Цзянь - Эрик Ластбадер

Чжилинь снова обратился к доске для вэй ци. расчерченной, как и положено, девятнадцатью вертикальными и девятнадцатью горизонтальными линиями. Шашки представляли собой маленькие овальные раковины с удивительно приятной, шелковистой на ощупь поверхностью. Ему всегда доставляло огромное удовольствие ощущать их подушечками большого и указательного пальцев, когда он держал очередную шашку, обдумывая ход. Черные и белые, они были выстроены в боевые порядки, и каждая стояла на одном из 361 пересечений, называемых лю.

В этом сложном переплетении маршрутов, сильных и слабых линий и территорий, на которых сталкивались, отходили и наступали две противоборствующие силы, организованные определенным образом внутри себя, Чжилинь видел модель реального мира.

Почувствовав какое-то движение у входа в храм, он поднял глаза и увидел силуэт человека, четко очерченный на фоне вливающегося в храм солнечного света. Хотя деталей фигуры увидеть было невозможно, но Чжилинь разглядел кряжистое тело этого человека, слегка комично выглядевшее в плохо подогнанном, помятом костюме.

- Входи, входи, Чжан Хуа, - сказал он. - Ты опять так опоздал, что я уже собирался начинать без тебя.

Человек поспешил занять стул напротив того, на котором сидел Чжилинь. Он вытер свое широкоскулое, типично монголоидное лицо носовым платком, потом высморкался в него. Поправил пальцем очки в металлической оправе на почти отсутствующей переносице.

- Я должен объявить себе выговор за опоздание, - сказал он виноватым голосом.

- Да уж! - добродушно засмеялся Чжилинь и, заметив несколько недоуменный взгляд собеседника, добавил: - Видишь ли, Чжан Хуа, ты не только мой заместитель, но и близкий друг. Сколько мы с тобой работаем вместе официально и неофициально? Кажется, лет двенадцать? И за это время я обнаружил у тебя только один порок - привычку опаздывать. Ну и пусть себе остается! Я бы всем людям официально разрешил иметь один порок, если он безобидный.

- Я бы хотел не иметь никаких, товарищ министр.

- Ну и зря, дорогой мой Чжан Хуа! Я, например, никогда не доверял людям, которые кичатся тем, что у них нет никаких слабостей. В таком случае я не могу не думать, что они скрывают от меня что-то очень важное. Нет, ты должен согласиться со мной, что незначительные пороки предохраняют нас от значительных.

Он протянул руку и передвинул свою черную шашку на самое важное их девяти пересечений, которые делят ноле боя на зоны. Эти пересечения называются "звездами" - син, по-китайски, а самое главное из них - "солнечным сплетением", тянь юань, то есть серединой дороги. В этой позиции для шашки открывается целый ряд возможностей и, в то же время, целый ряд других закрывается. Таким образом, тут высвечиваются скрытые стратегические замыслы.

Каждая шашка имеет до четырех ходов, называемых "дыханиями" - ци. Окружить шашку противника - значит лишить ее возможности "дышать". Именно это сейчас сделал Чжилинь. "Задохнувшаяся" белая шашка жалко посмотрела на окружающих ее со всех сторон противников и умерла.

- Отдай последние почести погибшему герою, Чжан Хуа.

- Сегодня утром пришла телеграмма, - сообщил тот, убирая убитую шашку и окидывая доску взглядом для следующего хода. Он понял, что правые и левые квадраты доски превратились в плацдармы для хо йань. На первый взгляд эти "глазки" казались невинными, но Чжан Хуа усмотрел в них западню: хо йань ("движущееся око") - коронный прием Чжилиня. - В эту пятницу вас вызывают к Премьеру.

Чжилинь недовольно поморщился.

- Плохие новости, - буркнул он. - В телеграмме не указывается причина вызова и не говорится, кто еще будет присутствовать?

- Нет.

- Еще хуже. - Чжилинь оторвал глаза от доски и пристально посмотрел на своего помощника. - Друг мой, за этим кроются происки У Айпина.

- Боюсь, что это так.

Чжилинь снова взглянул на доску.

- Ты так и не сделал своего хода.

Но Чжан Хуа все смотрел на начальника.

- Ши Чжилинь, мне страшно. Этот человек пугает меня.

- Понятное дело, - ответил министр. - Но это даже хорошо, что ты боишься У Айпина. Значит, ты осознаешь всю глубину угрозы, таящейся в этом человеке для нас и для дела, которому мы отдали столько сил и времени. - Он доверительно улыбнулся. - Страх - это только человеческая эмоция, друг мой. Ее следует уважать, но не следует бояться. Только научившись понимать свои эмоции, можно научиться их использовать в своих интересах. Да, Чжан Хуа, даже использовать.

- Страх всегда парализует меня, - признался тот.

