Пасынок судьбы - Владислав Русанов

— После про короля Кременя, после. Ты мне вот что скажи. У Доброжира в королевстве дракон водится?

— Дракон?

— Ну да.

— Это такой гад летучий с хвостом и крыльями?

— Во дает! — хохотнул Олешек. — Был бы он летучим без крыльев?

— Тихо! Не перебивай! — остановил его Годимир. — Ну, так что, Пархим? Есть дракон? Что люди говорят?

— Есть! — после некоторого раздумья уверенно кивнул горшечник. — Точно есть! Говорят, к бабе одной прилетал. Мужик-то ее пошел в лес борти проверять, а к ней змеюка летучая — шасть под бок…

— Тьфу на вас! — вновь не выдержал шпильман. — Вы тут в Заречье про другое говорить можете?

— Про что — про другое?

— Ну не про то, как кто-то к чужой жене под бок прыгнул?

— Тю… — насупился заречанин. — Я за что купил, за то и продаю, сладкая бузина. Что болтали лесорубы, то я и рассказал вам. Говорят, баба позеленела вся. Верный признак, что со змеей снюхалась.

— Ну, вряд ли это дракон… — разочарованно произнес Годимир.

— А еще я слыхал, видели всяких тварей летучих. И лесники, и бортники, и охотники… Но только не у Доброжира, а южнее, ближе к горам.

— Южнее?

— А то? Южнее там же ничьи земли пошли. Леса дремучие, чащобы непролазные… Люди там не селятся. Ну, надолго не селятся. Одно время, сладкая бузина, кмети норовили туда сбегать от панов, а потом как отрубило…

— Погоди-погоди. Что значит — «отрубило»?

— Да то и значит, сладкая бузина. Заимку срубят. Раз на ярмарку с пушниной выедут… Ну, или там с медом. А после пропадают. Один беглый выбрался, так сказывал, мол, камни самоцветные в отрогах попадаются. Бывало дерево ветром выворотит, так прямо под корнями, сладкая бузина, и блестят родимые. Только кто ему поверит? Он пока по лесу пробирался, совсем умом тронулся. С голодухи видать…

— А что он еще рассказывал? — Годимир даже привстал, хватая горшечника за рукав.

— Да что? — Заречанин почесал затылок. — Ничего. Каштелян ошмянский, пан Божидар Молотило, очень заинтересовался. Не беглым, сладкая бузина, само собой, а самоцветами. Полтора десятка воинов снарядил. Да и сам с ними поехал…

— Ну?

— Да не нашли ничего. Правда, мужик их привел на зимник, где с приятелями жил. А от избушки одни угольки остались.

— Дракон! — обрадованно воскликнул Годимир. — Точно дракон!

— С чего ты взял? — недоверчиво прищурился Олешек. — Может, с огнем неосторожно обошлись, сами себе красного петуха подпустили?

— А самоцветы все пропали! — ухмыльнулся Пархим.

— Так он же с ума свихнулся! Так или нет, а? Просто забыл, где тайник.

— Все перерыли и без него, — твердо сказал горшечник. — Очень уж пану Божидару хотелось халявных каменьев. Ты поверь мне, стражники изо всех сил старались.

— Да?

— Точно.

— Дракон! — Годимир взмахнул кулаком. — Они клады собирают. Веками собирают!

Олешек прыснул в кулак:

— Смотрю я на вас, и душа радуется.

— Это еще почему? — удивился рыцарь.

— Как дети маленькие. Пока среди словинцев, заречан, поморян такие люди живут, странствующий певец не пропадет. То скойц, то полскойца кинут всегда за красивую сказку.

— Так ты по-прежнему считаешь, что драконов нет и быть не может? — нахмурился Годимир.

— Конечно. Наверняка, разбойники старателей ограбили, порезали и сожгли в их же заимке. А молва рада стараться. Дракон, дракон… Почему не шпионы из Басурмани? Почему не горные великаны вниз в долины сошли? А?

