Грехи девственницы - Анна Рэндол

Глаза камердинера расширились, и он моргнул несколько раз.

— Вроде в «Таттерсоллз».

Несложно будет расспросить грумов и выяснить, где на самом деле провел время Лентон.

— А вечером того же дня? Куда он поехал? — спросил Гейбриел в надежде предотвратить еще одно рассуждение о моде.

Но Уильяма, очевидно, не так-то легко было сбить с толку. Его губы растянулись в глупой улыбке.

— О, в тот вечер я пережил настоящий триумф. Узел, которому я дал имя «Робкий лебедь», был совершенен. Только представьте: складки галстука спускаются от подбородка подобно двум изящным крыльям… — Уильям поднял кружку, чтобы сделать еще глоток, но когда его взору предстало пустое дно, выжидательно уставился на Гейбриела.

Гейбриел подозвал официантку. Та лишь усмехнулась, усевшись на колени к парню, которого обслуживала, а потом обняла за шею и захихикала, когда тот ущипнул ее за ягодицу.

Уильям несколько раз стукнул кружкой по столу, а потом отодвинул стул.

— Мой выходной подходит к концу, так что пойду раздобуду себе выпить.

Гейбриел указал на стул.

— Сядьте. — Тон, каким он разговаривал с несговорчивыми преступниками, оттачивался годами службы в полиции.

Уильям сел, и на его лице застыло угрюмое выражение.

— Чего это вы на меня кричите? Я ведь вам помогаю, помните?

Вот уже в который раз Гейбриел пожалел, что не обладает способностями сестры, умевшей ладить с самыми разными людьми. Они со Сьюзен были близнецами и, следовательно, обладали многими сходными талантами. Только вот Гейбриел в отличие от своей сестры не умел завоевывать дружбу и доверие людей с помощью доверительных искренних улыбок.

Он рассчитывал на более простые методы.

— Где был Лентон во вторник вечером?

Уильям пожал плечами.

— В театре.

— Он сопровождал кого-то?

— Нет. Думаю, встречался с друзьями.

— С кем именно?

Камердинер нервно сглотнул.

— Он не сказал.

— В котором часу вернулся домой?

Уильям отодвинул от себя кружку.

— В начале четвертого.

— И как он был одет?

Камердинер недоуменно посмотрел на Гейбриела.

— Я же сказал. Мой узел…

— Его одежда была в порядке? Не было ли на ней признаков борьбы?

Уильям покачал головой.

— Нет, ничего подобного. — Он немного помолчал. — Хотя теперь, когда вы спросили, я припоминаю, что галстук был смят. Я бы выругал его за порчу такого чудесного узла, да только он меня все равно не услышал бы.

— Почему?

— Был слишком пьян.

Гейбриел поднялся со своего места.

— Если вспомните что-то еще, дайте мне знать.

Он бросил на стол шиллинг, и лицо Уильяма, схватившего монету, просияло.

— Почему вы так подробно расспрашиваете меня о его светлости?

Потому что, черт возьми, Гейбриел отдал бы все, чтобы снова увидеть улыбку Сьюзен. Чтобы она опять высмеивала его большие уши, прекрасно зная, что у самой такие же. Но вслух произнес:

— Моя работа — обеспечивать порядок в Лондоне.

Гейбриел расплатился за напитки и вышел на пропитанную влагой улицу. Из его рта вырывались облачка пара. Он остановил экипаж, забрался внутрь и почувствовал, что застарелый страх возвращается. Заскрежетав зубами от досады, Гейбриел уставился в окно и принялся считать карманников, шныряющих по проплывающим мимо улицам. Только это не помогло прогнать глодавшее его неприятное ощущение. Какую-то неуверенность, страх, что он упустил существенную деталь. Скорее всего убийца Сьюзен понес бы справедливое наказание, будь он умнее и бдительнее.

Неудача, постигшая его семь лет назад, стоила Молли Симм жизни.

Гейбриел потер глаза тыльными сторонами ладоней. Нет, он больше не допустит ничего подобного. Теперь у него в руках оказались нити, ведущие к убийце. Были подозреваемые. Он найдет убийцу и лично проследит за тем, чтобы тот окончил свои дни на виселице.

Когда экипаж остановился у дома Мадлен, Гейбриел устремил взгляд на трепещущий огонек в комнате, которая, должно быть, являлась ее спальней. Он убеждал себя в том, что предвкушение встречи с заказчицей вызвано лишь желанием поскорее поймать негодяя, лишившего жизни его сестру, и не более того. В конце концов Мадлен приведет его к убийце. Или, вернее, приведет убийцу к нему.

Глава 5

— Вы когда-нибудь бывали на балу Киприды, Хантфорд?

— Нет. — Хантфорд нахмурился, надеясь, что это заставит Мадлен замолчать. Он подозревал, что она испытывает какую-то непонятную радость, подстрекая его к диалогу. И чем реже будет смотреть на нее, одетую в такое откровенно соблазнительное платье, тем лучше.

— Это мероприятие может повергнуть вас в шок.

— Да? И что же, по-вашему, меня поразит?

Изящное плечико Мадлен приподнялось, и рукав платья едва не съехал вниз по руке.

У Гейбриела перехватило дыхание. Только вот он не понимал, что было тому виной: страх или предвкушение.

— А вы не производите впечатления любителя плотских утех.

Дьявол! Ну и как он должен реагировать на подобное заявление? Возразить, что любит женское общество не меньше любого другого мужчины? Что, если он даст сейчас волю своим низменным инстинктам? Тогда придется посадить Мадлен к себе на колени и ублажать всеми известными ему способами.

Гейбриел выдохнул. В какой-то степени мисс Вальдан оказалась права. Он слишком хорошо знал отвратительную сущность лондонских трущоб, чтобы пользоваться услугами падших женщин, с которыми зачастую имел дело. Гейбриел знал, что толкнуло их на подобное существование, и как бы ни снедал его чувственный голод, ему претила мысль о том, чтобы заниматься любовью с женщинами, торгующими собой отнюдь не по собственной воле.

Отношений с приличными девушками Гейбриел тоже не заводил: слишком уж неприглядной была его жизнь. Это Сьюзен мечтала выйти замуж и обзавестись детишками. Она даже выбрала для них имена и с удовольствием вязала крошечные шапочки и пинетки.

Нет, Гейбриел не был святым. Время от времени он наслаждался обществом какой-нибудь молодой вдовы, предпочитая необременительные отношения, приносящие физическое удовлетворение обоим.

Экипаж остановился перед Чатем-Хаусом.

Мадлен положила руку на колено Гейбриела.

— Хочу напомнить вам о том, что вы не мой компаньон. Поэтому ни во что не вмешивайтесь.

— В таком случае какова моя задача? — спросил Гейбриел, стараясь не обращать внимания на пальцы, массирующие его ногу.

— Время от времени бросайте на окружающих гневные взгляды и неотступно следуйте за мной.

— Стало быть, я должен исполнять роль вашей ручной собачки?