- Да брось ты! - возразил Чжилинь. - Будто мы с тобой не знаем, что такое настоящий страх! Страшно было, когда русский флот угрожал нам из Владивостока и Других более мелких портов. Этот флот да еще советские военные силы в Сибири - они дамокловым мечом висят над нашими головами с самого окончания Второй мировой войны.

Черные глаза старика, казалось, излучали силу, как раскаленная печь излучает тепло.

- А за последние три года дела еще более ухудшились. Около пятидесяти русских дивизий (семь из них - бронетанковые) вытянулись вдоль нашей северной границы. И со стороны Восточной Сибири, где мы наиболее уязвимы, они сосредоточили около сотни бомбардировщиков ТУ-22 и около ста пятидесяти ракет СС-20 с ядерными боеголовками. Бомбардировщики эти, известные у американцев под названием, которое буквально можно перевести как "Встречный огонь", имеют радиус действия до пяти тысяч миль и несут на борту ядерные заряды как в виде бомб, так и в виде ракет класса воздух-земля... Но это еще не самое скверное. Соединенные Штаты, в их безграничной мудрости, понастроили по всей Юго-Восточной Азии военных аэродромов и морских баз, от Камрана до Дананга. И теперь, когда они покинули Вьетнам, на этих базах обосновались русские. И оттуда они могут доставить ядерную боеголовку в любую точку региона. До недавних пор там дислоцировались только разведывательные самолеты, но теперь, как тебе самому известно, у нас имеются фотографии бомбардировщиков среднего радиуса действия ТУ-16 на взлетных полосах этих аэродромов. Это означает, что Советы теперь могут нанести удар не только с севера, но и с юга. Китай фактически оказался в кольце, а точнее сказать, в петле из военных баз. Кроме того, в случае эскалации военных действий на Среднем Востоке они могут держать под прицелом Малаккский пролив, по которому проходят нефтяные танкеры в Южно-Китайское море. Я уже не говорю о том, что русские могут посылать военные корабли и эсминцы в северную часть Индийского океана и имеют огромные резервные силы в виде Вьетнамской армии, где под ружьем находится около миллиона солдат.

Чжилинь распростер свои жилистые руки над столом с доской для игры в вэй ци.

- Вот о чем мы должны в первую очередь беспокоиться, Чжан Хуа. И до какой степени жалко выглядят все потуги У Айпина нагадить нам по сравнению с бронированным кулаком, которым постоянно грозит нам генерал Карпов!

- Мне бы вашу уверенность, товарищ министр!

"Ну что ж, бери мою уверенность и колоссальное давление, которое я постоянно ощущаю на себе, в придачу! - подумал Чжилинь. - Нет, мой друг, не думаю, что тебе было бы уютно на моем месте! Но чужое место всегда кажется более уютным, чем свое собственное. Такова человеческая природа!"

В глубине души Чжилинь сомневался, что обладает той уверенностью, которую ему приписывал его заместитель. Конечно, прежде ему удавалось отбивать атаки. Фактически, только он один из покрытых шрамами ветеранов и остался на политической сцене, потому что никогда не боялся вступить в бой с любым числом пусть даже самых хитрых оппонентов. Но У Айпин отличался от всех, с кем ему прежде приходилось сталкиваться, хотя бы уже потому, что он принадлежал к другому поколению бойцов. При одной мысли о том, что люди, подобные У Айпину, и есть те самые люди, которые определят будущее Китая, Чжилиня бросало в дрожь. До чего же непохож этот человек на подавляющее большинство молодых людей, с которыми ему приходилось контактировать! Взять хотя бы его собственную Школу Лесного Хозяйства или студентов соседнего университета...

Конечно, у него были причины бояться У Айпина. Пожалуй, во всем Пекине он был единственным человеком, который мог пустить под откос его Гонконговскую операцию. И дай ему малейший шанс, он это сделает.

Чжан Хуа взял белую раковину из мелкой миски, укрепленной сбоку стола, и поставил ее на пересечении в нижней части доски, дав возможность двигаться в двух направлениях одной из своих шашек, бывших под угрозой на соседнем пересечении.

- Чего тебе опасаться У Айпина, мой друг, - прокомментировал его ход Чжилинь, - если ты способен на такие четкие и отважные ходы?

- Это всего лишь вэй ци. - ответил Чжан Хуа. - Если мою шашку зажмут с четырех сторон, лишив "дыхания", я ее просто снимаю с доски. Но сам я жив по-прежнему.

"Вот в этом и заключается разница между нами, мой друг. - подумал про себя Чжилинь. - Ты не можешь переносить на жизнь стратегии, разрабатываемые тобой на доске. Твоя мысль не простирается дальше нее. И поэтому ты всего-навсего хороший игрок, а не Цзян".