Пропала, или Как влюбить в себя жену (СИ) - Юнина Наталья

- Это естественное самоочищение. Она так ежедневно очищается. Не бери в голову, - как можно беззаботнее бросаю я.

- Ты уверен?

- Абсолютно.

А вот Соня, судя по тому, как сильно прикусила губу и тяжело дышит – нет. А уж про Мари, извергающую адские звуки, и подавно молчу.

- Мне кажется, ей надо помочь.

- Сонь, она выбрасывает желчь, ей не нужно помогать. Я потом уберу, мне не привыкать.

- Ну ладно, - как ни странно соглашается она.

В какой-то момент я даже поверил, что все обошлось. Звуки прекратились, и Соня наконец-таки перевела свой взгляд на меня. Я даже успел не только поцеловать ее, но и снова вовлечь в поцелуй, но ровно до того момента, пока мы синхронно не почувствовали новый кошачий «подарок». Или не совсем новый, а, так сказать, дошедший до нашего нюха. Ну хоть что-то у нас получается синхронно.

- Это не я, - смущенно произносит Соня, морща нос, как только я отрываюсь от ее губ.

- Представь себе, и не я.

- Кажется, меня сейчас вырвет от этого запаха, - бормочет Соня, прикладывая ладонь к лицу. - И глаза от него слезятся.

А у меня от того, что еще чуть-чуть и расплачусь как девчонка. Резко приподнимаюсь с кровати и, бросив короткое: «я быстро», пошел к выходу. Стоило мне только выйти из комнаты, как я об этом пожалел. Ну просто… нет слов.

***

- Глеб? А с Машей точно все в порядке? - доносится уже трижды Сонин голос из спальни.

- В полном. Подумаешь, не добежала до лотка, ну с кем не бывает, - отвечаю в ответ, мысленно закипая.

Хотелось бы отвесить люлей снующей туда-сюда кошке, но вид у нее такой, как будто переживает за то, что мне приходится на карачках убирать весь этот армагеддон. Да и не виновата она в том, что кое-кто ее накормил. Ни Соню не могу отчитать, ни Марию. Не знаю сколько по времени убирал кошачьи подарки. Понимал ли я, что это уже не имеет никакого значения? Да. Безусловно. То, что мы не продолжим начатое и без Сониных слов понятно. Наверное, поэтому я спустился вниз и взял ее кресло. Без просьб.

- Ой, а я только хотела попросить его привезти, спасибо, - смущенно бросает Соня, прижимая к себе покрывало. А счастье было так возможно. А с другой стороны – не бывает так просто. Первая брачная ночь, и чтобы оказалась реальной? Это из разряда фантастики. Все закономерно. И на том спасибо.

- Тебе помочь? - накидываю на себя рубашку.

- Нет.

- Тогда я пошел мыть уже не совсем белую Марию.

Могу поклясться, что Соня еле-еле сдерживается, чтобы не засмеяться. А я – чтобы не отчитать за то, что по факту все и испортила.

***

- Ну что, всадница обкакалиса, выдыхай. Жить будешь, - смываю с уже чистого хвоста воду. - Надеюсь, долго и счастливо.

- Всадница обкакалиса, - резко оборачиваюсь на Сонин насмешливый голос. Да, сейчас она уже не сдерживаясь смеется, захлебываясь в своих же звуках. - Прости, - еле выговаривает она. - Это, наверное, я виновата.

- Почему? - кажется, мне вполне успешно удается изобразить удивление.

- Я накормила ее сыром, а еще дала кошачую мяту. Хотела, чтобы она меня любила, - ох уж это желание искать любовь там, где не надо, а где она есть – хрен увидит.

- Ясно. Она не переносит молочку. А от кошачей мяты потом блюет. Больше не давай их, пожалуйста.

- Это все?

- В смысле? - перевожу на нее взгляд.

- Ты не будешь орать за то, что я испортила вечер и тебе приходится это все убирать и мыть кошку?

- А смысл?

- Не знаю. На меня всегда все орали, если я делала что-то не так. Это хорошо, что ты не будешь. Терпеть не могу, когда кричат. Но я больше не буду давать Маше сыр и мяту.

- Любую молочку.

- Ага.

- Почему ты так на меня смотришь?

- Да странно видеть тебя таким.

- Каким?

- Ну вот таким.

- Каким вот таким? - допытываюсь я.

- Другим. Одомашненным и..

- И?

- Моющим кошке попу. Это совершенно выбивается из твоего образа.

- А какой у меня образ?

- Тебе лучше не знать.

