Цена времени. Книга 4 (СИ) - Шайх Роман

— Герр, государь, — Окликнул меня знакомый голос. — Герр государь! — Оскар, сохраняя немецкое самообладание, спешил ко мне.

— Приветствую, господин Ларсен, — В привычной и приятной мне светской манере ответил поздоровался я. — Как идут дела?

— Все есть замечательно! — Оскар уже уверенно, пусть и не очень хорошо, изъяснялся по-русски. — Вчера мы отправили первую телегу с динамитом на северные рудники.

— Надеюсь, вы отправили его со своими людьми? — Спросил я.

— Конечно! — Горделиво воскликнул он. — Я отправить своих лучших учеников, они есть отлично освоить этот наш «новый порох».

— Хорошо, — Я одобрительно кивнул, проверив меха новой печи для выплавки металла. — Какие еще новости?

— Я считать, вы должны взглянуть, — Он покопался в своем наплечном вещмешке и выудил оттуда небольшой блестящий предмет. — Сегодня на стекольной фактуре один из работников суметь сделать вот это, — Он протянул мне необычную стекляшку. — Во время перерыва, из остатков стекольной шихты!

Я осмотрел безделушку. В руках у меня, отражая лучи июльского солнца, блестела то-ли большая сережка, то-ли маленькие браслет. Одно было ясно точно: особенно красивые куски мутного стекла были искусно скреплены между собой тонкой медной проволокой. Я осмотрел украшение кустарного мастера поближе. Как оказалось, острые края стекляшек были сточены, из-за чего как таковой опасности они не представляли. Проволока была слегка грубоватая, однако в целом смотрелась хоть и чуждо, но допустимо. В теории ее можно сменить на серебренную и тогда ценность изделия значительно вырастет.

— Скажи, Оскар, а ты видел что-то подобное в Дании? Ну, может богатые дамы носили похожие украшения? — Датчанин задумался, но вскоре все же дал мне неуверенный ответ.

— Вы знать, герр Александр, — Потер он рукой редкую щетину на щеке. — Такие изделия встречаются в Европе не часто, но зачастую их делают из драгоценных камней и металлов. Те, кто есть не очень богат — носить более дешевый металл, но зато с гравировкой.

— У парня определенно талант, — Сказал я, возвращая Оскару изделие и тут же вставая за блочный механизм для подъема ящика с инструментами на крышу.

— Да, герр государь! — Восхищенно воскликнул он, спешно возвращая украшение в сумку и пытаясь помочь мне, вращая механизм. Впрочем, у тощего химика это не очень хорошо получалось. — Вообще я заметить, — Отдышавшись, продолжил он. — Что среди русских людей очень много способных людей. Не умных. Пока что не умных. Но очень, что вы называть, способных!

— А что, в Дании их мало? — Удивился я.

— Ну, — Замялся Ларсен. — В Дании народ есть более умен, а в здесь… Здесь у людей есть, как вы это называть? — Он пощелкал в воздухе пальцами, вспоминая слово. — Смекалка! Точно, именно смекалка!

— Ну что ж, спасибо, — Усмехнулся я. — А умельцу тому выпиши премию за труды и предложи отдельное место для работы. — Датчанин согласно раскланялся и удалился обратно к своим стекольщикам.

Я еще пол часа суетился в плавильне, активно участвуя в этом нелегком занятии: работал тяжелыми мехами, загружал в печь руду и тут же, надев толстые перчатки, выплавлял из нее чистый металл. Рабочие на всех мануфактурах давно уже привыкли к тому, что я регулярно работаю наравне с ними. Поначалу я старался избегать подобного. Нет, не потому, что не любил тяжелый труд. Просто боялся, что народ не поймет. Однако, как оказалось, народ и в частности рабочие мой интерес к их делам восприняли как жест уважения и пробили внеочередной потолок моего авторитета.

