Ворюга в клеточку - Валерий Гусев

Иногда по субботам немецкие семьи со своими детьми разжигали эту печь и жарили там мясо. А потом накрывали в беседке стол и веселились вовсю. Но не очень громко. Зато очень культурно.

Несчастные люди. Наверное, это жалкое удовольствие было для них радостным событием. Как же – почти на природе жарят мясо и едят его почти на свежем воздухе, как далекие старинные предки. Убили в лесу оленя, зажарили его на костре…

Алешка, когда это видел, всякий раз морщился от сочувствия. Мы-то с папой испытали все это на самой взаправдашной дикой природе. Сами охотились и ловили рыбу, сами готовили и сами ели. А вокруг нас был настоящий дикий лес, а чуть поодаль сонно дышало настоящее дикое море. А после ужина мы не шли в душные квартиры, обмениваясь радостными возгласами, а забирались в палатку и засыпали, слушая, как тревожно шумят над нами деревья, как плещет в море громадная треска, как воет где-то в лесной болотистой чаще одинокий волк.

…Юный Хофман сидел со своими родителями и старшим братом в беседке и аккуратно наворачивал шашлычок. Не стаскивая со свистом куски горячего мяса с шампура, не вымазываясь до ушей мясным соком и кетчупом, а аккуратно, даже не звякая ножом и вилкой, разрезал их на тарелке на маленькие кусочки и отправлял их в рот. И каждый раз после этого промокал его салфеткой.

– Во дают! – расплылся в улыбке Алешка. – Дикари!

Клаус увидел нас, привстал и что-то сказал пожилому седому дядьке – отцу, наверное. Тот подумал и кивнул.

Клаус аккуратно положил приборы на тарелку, опять вытер рот, вышел из-за стола и подошел к ограде.

– Привет, – сказал Алешка. – Приятного аппетита.

– Данке, – поблагодарил Клаус. – Что нужно делать?

– Поговорить.

– Сейчас не можно. Сейчас надо кушать.

– Хоккей, – сказал Алешка. – Приходи на скамейку. Вместе с Рексом.

– С Максом, – уточнил маленький немец. – Рексу не можно гуляйт. Очень большой жара.

– Во дикари! – опять развеселился Алешка, когда мы отошли от забора. – Собачке жарко.

Мы уселись на скамейке и стали ждать немецких братьев. Они вскоре подошли, но сразу же предупредили, что могут уделить нам всего пятнадцать минут. Им нужно отдыхать.

– Еще одна проблема? – спросил Макс.

– Мы, кажется, нашли ваши вещи. И скоро принесем, – сказал я. – Их взяли у вас по ошибке.

– Как это? – удивился Макс. – Хотели взять одни вещи, а взяли другие? Так это?

– Нет, – пояснил я. – Хотели взять у одного человека, а взяли у другого. И мы знаем, где они.

– Мы очень благодарны вам, – обрадовался Макс. – И будем вознаграждать.

– Спасибо, не надо, – поспешил Алешка, видимо, вспомнив черствую шоколадку.

– А что вы хотите?

– Мы хотим знать, кто такой господин Отто Земан.

– Вы ему тоже хотите помогайт? – чуть заметно скривился Макс. – Вы тоже его вещи нашли?

– Еще нет, – сказал Алешка. – Но найдем. Если вы нам поможете.

Судя по кислым лицам братьев, они почему-то не горели желанием помочь Отто Земану.

– Он не очень хороший человек, – наконец сказал Макс. – В Германии у него были проблемы с полицией.

Они, похоже, будут у него и здесь, подумал я.

– Господин Земан, – продолжил Макс, – делает в России бизнес. Но не всегда корректно.

Правильно: что по-немецки «не корректно», то по-нашему – жулик.

– Я немного знаю его бизнес, – завершил Макс, – но я слышал, что один русский специалист очень обижался на господина Земана.

– А за что? – спросил Алешка.

– Я не знаю. Предполагаю, что он обманул его. Земан это может. Но, извините, нам пора. Если вы найдете наши вещи, это будет большой радость в наш дом. И крепкий дружба наши народы.

Тут мы даже загордились.

Мы пошли домой пообедать – эти фальшивые немецкие шашлыки на душном воздухе заставили нас проголодаться. А по дороге встретили Ленку и Норда.

– А мы у Акимова были, – сообщила Ленка. – Он Норду маникюр сделал. Классно!

Все-то он успевает!

Мы осмотрели лапы Норда, все по очереди, и передние и задние. Он с готовностью нам их подавал, будто хвастаясь своими новыми когтями.

– А чего же не покрасил? – недовольно спросил Алешка. – Была бы у тебя собака с красными или зелеными когтями. Жуть!

– Вот именно, – сказала Ленка. А Норд заскулил – ему, видно, эта идея с цветными когтями по вкусу пришлась. Не то что ржавая шоколадка в белых пятнах.

– А какой у него аквариум! – добавила Ленка. – Волшебный! С такими рыбами!

Тут Алешка ткнул меня локтем в бок. Это значит, он что-то придумал.