- И все же?

- Ну, типа властный. А властные книжные герои попу кошкам не моют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- А что они делают?

- Да так, ничего. А что ты сейчас будешь делать? - быстро переводит тему.

- В каком смысле?

- Ну ты же возбужден.

- Теоретически и практически, у мужчин есть рука, Соня. Которой каждый из нас пользуется даже при наличии постоянной женщины.

- Ну да, - задумчиво бросает она.

- Но мне она не понадобится, не переживай.

- Я тебя не возбудила? - разочарованно бросает Соня. О да, вот вообще не возбудила.

- Кошачья задница и коричневый хвост слегка остудили мой пыл. Отлегло, так сказать. Быстро и эффективно, - опускаю кошку на пол, слыша Сонин отчетливый смех.

- Рад, что ты веселишься, - выбрасываю перчатки в мусорное ведро и перевожу взгляд на Соню. - Я приберу все внизу, а ты иди отдыхать. Ну или сразу спать. Кстати, голова не болит?

- Нет.

- Это хорошо.

- Хорошо, - кивает в ответ.

***

Не знаю какого лешего вместо того, чтобы пойти в спальню и просто лечь спать рядом с Соней, я пью уже третий бокал виски. Равно как и не понимаю на кой черт пошел в машину и забрал подарок Анжелы. Интересный подарок: триста шестьдесят пять бутылочек настойки валерианы и очень важное изделие из силикона. Кручу в руках эту штукенцию и не знаю, то ли наказать маленькую стерву, то ли ей в ответ прислать что-нибудь этакое, с поправкой на мужское.

«Спорим, вместо первой брачной ночи ты сидишь один и смотришь на мой подарок? Возможно, даже бухаешь. Резиновая вагина, (правда, я так и не поняла, что это она самая. Мне показалось, что это резиновый носок для огрубевшей кожи ног. Кстати, такие носки хорошо полируют пятки, после них они как попа младенца) тебе будет служить верно до тех пор, пока жену не уломаешь. Это я, так сказать, блюду твою верность. Никаких профессионалок, Глеб Александрович, иначе я твоей супруге про них расскажу. Валерианочка – качественная. Пей на здоровье, но не злоупотребляй. Хороших тебе снов. Искренне люблю и уважаю.

Не твоя Анжела Трахтенберг»

- Глеб? - слышу над ухом Сонин голос. Твою ж мать! Перевожу взгляд на свою руку. И что дальше? Кинуть эту херь в угол комнаты типа - фас Мария? Бред. Полный бред.

- Ты чего не спишь? - как ни в чем не бывало бросаю в ответ.

- Я не могу заснуть. Меня мучают угрызения совести и мне стыдно.

- Да брось… Забудь.

- Ты точно не обижаешься на меня?

- Нет. Не обижаюсь, - с улыбкой произношу я, в полной мере осознав, что она смотрит на мою руку.

- А что это такое? - носок для огрубевшей кожи? Тогда спросит почему один? Как хорошо, что в гостиной горит только ночник.

- Это вантуз.

- Вантуз? А почему он такой странный и маленький?

- А это эковантуз… специально для маленьких раковин. Он пока еще в разработке. Вот думал опробовать. Когда мыл кошку, понял, что вода плохо протекает.

- Ясно, - впервые не могу считать Сонины эмоции. Не знаю, поверила ли она. Но учитывая, что всю эту херь я произнес почти без заминки и в привычном для себя стиле, возможно, да.

- А ты точно не обижаешься? - очередной детский вопрос, вызывающий во мне улыбку.

- Точно, Соня.

- Тогда спокойной ночи.

- Спокойной, - киваю как болванчик, сжимая в руке «вантуз».

Ну а что, первая брачная ночь могла быть еще хуже. Ну да ладно, Москва не сразу строилась.

Глава 11

Никогда не задумывался над тем, сколько раз человек переворачивается за ночь. Не задумывался ровно до этой ночи. Я поднимался в спальню с четкой мыслью в наглую пристать к Соне. Сначала с обещанием о продолжении ее рассказа, а потом уже и завершить ранее начатое. Да, безусловно, сподвиг меня к этому алкоголь, правда, на тот момент мне было откровенно пофиг. От чего-то я был убежден, что она по-прежнему не спит. За полчаса человек ведь не мог вырубиться после того, как сам жаловался на бессонницу. Оказывается могла. Более того – не притворялась. В противном случае, на мое одергивание ее сорочки и прикосновения, она уж точно хоть как-нибудь, да отреагировала бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})