Живая сила. Дневник ликвидатора - Сергей Мирный

До чернобыля я имел счастье омываться таким образом дважды. Ощущение своеобразное, и слово «счастье» тут употреблено не без иронии, но и не без трепета…

…Глухой дубовый лес в центре Украины (даже и не подозревал, что у нас тут такие дремучие есть!). Мы, гордые собой выпускники университета, только вчера защищали дипломные исследования, были поздравляемы, целуемы, осыпаемы цветами… А сегодня: ПАААДЙОМ!!! 6.00! Ни свет ни заря нас выгоняют из палаток на пробежку-зарядку голыми по пояс — по дикому холоду! Посреди лета в тот год чуть ли не приморозки стояли… У каждого в голове проскакивает детски-злобная мысль: «Ну гады! Вот когда мы тут все переболеем — этим садюгам влетит!»… — Ни хренюшечки! Ни один не то что не заболел — не простудился, насморка не было… (Только ближе к концу трехмесячного срока, когда мы уже освоились, напряжение спало, стали простужаться.)

Баня была в гуще леса. АРСа не было: дэдэашка брала воду прямо из артезианской скважины. «Душевые установки» — на подпорках выше роста человека зеленые металлические трубы с конусиками-разбрызгивалками над головами — плетнем отгорожены… (В лесу — от кого?! Однако ж…)

Мерзко, когда комары (а их в дубраве полно) норовят тебя жрать прямо во время душа. А уж тем более когда ты теплый и распаренный из-под него вылезешь!.. Причем «комары» — это не пара-тройка сиротливо гудящих «истребителей», нет! — это плотно звенящая масса, уверенная в своем абсолютном праве пить теплую красную жидкость из всего, что шевелится…

И все равно — кайф!

Присматривать только нужно было. А то в армии как? Один потеряет полотенце и, чтоб не иметь неприятностей, стянет у соседа (у всех же все одинаковое — «единообразие»!), тот — еще у кого-то… И пошло воровство полотенец по всему лагерю!.. Тут и честный украдет — а что делать? Начальству-старшине что мямлить? Тот все равно скажет твердо: «У тебя украли — ты укради! Были у меня два заначенных — так уже отдал твоим же дружкам-ротозеям. Иди своруй! Или без полотенца обходись. До конца службы».

Относились, надо признать, к нам, курсантам, в части более-менее по-человечески. Помывка, например, была не раз в 10 дней — как по Уставу в полевых условиях положено, — а раз в неделю, «цивильно», по четвергам, после обеда. Сначала — выдача постельного и нательного белья (две простыни, наволочка, полотенце, трусы, майка х/б[26], две портянки — все хоть и не новое, но свежестиранное), перестилание постелей… Потом — баня. Роскошь…

…Развертывание полка химразведки. Баня — на большой поляне: зеленая лужайка, крашеные стойки цвета хаки, голые тела блестят под солнцем… Веселенькая мечта социалистов-утопистов.

Бывалый Сэм внес в процесс санации разнообразие — устроил себе сауну: согнувшись, влез в дэдэашку внутрь — в камеру для дезинфекции одежды: пустую, темную, герметичную, внутри стёны трубами обвиты. По этим трубам пар-кипяток гонится: камера — для того, чтобы, пока люди моются, закладывать в нее их одежду для дезинфекции-дезинсекции; ее еще «вошебойкой» называют… Меня звал — в «сауне» места хватало, — но мне в черное нутро лезть как-то не захотелось… Сэм попросил его дверцей снаружи закрыть (внутри, понятное дело, ручки нет)… Ничего, посидел там. Потом постучал. Выпустили. Классно, говорит… И сразу под душ на зеленой, солнцем залитой лужайке…

На «специальных воинских сборах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС» баня была в дальнем конце длиннющего ряда палаток — на краю лагеря, под самым лесом.

Огромный шатер из брезента, похожий на цирковое шапито: внутри темно и сыро, над головой трубы любимого армейского цвета, под ногами скользкая деревянная решетка-подставка. Вода сверху то теплая брызнет, то ледяная, и вдруг с шипом кипяток — пар!!! Красные голые мужики отскакивают, ошпаренные, дико матерясь… И всё, воды нет: змеиное шипение пустых труб… «Ну ты, гвардеец, воду давай!» — «Заснул, что ли!» — «Морду надо набить!» — честят солдата, который дэдэашкой командует…

…Я стою, голый, под струями душа: пошла наконец-то нормальная вода, я уже обмылся, просто греюсь… Вокруг намыленные, страждущие воды, чистоты… Надо уступать место.

