Гололед (Черновик) - Дмитрий Колесов

— Когда и куда, Валентина Ивановна?

— Завтра в 9-00 на проходную Института физпроблем с паспортом и трудовой. — Сказала она, передавая мне трудовую. — И отнесись максимально серьезно, мы будем монтировать испытательный низкотемпературный стенд для новой темы.

— Я понял. Разрешите идти? — И вытянулся по стойке смирно. Она внимательно посмотрела мне уже в глаза и махнула рукой. Повернувшись через левое плечо и чуть ли не строевым направился к выходу.

— Так нужно, — услышал уже в спину.

Прежде всего отбил телеграммы родным: "Необходим в Москве для срочной работы на три месяца". Поставил в известность об убытии начальника мастерской. Передал список не законченных работ Михалычу (начальнику мастерской) и руководителям тем. Забрал из генеральского гаража цундапик и повел его обустраиваться в сарай по месту жительства. И окончательно решив, что "война план покажет". Стал приходить в равновесие с окружающей средой и главное хорошо выспался. Сон лучший лекарь и это правда.

В институте меня приняли нормально, хотя и не с распростертыми объятьями. Но когда поняли, что в их ряды влились лишние рабочие руки, растущие…нормально. То основной задачей стало мое быстрое обучение, с целью эффективной эксплуатации. Ученые, так сказать. Начал работу на раздаче жидкого азота из большого сосуда Дьюара (бочки) в малые лабораторные сосуды Дьюары (дьюар). Работа не сложная: воткнул длинную медную трубку в горловину дьюара, открыл вентиль с бочки, поднял нужный уровень давления в системе. И охлаждай дьюар на испарении закачиваемого жидкого азота. Охладил, добавь давление и начинай слив азота в дьюар. Слил, перекрой вентиль. Главное следить за разливом — перельешь обсмеют, не дольешь возмущаются. Сколько рацух было подано (и пропито), на контроль разлива жидкого азота. А делается все по старинке, на чувстве и опыте. Виртуозы заливали на одном давлении по десять дьюаров, ликвидируя утренние очереди лаборантов. Очень не просто, в образующемся от резкого охлаждения воздуха тумане, попасть трубкой диаметром 10 мм в горловину дьюара диаметром 20 мм.

С разливом жидкого гелия было примерно то же, только утечек в атмосферу не допускалось и испарившийся гелий уходил в газгольдер (цистерну сбора испарившегося газа). Резина соединяющая лабораторный дьюар с бочкой, становилась каменной твердости и отогревалась рукой. Для того, чтобы ее перекрыть зажимом или медицинским кохером — реальность науки.

Через две недели перешел на профилактику компрессоров, затем азотной ожижительной установки, гелиевой… И далее стал выходить на смены по графику — аппаратчиком криогенной техники 3-го разряда. В конце срока стажировки, меня неделю поводили по лабораториям. Где увидел много интересного, особенно приколы научных сотрудников типа умывания жидким азотом и пития… сока. По поверхности сока бегали шарики жидкого азота(как вода на раскаленной сковородке) и главное было их не проглотить. Низкие температуры, а в институте достигали и 0.3 градуса Кельвина, диктуют свою специфику. На пример сбор криостата — только из материалов с одинаковым коэффициентом термического расширения. Пайка, клейка — только специальными специальными составами, причем рецептура являлась ноу-хау. Множество всяческих специальных пережимок, зажимов, вентилей, зачастую изготавливаемых мастерскими в единичных экземплярах. А также особенности применения вакуумной техники при низких температурах. И самое главное, приборы измерение низких температур — точнее стеклянные ртутные манометры с десятком килограммов ртути внутри. Что случается, когда размораживаешь криостат и забываешь перекрыть обыкновенную трубочку зажимом? Вся ртуть в помещении, а это Беда.

В конце стажировки меня аттестовали на 4-ый разряд и я вернулся в родные пенаты кафедры. Где меня сразу озадачили фронтом работ, так что об отпуске я и не заикался. Во-первых учеба, во-вторых положение на кафедре действительно было серьезное. Так как специализированный стенд по низкотемпературным испытаниям материалов и конструкций должен был начать функционировать с нового 1966 года. А для этого необходимо было запустить азотный ожижитель, которого у нас даже еще не было. Зато у нас был Генерал и мы получили ожижитель забракованный военпредами. Причем по согласованию изготовителя с получателем — машина пошла в план изготовителю без обязательной пусконаладки.

Может установка и была с браком, лично я его не нашел. Не нашел его и Семен Николаевич из Института физпроблем, приглашенный кафедрой для выполнение хоздоговорной работы по запуску установки. Нюансы тройственного соглашения сторон.