Рыцарь не нашел что ответить, пожал плечами и отвернулся.

Пархим хлестнул вожжами по крупу серого коня.

— Вон, разбойников тут хватает. И с избытком, — вел дальше шпильман.

— Что, видели Яроша Бирюка? — буркнул горшечник.

— Это который в колодках? — Олешек смотрел на скользящие у них над головами ветки и, казалось, не проявил ни малейшей заинтересованности.

— Он самый. Страшный человек. Да и человек ли? Зверюга. Не зря ему, сладкая бузина, прозвище такое дали — Бирюк.

— Чем же он так страшен? — лениво спросил Годимир.

— Да людей резал хуже, чем волк овец.

— Ну, к этому у вас не привыкать-стать в королевстве. Один Желеслав чего стоит.

— Так-то оно так, да Желеслав, хоть и охоч до чужого добра сверх всякой меры, последней шкуры не дерет. Понимает, что овцу стричь можно и выгоду получать, а не зажаривать сразу на вертеле.

— Вот оно как… — задумчиво протянул рыцарь.

— Да уж так! — едко проговорил Олешек.

— А вам что, поди жалко его стало? — Пархим обернулся и внимательно оглядел собеседников.

— Ну, не без того, — уклончиво отвечал словинец. — По мне, так разбойника, коли вина его доказана, на плаху надо или в подземелье, за решетку, а выставлять умирать на тракте в колодках…

— А это Желеслав для острастки прочим. Хэвру[23] Яроша дней десять назад взяли. Сопротивлялись они отчаянно. Может, оттого король наш и злой сейчас? Я бы на его месте тоже злился, сладкая бузина, — потерять трех дружинников… А они-то у него все считанные. Не богат Желеслав, прямо скажу, не богат.

— Ты про Яроша давай, а, — дернул его за рукав музыкант.

— А ты что, сладкая бузина, песню никак про него сочинить задумал?

— Вот еще! Выдумаешь тоже! Просто интересно.

— Ты, если надумаешь сочинять, меня про другого вожака расспроси. Про Сыдора из Гражды. Он тоже в здешних краях шастает…

— Доскажи про Яроша, — попросил Годимир, и такая нотка проскользнула в его голосе, что Пархим не посмел ослушаться.

— Да взяли их. Взяли в корчме одной, сладкая бузина. Уж не знаю, может, корчмарь сдал всю хэвру с потрохами за то, что не поделились добычей, а может, кто из кметей сгонял бегом в Островец… Большинство лесных молодцев пораненные, побитые в руки стражников попали. Их тут же и порешили. Головы на бревно и все…

— А что, у Желеслава и палач имеется? — Олешек вроде бы и оттирал пятно с зипуна, но, оказывается, все слышал.

— Зачем ему палач, сладкая бузина, с таким мечником? Взял Авдей топор в руки и посек. Говорят люди, даже не запыхался. Вот оно как. А вожака приказал Желеслав в колодки заковать. Для позора. У нас так все больше кметей за недоимки наказывают. Ну, понятное дело, их-то не до смерти. А Яроша Бирюка, велел король не выпускать, пока ноги не протянет. И пускай торчит обок дороги, ровно пугало. Кто его пожалеет?

— Понял, пан рыцарь, каково выходит? — заметил Олешек.

Годимир не отвечал. Кусал соломинку, молчал и хмурился.

— Да что вы с этим Ярошем? — Пархим улыбнулся. — Давайте я вам про Сыдора расскажу… То есть, рассказал бы, сладкая бузина, да приехали уже!

И точно, дорога вынырнула из-под лесного полога на широкий луг у реки. Коснувшееся брюхом окоема солнце бросало розовые лучи на бревенчатую сторожку, крытую дранкой. Возле нее горел костер, пуская дым длинным хвостом по-над берегом, а у огня копошились три вояки в зеленых накидках с коричневыми полосами. Желеслава воинство. Теперь Годимир не спутал бы их ни с кем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});