Протискиваюсь сквозь эту массу, с сожалением вымазав свою плоть, только эти несколько мгновений чистую, о намыленную чужую…

Под стеной на длинной лавке — гора шмоток. Уже одетый пожилой сержант стоит рядом, на ногах — портянки… «Пока мылся, сапоги украли». Ждет теперь, пока приятели какую-то обувку ему принесут…

На мои сапоги — «джинсовые», с грубыми строчками швов, ремонтированные-переремонтированные, битые-рыжие-ворсистые и из-за всего этого приметные, никто не покусился. Долго ищу свою одежку на лавке: география шмоток поменялась: раньше пришедшие, помывшись и перекопав все шмотки в поисках своего, оделись и ушли, а новые сверху набросали свое… Нашел свое, вытягиваю… Черт! брюки на пол свалили! скользкий, мокрый… Хорошо, что только брюки… Ступню в портянку, и в сапог — юрк! Сухая свежая портянка на чистой вымытой ноге: уютно в сапоге…

…Как оказалось, неправильно мы в чернобыле мылись. Не по науке.

«На специальных сборах» и мыться надо специальным образом.

«Ну понятно, с мылом, тщательно…» — скажете вы.

Ответ верный, но неполный.

Согласно наиновейшим тогда рекомендациям военно-медицинской гигиены (рассекретили для широких масс, в зоне трудящихся):

ПРАВИЛЬНО МЫТЬСЯ

при радиоактивном заражении местности

надо следующим образом:

1. Холодной (прохладной) водой обмыть с тела пыль и грязь. Холодной — чтобы поры кожи не раскрывались, чтоб в них радиоактивная пыль с поверхности не попадала.

2. Теплой водой произвести мытье с мылом: поры открываются, и грязь, которая была в них, вымывается.

3. Прохладный душ: поры кожи закрываются. Так в них пыль будет меньше набиваться, когда выйдешь в «окружающую среду».

Жаль только, об этом гениально-простом рецепте я узнал уже ближе к концу своей службы, совершенно случайно, в трепе с кем-то из старших офицеров. А десятки тысячи людей в зоне так об этом никогда и не узнали…

Так что мылись как придется. «По дедовским рецептам». Когда возможность была.

Потому что баня в лагере работала до полседьмого вечера или что-то в этом роде — до ужина, короче. А мы — с разведки, с нашими объездами ПУСО — и к ужину редко поспевали, а то и в ночь-полночь в лагерь заявлялись… Так что, бывало, и дней по пять ходил я не мывшись…

…простейшие методы санитарной обработки, проводимые в пределах первых суток после загрязнения, полностью гарантируют от поражения кожи: мытье без мыла снижает дозу бета-облучения в 10 раз, с мылом — в 50 и более раз.

Антонов В. П. Уроки Чернобыля: радиация, жизнь,

здоровье.

Киев: Общество «Знание» УССР, 1989. С. 33.

Выпивка: Театр теней

Памяти

Николая Петровича Мирного,

командира взвода огневой разведки

Второй мировой войны

Те, кто первыми после взрыва мчались к Чернобыльской АЭС останавливались на въезде в зону, чтобы опрокинуть в себя бутылку водки…[27]

Красный атом. Нью-Йорк: Фриман, 2000. С. 257.

Парашютисты обычно не пьют с момента отделения от летательного аппарата до приземления.

Проницательное наблюдение

Как опытный офицер запаса, слухам про то, будто бы в чернобыле каждый день каждому наливают, я не поверил.

Как раньше было, не знаю, а в мое время уже никто никому не наливал.

Более того, вокруг 30-километровой зоны — «радиационной» — была создана, наверно, зона 60-мильная — «сухая». Сухого закона.

То есть выпивки не продавали.

Вообще.

Но люди, конечно, доставали — самогонку по селам. Но этим нужно было специально заниматься, а у разведки просто времени на это не было.

Предвидя эти проблемы, я, как опытный офицер запаса и к тому ж химик-профессионал, взял с собой 0,7 литра чистого спирта (чего зря воду возить?) в удобной бутыли из-под чешского ацетона, обтянутой пластиковой сеточкой (с ней бутыль в руке не скользит и при транспортировке не бьется), — угостить своих новых, тогда еще неведомых мне чернобыльских приятелей…

Мой 27-й день рождения праздновался в обстановке строжайшей секретности. В офицерской палатке присутствовали… Впрочем, они тут же и проживали. Плюс, само собой, мой экипаж — и еще нескольких ребят из роты, с которыми мы уже сдружились.

Электричества нет: горит свеча. Вход в палатку тщательно застегнут. Под приглушенные одобрительные возгласы откручивается золотая крышечка с темной бутыли из-под чешского ацетона…