С трудом, но мы запустили установку в срок. Как сказал Михалыч: "Азот парил и лампочки мигали". Поэтому до испытаний стенда было еще около месяца срока. Мы успели.

И я убыл в отпуск сразу после зимней сессии и конечно в Крым. К теплу.

Севастополь меня околдовал. Еще в электричке я не отлипал от окна — мосты, туннели, реки Бельбек, Черная. Бухты с суетящимися судами работягами и обшарпанные и тронутые ржавчиной корпуса грозных боевых кораблей. Которые стояли на якорях или у стенок пирсов, в ожидании постановки в док на ремонт.

Аннушку я не узнал, это была… леди, которая прыгнула мне на шею и не желала отпускать. Родители, ну а что родители, они как всегда работали, говорили о работе, думали о работе. Таков был стиль жизни эпохи развитого социализма, как говорил дорогой Леонид Ильич. Я осмотрел их недавно полученную квартиру, солидная трехкомнатная квартира с лоджией, балконом и кухонькой в семь квадратов. У сестрички своя комната, о чем она мне с упоением рассказывала раз пять. Да… Почти двадцать лет по снимаемым углам и наконец доцент с учительницей получают свою обитель. Дом, милый дом. Наверное это и было родительское счастье — отдельная комната для дочери.

Я целыми днями гулял по Севастополю, его бульварам, холмам и улочкам и все ножками. С помощью знакомых отца, пробрался даже в Балаклаву и в бухту Голландия. А во всемирно известных местах "города русских моряков", был по нескольку раз.

Привык и к особому стилю поведения севастопольцев. Который отражал их местный патриотизм, очень похожий на снобизм. К примеру бабуля могла остановить полковника и попросить его поднять брошенный мимо урны окурок. Особенное удовольствие она испытывала, если виновный был "сапог" — армеец.

Познакомился с малыми, которые хороводились вокруг Аннушки, набиваясь понести портфель. И уже перед моим отъездом, видимо пытаясь набрать рейтинг у старшего брата одноклассницы, меня зазвал на экспедицию в катакомбы одноклассник сестры. Там он из своей схоронки принес мне… артиллерийский парабеллум со стволом 200 мм под патрон 9х19 мм. В очень приличном состоянии. Я не мог отвести от него глаз, а пацан гордо стоял рядом упиваясь моим восхищением. Как оказалось, каждый севастопольский мальчишка в той или иной мере занимается поисками оружия времен ВОВ.

Ему повезло, он нашел пистолет в твердой смазке и периодически доставал его из схоронки любовался, чистил и прятал снова. Никто о нем не знал и я оценив степень доверия Петрухи, предложил ему обмен.

— Петька, ты понимаешь, что тебя когда-нибудь с ним застукают?

— Никто не узнает, если ты не скажешь.

— Я зуб даю, могила. Но ведь ты потом притащишь его домой, а еще хуже найдешь патроны. Это ведь только дело времени. Утопи его в бухте и дело с концом.

— Я не могу, — и погладил его рукой, как любимого кота, только вот люгер не замурлыкал. Как я его понимал.

— Тогда давай с тобой махнемся.

— На что? — Набычился малек.

— Увидишь, я тебя не принуждаю, тайну сохраню в любом случае. Он поверил безоговорочно, ведь старший брат Аннушки не может быть доносчиком и подлецом.

В городе я его повел в магазин спортивных товаров и у образцов велосипедов сказал: "Выбирай".

Пацан поплыл… Он выбрал спортивно-туристическую модель" Спутник" ХВЗ 1964 года и вопросительно посмотрел на меня. Продавец тут же начал петь, что это единственный образец и он выставочный. Но красненькая сверху, закрыла вопрос. Причем мы еще зашли в его кладовку и провели отбор, за это отдали ему еще пятерку.

Теперь самым главным было залегендировать покупку для родителей парня. Решили просто, мол велик мой, но у меня в Москве есть мотоцикл. Поэтому велик я отдаю во временное пользование однокашнику моей сестры. А он обязуется присмотреть, что бы Аннушку не обижали в школе. Таким образом, он еще и пробился в фавориты сестры.

Ствол Петруха передал мне на вокзале, притащив его в картонной коробке приличных размеров, заполненной грецкими орехами. А вот боезапас я в наглую увел у отца. Патроны 9х19 мм у него были еще для наградного вальтера, утопленного мамой. Причем патроны он спрятал в месте, где их хранил еще на Сахалине. В одной из коробок со старой маминой шляпкой, давно вышедшей из моды. Наверно она ее хранила, как память о чем-то приятном. Думаю если отец и хватится патронов, то не скоро. И вообще может подумать, что мама их тоже утопила. Как и вальтер.