Я как минимум по часу в день пропадал на разных производствах: то кроил и шил мундиры для армии, то вставал на место рядового сборщика и монотонно вкручивал пружины в спусковые механизмы будущих ружей, а то и вовсе отбрасывал всякую брезгливость и, разгрузив партию «натуральной» селитры, или попросту человеческой урины, вникал в производство из нее пороха. А делал я все это не только для того, чтобы подбодрить простых работяг, но и чтобы по-настоящему вникнуть в каждую сферу деятельности. Чтобы понять, как можно сделать лучше, качественнее, больше или быстрее. Чтобы оценить, сколько может заработать простой сборщик, самый неквалифицированный рабочий на мануфактуре и уже отталкиваясь от этого что-то менять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И менять действительно получалось. Например, теперь сборщики получают не сдельную зарплату, как раньше, а фиксированную. А чтобы не разводилось халявщиков, желающих получать деньги просто так, сидя на месте, к каждому цеху был приставлен смотритель, который сначала предупреждал, а после и увольнял самых хитрых. Ведь желающих работать на мануфактурах с каждым днем все больше, замену найти не сложно. Впрочем, кузнечный цех, где работали уже реально умеющие ребята, под раздачу не попал. Банально потому, что кузнецов у нас до сих пор катастрофически не хватает и увольнять их направо и налево было бы невыгодно.

Я вышел из плавильни весь красный и горячий и умылся водой из бадьи. Да уж, отнюдь не легкий труд у плавильщиков. Надо бы им зарплату чуть приподнять за такое. Как раз с очередной партии арбалетов, ушедших в Европу, получилось выручить значительный капитал. С этими мыслями я стоял, попросту любуясь на стены детинца. Большим красным монолитом они возвышались над небольшими строениями, вызывая смешанные чувства ужаса и восторга. Вдруг со стороны второй стены раздался приглушенный цокот подкованных копыт о новенькую каменную дорогу. Всадник шел неспешно, с восторженной улыбкой осматриваясь по сторонам. Не узнать славного немецкого рыцаря в сверкающем на солнце нагруднике было просто невозможно. Генрих фон Майер, щурясь от яркого летнего светила, мерно ехал в мою сторону, явно заметив меня раньше, чем я заметил его.

— Виват славному князю! — Генрих со звоном ударил по нагруднику, приветствуя меня.

— Ну здорово, шурин! — Усмехнулся я. Майер ловко слез с коня, звякнув шпорами и, бесцеремонно пожав мне руку, крепко обнял. Впрочем, я тоже не был настроен на светский прием, а потому, рассмеявшись, похлопал друга по плечу.

— А ты, я смотрю, все созидаешь? — Кивнул он на мой испачканный углем фартук.

— Роль творца пока не примеряю. — Отшутился я. — Ты лучше расскажи, как у тебя дела? — Мы, не замечая окружения, медленно побрели в сторону детинца. — Как все прошло?

— Все замечательно, друг мой, — С гордостью заявил Генрих, вернувшийся только сегодня с рейда по реке. — Мы с ротой бойцов по Шелони дошли до местечка Сольцы, там постреляли малость самых ретивых восставших, остальные на рудники пошли.

— А что крестьяне? — Спросил я.

— Да все как всегда. — Пожал плечами Генрих. Власть твою приняли, многие хотели с нами пойти, помещиков бить. Ну мы им как всегда все разъяснили, избрали наместника, определили подати по дворам. В общем, все тихо.

— Потерь нет? — Уточнил я, хотя ответ мне был известен.

— Да какой там, — Отмахнулся Майер. — Эти деревенщины как слитный залп лицом поймали, так и дали деру. Ну большинство, знамо дело, сдались.

— То есть, все как всегда прошло отлично?

— По-другому и не скажешь, — С гордостью заявил Майер. — Рота сейчас в городе, я их на три дня по домам отпустил.

— Правильно, — Одобрил я. — После месяца в походе можно было и побольше отдыха им дать. — Кстати, о добровольцах, — Нехотя завел разговор я.

— Все же хочешь селянам ружья выдавать? — Понимающе, но с некоторым скептицизмом протянул Генрих.

— У нас нет вариантов, — Пожал я плечами. — Нет, конечно можно из горожан еще пару тысяч набрать. Вот только кто тогда на фактурах будет работать? Дети да старики?

— И то верно, — Хмыкнул мой шурин. Селяне ведь даже право от лева не отличают.

— Это решаемо, друг мой, — Сказал я, вспоминая, как эту проблему решал Петр первый. — Главное, чтобы они отличали сено от соломы. — Майер явно не понял аналогии, но все же доверчиво кивнул.

— Как там Анна? — Сменил тему он.

— Все прекрасно. — Улыбнулся я. — А ты сомневаешься?

— Не я, — Разом нахмурился он, — Мама.