Полюби меня такой - Марина Орлова

которые я бережно выставляла на самом видном месте, пробираясь гордостью каждый раз, когда взгляд падал на мою маленькую святыню. Похожая, но уже с моими наградами была в доме моих родителей. — Я немного разбираюсь в боксе, потому могу с уверенностью сказать, что он подает большие надежды, — улыбнулся Денис Станиславович, когда я не нашлась с ответом.

Растерянно моргнула, а после почувствовала смущение и обняла себя за плечи:

— Спасибо. Тимофей упоминал о вашем общем спортивном прошлом, — ответила я глухо, не желая поднимать взгляда на мужчину, от которого так и не дождалась привычных неудобных вопросов. Заметила, как мужчина пожал плечами и вновь посмотрел на портрет Сашки. Вот тут я уже не выдержала и спросила: — Денис Станиславович, ответьте, пожалуйста, что еще вам рассказал Тимофей?

Розмарь посмотрел мне в лицо, оценивая мое настроение, а после невзрачно усмехнулся и спокойно ответил:

— Не переживайте, Маргарита Викторовна, Тимофей в несвойственной ему манере воздержался от подробностей.

— Удивительный такт с его стороны, — нервно усмехнулась я с большим подозрением. Так как такого чувства, как «такт», за Тимом вообще не замечала. Не удивлюсь, если он даже не знает его значения!

— Я тоже удивился, — согласился Розмарь, засунув руки в карманы брюк, как делал всегда, когда дела касались неприятных тем.

— Значит, вы все же расспрашивали обо мне? — нахмурилась я, моментально подобравшись.

— Было глупо упускать такую возможность, — усмехнулся он без тени смущения. — Вы бы поступили иначе на моем месте?

— Смотря, с какой целью вы интересовались моей жизнью, — со скрытой враждебностью произнесла я.

Мужчина помолчал, словно обдумывал, говорить или нет, а после все же решился:

— Тимофей приоткрыл мне глаза на кое-что. Он сообщил, что у вашего сына недавно была операция. По дате совпадало с вашим опозданием на работу в день презентации. Это заставило меня задуматься, что еще я мог понять иначе, ведь вы решили умолчать о такой важной детали, как здоровье ребенка.

— В своей объяснительной я ответила довольно четко, что опоздала по семейным обстоятельствам, в которые «здоровье ребенка», вполне вписываются, — стараясь сохранять терпение, ответила я холодно.

— Вы прекрасно понимаете разницу, Маргарита! — внезапно разозлился Розмарь, сурово нахмурив брови и забыв про отчество, которым никогда не пренебрегал, при общении со мной. — Скажи вы мне сразу о причине задержки, ни я, ни кто-либо еще, не смог бы поставить ваше опоздание в упрек!

— Меня это не оправдывало! — в свою очередь разозлилась я, слегка повышая голос, чего позволяла себе крайне редко. — Я не желала ни сочувствия, ни жалости. Это моя жизнь, моя семья и мой ребенок! Я полностью отдавала себе отчет о ситуации, как и вине, которая все еще на мне. Если бы сорвалась встреча — это была бы моя вина. И только моя! Я не могла позволить этому случится и не позволила.

— К чему этот профессиональный героизм? — поморщился он, то ли с досадой, то ли с разочарованием, и посмотрел мне в лицо с непониманием. — Никто не стал бы относиться к вашей работе хуже…

— Нет, стал бы, — не согласилась я резко, прервав мужчину. Он упрямо поджал губы, а я раздраженно вздохнула: — Не мне вам рассказывать, как в сфере бизнеса относятся к женщинам-специалистам в чем-то серьезнее, чем обычная бухгалтерия. Тем более, таким, как я: матерям-одиночкам. У обычного работника, могут быть форс-мажоры, непредвиденные обстоятельства, семейные дрязги и прочее. Они могут позволить себе проспать, ведь этими вещами они никого не подведут. Я же себе подобного позволить не могу. Сейчас ко мне относятся серьезно, как к грамотному специалисту, который быстро и качественно выполняет свою работу, когда у всех остальных случаются «форс-мажоры». Грош цена мне, как специалисту, если я стану уподобляться всем остальным, болеть сама, сидеть на больничном с ребенком, опаздывать, или уходить пораньше ради родительского собрания, — постепенно наступая на высокого мужчину, во взгляде которого все больше блестела растерянность, говорила я. — В том, что презентация едва не сорвалась — только моя вина, — уже спокойнее произнесла я. — Это именно я настояла на том, чтобы вы ознакомились лишь с конечной версией. Это я решила, что у меня будет достаточно времени для ее завершения. Это я виновата в том, что поехав с сыном в больницу, не взяла с собой ничего, кроме документов, потому и не могла никого предупредить, или отправить вам конечную версию презентации. Несмотря на то, что я не могла предугадать болезнь своего ребенка, я все равно поступила непрофессионально. Но еще более непрофессионально и неэтично было прикрывать свою вину операцией сына! — рявкнула я под конец, чувствуя, как покраснела от злости и тяжело задышала, вглядываясь в ошарашенное лицо мужчины, который явно не ожидал от меня такого всплеска эмоций.

И как только я это поняла, начала жалеть о своей вспышке. Открыла рот для того, чтобы попросить прощения, но была прервана:

— Вы что, во время ночевки в больнице проверяли документы, чтобы успеть к утру? — глухо, со странным хрипом, уточнил Денис Станиславович. А я так выдохлась за последние месяцы, после холодной войны с Розмарем и от последней вспышки эмоций, что просто тяжело вздохнула и кивнула. Опозориться больше, чем я уже успела, вряд ли смогу, так хоть от этого прилипалы отвяжусь:

— Вернувшись домой, обнаружила сына с сильным жаром и жалобами на боль. Бросив все, моментально повезла его в больницу, где Сашу почти сразу повезли в операционную. В реанимацию его привезли уже ночью, и лишь тогда я осознала, что со мной только мобильник, и то, севший, так как зарядное устройство оставила на работе и у оставшегося персонала, по закону подлости не было зарядного устройства с подходящим разъемом, — невесело усмехнулась я и посмотрела на свой смартфон, пусть и последней модели, улучшенная версия, но в той ситуации впервые пожалела, что не купила, как все очередной айфон. — Ночь провела с сыном, а утром меня сменили родители, но все равно опаздывала и поехала сразу в офис. Дальше вы знаете, — выдохнула я, готовясь к насмешке на свою непредусмотрительность.

И такое уже было когда-то в начале моей карьеры, когда я имела глупость ссылаться на частые болезни маленького сына или иные невзгоды, потому я не удивилась бы, скажи мне нечто подобное Розмарь, который только и делал все эти недели, что