не была уже такой располагающей, чтобы щеголять, красуясь пестрым оперением.

— Что забыл генеральный директор «СтройКапитала» в доме моих сына и невестки? — строго спросил Сергей Андреевич, оглядывая гостя и его букет.

— Да вот зашел на новоселье, а хозяина дома не оказалось, — снова воспользовался своей змеиной улыбкой Железнов. — Потом вдруг вспомнил, что он еще час назад был немного занят с блондинкой при формах. Наверное, это новый заказчик, проводят переговоры, так сказать, на высшем уровне.

— Ты такой серьезный бизнесмен, а не знаешь житейских истин, вроде «незваный гость хуже татарина», — Фридман-старший проигнорировал издевку

— Так не чужой поди. Особенно вашей невестке. Почти породнились ведь.

— А я почти олимпийский чемпион по академической гребле.

— Не знал таких любопытных фактов вашей биографии.

— А потому что я никогда и близко не был гребцом, как, собственно, и ты родственником для моей невестки.

— Ха, туше, — умышленно признал поражение Железнов, чтобы свести обмен колкостями на нет. — Что ж, раз не сложилось посидеть в приятной компании, не вижу поводов обременять и дальше вас своим присутствием. Увидимся на объявлении итогов конкурса, да?

Гость не стал дожидаться прощальных любезностей от хозяев, а просто вышел. Сергей Андреевич проводил взглядом нагло заявившегося Железнова и набрал сыну. Его монолог был краток, но очень доходчив. Максим вернулся за рекордно короткое время.

— Пожалуйста, Влада, ты не могла бы сварить мне кофе? — Фридман-старший тонко намекнул невестке, что хотел бы остаться со своим нерадивым сыном наедине.

— Конечно, Сергей Андреевич. Макс?

— Нет, спасибо, я пас, — ответил молодой человек, обратив пристальный взгляд на букет бордовых роз, оставленных Железновым.

— Пока ты гарцуешь перед какими-то напомаженными шалавами, к твоей жене липнет всякая хрень, — начал отец.

— Хрень? Где ты понабрался этих слов? — посмеялся Максим, пытаясь все превратить в шутку, как обычно.

На самом деле его крайне взбесил тот факт, что Железнов пришел в его дом, нарочно демонстрируя вольность на чужой территории. Макс был очень зол, именно поэтому пытался отвлечься, в противном случае, догнал бы чертова смельчака и научил манерам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Закончишь ты когда-нибудь ерничать?! — вскипал отец. — Самому не тошно, что всякая гиена на твоем фоне мнит себя львом?

— Отец, не перегибай, пожалуйста, — шутливый тон Макса моментально сменился на холодно-суровый.

Влада из кухни почувствовала, что в воздухе повисло напряжение, от которого, наверное, можно было электровелосипеды заряжать. Девушка поставила чашку с кофе на поднос и вмешалась в разговор, прикинувшись дурочкой.

— Сергей Андреевич, ваш кофе, — девушка дружелюбно улыбнулась свекру и уселась на диван, всем своим видом показывая, что никуда уходить не собирается. — Думаю, Железнов, подкупил жюри. Он пришел позлить. Проект по строительству спорткомплекса в Видном отдали «СтройКапиталу». У нас только организация по обустройству зон для социально незащищенной категории.

— Тоже неплохо! — похвалил Фридман-старший. — Я как-то изначально не делал ставок на этот проект, а то, что фонд взял кусок от большого пирога — это определенно достижение! Молодец, Влада!

— Спасибо, Сергей Андреевич, моих заслуг здесь не много. Макс курировал общий проект, мы тоже были частью его концепции.

— Ничего, сынок, ты свое еще возьмешь, я в том убежден, а пока приложим все силы по работе с текущими застройками, — поддержал отец, но Макс внутри сейчас был не особо восприимчив к утешениям.

День оглашения результатов конкурса назначили на ближайшую пятницу. Макс, конечно, уже был в курсе того, что его проект проиграл Железнову, но это никак не минимизировало злость на ситуацию даже по прошествии нескольких дней. С того самого момента как председатель «СтройКапитала» появился на мероприятии, с его сальной физиономии не сходила самодовольная улыбка. Казалось, он умышленно делает все, чтобы еще больше взбесить Максима: чрезмерно любезен, источает комплименты, не избегает общения — то есть то, что обычно чуждо его природе. Антон Железнов расшаркивается лишь тогда, когда ему что-то нужно или когда слишком доволен происходящим. В этот вечер его мотивировали оба этих фактора.

Макс опрокинул в себя стакан с шампанским, минуя все нормы приличия. Он прежде никогда не был настолько подвластен эмоциям, не держал в себе и дух соперничества. Победы в тех номинациях, которые раньше его интересовали, и в которых он принимал участие, так или иначе, доставались ему. Никто никогда не приглашал его на конкурсы лучшего Казановы и дамского угодника, он всегда был единственным участником здесь и сейчас. Конечно, Макс знал о существовании и других бабников, но это никак не мешало ему считать себя лучшим. Никто никогда не сравнивал его с другими, не раздавал голоса, не критиковал за недочеты и уж тем более не объявлял результаты всему честному народу. Это ранило. Хотя и номинация для него была исключительно новая, непривычная.

Влада тихо беседовала с коллегой по фонду, когда краем глаза уловила настрой мужа. За то время, что они вместе, но не без помощи собственной наблюдательности, девушка уже достаточно успела изучить внутренний мир Максима, и сейчас его чувствительность вырывалась наружу совершенно не к месту. Влада извинилась перед сотрудницей и с самым умиротворенным видом направилась к супругу. Поначалу Макс отрешенно разглядывал пузырьки в стакане, но когда Влада появилась на горизонте, понял, что она идет за его душой. Эти глаза, полные неодобрения, он часто видит такое, когда она недовольна собой, своей работой, часами пытаясь найти нужные строки к своим рукописям, стирает все снова и снова печатает. Сейчас этот взгляд совершенно точно принадлежал ему и его действиям.

Макс мгновенно отвлекся от жалости к самому себе и улыбнулся.

— Ты можешь подумать о чем-нибудь другом или через десять минут тебя придется тащить в вытрезвитель?

— Не могу.

— А надо бы, — от безысходности выдохнула Влада и приблизилась к мужу.

Она оглянулась, будто бы специально проверяя, не следит ли кто за ними, а потом уперла обнажившееся под разрезом платья колено в табурет, аккурат между ног супруга. Ее рука скользнула по его шее к волосам, откровенно демонстрируя желание. Губы девушки разомкнулись и накрыли губы Макса. Ладонь мужчины интуитивно коснулась талии и уверенно притянула к себе. Дыхание его вмиг участилось, а в глазах загорелся уже совсем другой огонь.