Мы быстренько попрощались и побежали домой.

Мамы дома не было, и мы могли спокойно обсудить наши дела. Но Лешка тут же схватил телефонную трубку. А я – параллельную. Чтобы не отстать от развития событий.

– Санек, привет! Батя дома?

– Чей?

– Бонифация! – разозлился Алешка.

– А я знаю?

– Твой батя! Детина!

– Не-а! Поехал скрипку продавать.

– Тогда отвечай: кто такой Академик?

– Не знаешь, что ли? Дядя Володя.

– Акимов?

– Ну! А сам спрашиваешь! Я ж тебе говорил. Он все время чего-то изобретает, а батя ему все время чего-то помогает.

– И над чем они, батенька мой, сейчас работают? – важным тоном великого ученого вопросил Алешка.

– Не твой батенька, а мой, – поправил его Санек. – Это тайна! Я тебе ее ни за что не открою!

– А за что откроешь? – деловито уточнил Алешка.

– За твой плейер.

Вымогатель! Весь в папашу Степу!

Но Алешка глазом не моргнул, согласился без слов.

– Только сначала – стулья, – вспомнил Санек известную формулу.

– А вот фиг! Может, они мясорубку изобретают. Сравнил с плейером!

Санек немного подумал, потом спросил:

– Но честно? Отдашь? Смотри! – И прошептал в трубку: – Они самолет строят…

Алешка потерял дар речи. Санек воспользовался:

– Леха, и две кассеты в придачу.

– Заходи как-нибудь, – Алешка положил трубку. – Дим, где твой плейер?

– Ты, кажется, о своем договаривался? – ехидно спросил я.

В ответ – ледяной взор, руки в боки, хохолок на макушке – дыбом.

– Чудной ты, Дим. Твой же давно испортился, а мой еще нет.

Тоже хорош! Я так ему и сказал. Только немного другими словами.

– Чудной ты, Дим, – повторил Алешка. – Детина.

И он сел на тахту, подтянул колени к груди, обхватил их и задумчиво произнес:

– Значит, их целая шайка. И они готовят ограбление века. Сова по кличке Карлсон – это их эксперимент. Теперь они достроят свой самолет и украдут что-нибудь большое.

– Царь-пушку, например.

– Зря смеетесь, сэр. Папа говорил, что в одном Дрездене украли целый памятник. – Он соскочил с тахты. – Идем к Акимову. Я все продумал. Мы сначала ему зубы будем заговаривать. Про рыбок, про зажигалку. А потом как бахнем кулаком по столу: «Признавайтесь! Нам все известно! Отдавай Фофанам все, что твоя Сова Карлсон у них утащила!»

– А он нас спустит с лестницы.

– Ничего, – отмахнулся Алешка. – Он на втором этаже живет.

– Ну просто выгонит.

– А мы вернемся и скажем, что сообщим в милицию.

– Может, с этого и начать?

Алешка вздохнул, покачал головой:

– Мне его почему-то жалко. – Так чье у него сердце – папино или все-таки мамино? – Мне кажется, он не нарочно.

Ни фига себе! Не нарочно! Не нарочно достал где-то какого-то ручного Карлсона, не нарочно обучил его и не нарочно с такой изобретательностью обокрал несколько квартир, да еще и офис.

– У него глаза грустные, – сказал Алешка.

Серьезный довод! А если он со своими грустными глазами додумается весь город взорвать? А мы заявим: он не виноват, у него грустные глаза!

– Дим, жулики разные бывают, – терпеливо продолжал Алешка. – Деточкин чужие машины угонял. Может, и Акимов такой же.

В общем, не переспорил я его. Согласился. Только решил взять с собой на всякий случай газовый баллончик. Он все равно не работает. Как и мой плейер. Похоже, его по ошибке какими-то духами зарядили.

Пока я его искал по всей квартире, Алешка все поглядывал на аквариум. И даже сообщил мне как великую тайну:

– Дим, я, кажется, сомика видел. Он два раза хвостиком вильнул.

– Ага, вильнул. «И ушел в глубокое море». Как золотая рыбка.

Алешка не обратил на мою иронию никакого внимания:

– Где у тебя телефон Акимова?

Он набрал номер и сказал:

– Здравствуйте, Владимир Иванович Акимов. Мы нашли вашу зажигалку. Не за что. Какие пустяки. Да, спасибо, мы можем зайти на минуточку. Нам надо с вами посоветоваться. Про рыбок в аквариуме.

Алешка положил трубку и повернулся ко мне:

– Ты все запомнил, Дим? Я его отвлекаю рыбками. Дурацкими вопросами. А когда он расслабится, ты как брякнешь: «Где золото и деньги? А ну выкладывай!»

Мне показалось, что такие слова Акимов может понять совсем по-другому.

– Вдруг он решит, что мы решили его ограбить?

– Какая разница? – Алешка пожал плечами. – Он растеряется и выложит награбленное.

Папино все-таки сердце. Милицейское.

Баллончик я почему-то нашел на мамином столике, среди всяких красок для лица.