Если сгорим - Роман Виолетта

Я же со всех ног побежала вниз. В груди загорелся огонек, вселяя надежду в мое израненное сердце. Ощущая себя изможденной всеми событиями, я перестала отрицать очевидное – все это время, присутствуя на операции Давида, сидя с ним рядом, я думала о другом. Мое сердце болело только о Гессе, и, узнав, что он в полном порядке, я почувствовала, как меня охватила радость.

Не помня себя от счастья, залетела в гостиную и замерла, не дыша. Я нашла его стоящим в углу комнаты. Что-то сразу показалось мне странным. Еще не понимая, что именно беспокоит меня, я прижалась к стене, прячась за высокой колонной.

Гесс стоял ко мне спиной. Одна его рука упиралась в стену, в то время как вторая была на поясе. Я жадно скользила по высокой фигуре Исая, в поисках увечий. И когда глаза наткнулись на красное пятно на рубашке в районе предплечья, сердце сжало в тисках.

– Исай, хватит, – раздался недовольный женский голосок. Я вздрогнула, всматриваясь сильнее в угол комнаты. Оказывается, Исай держал в ловушке своих рук какую-то девушку. Я внимательно всматривалась в ее очертания, пытаясь понять, кому принадлежит тоненький голос. Она что-то говорила ему, но я не разбирала слов. Гесс ответил также тихо, а после она вспылила.

– А ты трахни меня, Гесс! – требование, наравне с командой. Она так громко произнесла эти слова, что их не услышал бы только глухой. Оцепенение, сковавшее каждый узелок нервов, мешало нормально дышать. Я знала, кому принадлежит этот голос.

Я увидела, как пальцы Смирновой скользнули по скуле Исая. Гесс стоял неподвижно, позволяя ей трогать себя.

– Переспи со мной. Уверена, то, что у тебя ниже пояса не разочарует меня, – она хмыкнула в ответ на его тихую реплику. Ее глаза жадно скользили по его телу. – Давай трахнемся, чтобы мы оба имели козыри. Заодно и отомстишь ему…

Сквозь сумрачный туман, стоящий перед глазами, я видела, как он наклоняется к ней, как при этом движении напрягаются мышцы его спины. Мое израненное сердце забыло, как биться, когда я услышала его ответ.

– Как можно отказаться от такого предложения?

Разве мне нужно стоять тут и дальше? Разве я еще не достаточно унижена им? На негнущихся ногах я разворачиваюсь назад, и, зажав ладонью рвущийся крик отчаяния, срываюсь в сторону лестницы. Когда я оказываюсь в своей комнате, тишина и ее теснота давят на меня. В груди так сильно горит, что мне хочется разодрать ее. И я срываю с себя одежду, запрыгивая в холодный душ в попытке унять этот жуткий огонь, не дающий мне вздохнуть.

Раздавленная, преданная в сотый раз тем, кому позволила это сделать, я долго стою под струями воды, пытаясь прокричаться и отдышаться. Я рьяно тру лицо и тело, надеясь стереть свои чувства к нему. К предателю, к трусу, к тому человеку, кто снова растоптал меня.

***

В комнату к Давиду я зашла опустошенная и спокойная. Все слезы были спущены в душевой сток, и сердце, хоть и отдавало тупой болью, но с этой болью я уже могла справиться.

Давид пришел в себя около полуночи, и тут же попросил охрану привести меня. Слегка постучав, я приоткрыла дверь и прошла в помещение.

В комнате царил порядок. Глядя на кристально чистые простыни его постели, вдыхая свежий воздух комнаты, даже представить было сложно, что именно происходило здесь несколько часов назад. Девочки уборщицы постарались на славу. Да и сам Давид выглядел намного лучше. Он сидел, опираясь спиной о высокое изголовье кровати. На его коленях были разложены документы, а в руках зажат телефон. Он был совершенно один, по всей видимости, решал важные для бизнеса вопросы.

– Прости, я не вовремя? – неуверенно замерла. Давид быстро попрощался с собеседником и похлопал рукой по свободному месту рядом.

– Все в порядке, я ведь сам позвал тебя, – произнес, когда я послушно устроилась на кровати. Его ладонь с прикрепленной к тыльной стороне бабочкой, накрыла мою. Черные глаза жадно исследовали меня.

– Испугалась?

Кивнула в ответ. От его тихого голоса и столь незатейливого вопроса на глаза набежали слезы. Сегодня произошло так много всего, и я просто не могла держать себя в руках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Эй, я разберусь со всем, – произнес с усмешкой, стирая с моего лица слезы. – Здесь неспокойно, поэтому Дане будет лучше подальше от нас. Завра я покажу тебе его, хорошо?

Я подняла на него глаза и тут же закивала. Ссохшиеся губы Астахова исказила улыбка. Здоровая рука Давида обвила мои плечи, он притянул к себе, касаясь губами моего виска. В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Гесс. Когда Давид отстранился, выпуская меня из объятий, я посмотрела на Исая. Всегда светлое небо его глаз сейчас было грозовым. Я придвинулась ближе к Давиду, буквально прильнув к его руке –мне доставляло удовольствие видеть его злость, на которую он не имел никакого права. В ушах так и стоял звонкий смех Смирновой и ее предложение переспать.

Гесс устроился в кресле напротив. Он сидел расслабленно, выглядя так, словно ему плевать на все, что происходит вокруг.

– Ты как, цел? – он словно нарочно смотрел только на Давида. Тот кивнул в ответ.

– Видишь, как прошлое нас находит. Словно гребаная назойливая муха… – засмеялся Астахов и зашелся грудным кашлем.

Лицо Исая стало сумрачным.

– Нужно подключать твоих людей, мы сами не вывезем. Сейчас не до этого совсем… Карим после одной попытки не успокоится, и ты это прекрасно знаешь. Тем более, он в курсе всех твоих секретов и тайных мест. До дела осталось всего пара недель, и у тебя нет столько людей и прочего ресурса… Более того, Карим может предупредить Балашева…

Давид сделал резкий взмах рукой, останавливая Гесса. Исай послушно замолк, тогда Астахов перевел на меня взгляд.

– Роксан, погуляй немного, через час возвращайся. Сегодня останешься у меня… – когда он говорил это, его голос был тихим, он смотрел только на меня и улыбался так, словно на самом деле хочет этого. Казалось, будто Давид после перенесенного покушения забыл все обиды прошлого. И сейчас относился ко мне так, словно я до сих пор его жена, а Исай просто начальник охраны.

Моя злость на Гесса была такой сильной, что сейчас я готова была подыграть Астахову, брось он целоваться. Ярость и ощущение, что меня предали, душило, застилая ясность ума. Да попади мне в руки оружие, я бы горячностью наставила его на мощную грудь Гесса. Только что бы я сделала? Выстрелила? Нет, конечно. Как бы я ни ненавидела его, сделать ему больно не в моих силах.

Я посмотрела на Давида так нежно, словно передо мной сидел самый близкий человек.

– Не перенапрягайся, сейчас тебе нужно отдыхать, – покосившись со злостью на Гесса, встретилась с ним взглядом. Ярость, полыхающая в его глазах, подпитывала меня.

С гордо поднятой головой я вышла из комнаты и лишь когда за мной закрылась дверь, и я очутилась в пустом коридоре, мое лицо исказилось от боли, и я согнулась пополам, держась пальцами за парапет ограждения. Только оставшись наедине, я позволила себе минутную слабость.

***

Бесцельно разгуливая по дому, я думала о словах Давида. Огонек надежды теплился в груди, и если бы не Гесс и его возня со Смирновой, я бы могла чувствовать себя счастливой.

За бесконечными думами, не заметила, как забрела в дальнюю комнату на первом этаже. Это было нечто, похожее на библиотеку. Удобный диван, письменный стол и нагроможденные книжными полками стены. Их было так много, они сплошным рядом тянулись от пола к потолку. Здесь было множество книг. Я собирала их во время декретного отпуска. Скупала в магазинах все, что хотелось прочесть. Казалось, впереди столько времени, и я представляла, как буду сидеть в беседке, и наслаждаться тем или иным романом. Но по итогу все стояло нетронутым, и сейчас, попав в комнату, я подумала, что лучшая возможность скоротать время – уйти с головой в ту или иную историю. Подальше от пугающей реальности.

Я выбирала романы на верхней полке, и уже потянулась за одним из них, когда почувствовала странное жжение. Словно кожу шеи и спины обдало горячим воздухом. Сердце в груди заклокотало, я судорожно сглотнула, а в следующее мгновение над головой раздался глубокий мужской голос.