Рейтинговые книги
Читем онлайн Пятница, тринадцатое - Марина Серова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 30

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы оскорбленный мог выбрать оружие! Вы считаете себя оскорбленным, майор? Нет? Тогда выбираю я, поскольку вы меня обидели.

— Я вас обидел?

— Конечно! — уверенно кивнул Егор. — Вы же отказались выпить со мной! А это смертельная обида для джентльмена. Вы ведь джентльмен, не так ли? Или я ошибаюсь, а, майор? Вы в каких войсках служили?

— Послушайте, это переходит всякие границы! — возмутился Голубец. — Я сейчас же пойду в администрацию санатория…

— И настучите на меня? — уточнил Егор. — Значит, вы не джентльмен. Извините, майор, я в вас ошибся. Желаю здравствовать!

И, подмигнув напоследок бесстрастно наблюдавшей за этим диалогом Меньшиковой, Егор, пошатываясь, направился к центральной аллее.

— Как, однако, много здесь пьют, — рассеянно проговорила Дора.

— Где «здесь»? — спросил майор. — В санатории, что ли?

— Да нет, в России, — ответила Дора Капустина. — Странно, почему этот тип вас так невзлюбил? Неужели мужская ревность?

Меньшикова, хотя это и был камешек в ее огород, продолжала спокойно сидеть на своем месте, никак не реагируя на слова Доры.

— Черт его знает, — ответил Голубец. — Дурак, наверное…

— И, однако, он не дает проходу именно вам, майор, — встала со своего места Дора. — Наверное, это неспроста. Как вам кажется, Антонина Платоновна? Вы припоминаете наш недавний разговор?

Меньшикова была явно смущена и не знала, что ответить на столь четко поставленный вопрос. Антонина Платоновна развела руками.

— Мужчины… Что с них взять?! — неуверенно пробормотала она.

— Взять?! — усмехнулась Дора. — Взять можно очень многое. Ну это я так, к слову пришлось. Похоже, скоро позовут обедать…

И Капустина ушла к себе в номер. Голубец вопросительно посмотрел на Меньшикову, но та лишь пожала плечами и закурила новую сигарету.

Я не слышала состоявшийся между ними разговор, если он вообще и был, так как отправилась в библиотеку со скуки полистать периодику.

Зарешеченные окна помещения, заставленного книжными полками, выходили на главные ворота, и я, подняв глаза от номера «Elle» за прошлый сезон, увидела фигуру Егора, направляющегося в поселок за пивом.

И не могла не отметить один любопытный факт — шагал он твердо и уверенно, совсем не напоминая пьяного человека. Удивившись такой метаморфозе, я тотчас же забыла о Егоре — мое внимание привлек материал о новом голливудском проекте Спилберга, которому журнал отводил целых десять страниц…

Антонине Платоновне пришлось выдержать за обедом еще одну атаку. На этот раз повышенный интерес к ее персоне проявила Вера Погодина.

— Вы снова не надели перстень, — сразу же заметила она, как только Меньшикова села к столу. — Неужели до сих пор не нашли?

— Нет, — рассеянно отозвалась Меньшикова. — Наверное, лежит в косметичке. Надо будет посмотреть… Как вы думаете, что заказать завтра на ужин?

Антонина Платоновна явно лгала, и я не могла этого не заметить, в отличие от Веры, которая поддалась на ее уловку и углубилась в изучение меню.

Но мне-то было ясно, что если перстень и лежит в косметичке, то Меньшикова просто не могла его сегодня не заметить — иначе как бы она сумела наложить тени и слегка подвести глаза?

Как бы там ни было, в то время обед интересовал меня больше, чем маленькие и непонятные секреты моих соседей — мало ли у кого какие прибамбасы и почему я должна во все это вникать?

И не лучше ли позволить окружающим делать то, что им вздумается, и наслаждаться хорошим обедом и полноценным отдыхом?

Такая, казалось бы, единственно разумная точка зрения нормального человека поддерживалась явно не всеми обитателями первого корпуса.

После обеда я присутствовала при крупном споре между Капустиным и Волковым, который едва не перешел в более серьезное выяснение отношений.

Страсти накалились до предела. Даже маленький Славик оставил свои шумные игры и с напряжением следил за диалогом отца с Семой Волковым.

А началось все, как это и водится в подобных случаях, с сущей ерунды.

Сема слегка поддал после обеда, задержавшись в баре, и, дважды повторив хорошую дозу джина без тоника, завел с Максимом разговор о бизнесе.

Волков сидел, развалясь в кресле, и курил купленную тут же в баре толстую сигару «Король Эдуард». При этом он почему-то не «прополаскивал» рот дымом, а глубоко затягивался крепким табаком.

Сплевывая крошки, Сема выпускал дым, безуспешно пытаясь заставить его клубиться колечками, но в результате только закашлялся, да так, что Милене пришлось постучать его по спине.

Капустин не сумел сдержать улыбку, и, очевидно, именно это рассердило Волкова.

— Вот какую дрянь продают! — Волков с яростью затушил в пепельнице обслюнявленный окурок. — Травят народ почем зря!

— Не нравится — не курите, кто же вас заставляет, — спокойно отозвался Максим.

Но Сема Волков уже завелся, и так просто его нельзя было остановить.

— Своего, что ли, табака нет, что ввозят такую мерзость? — ворчал Волков. — Всю Россию на фиг разворовали и продали.

— Вы что, на прошлых выборах голосовали за коммунистов? — поинтересовался Максим.

— А хотя бы и так! — мрачно посмотрел на него коротко стриженный Сема.

— Странно…

— Это еще почему?

— Ну, вы не производите впечатление человека, который хочет возвращения старых порядков, — заметил Максим Капустин.

— Мы всем довольны, — встряла в разговор Милена. — И политикой мы не занимаемся. Только бизнес. Работаем как можем.

— А чем вы промышляете? Какой у вас бизнес? — осторожно спросил Максим.

— Алюминий, — коротко ответил Волков. — Преимущественно экспорт.

— Наверное, вы работаете с Аксаковым? — поинтересовался Капустин.

— С ним, — сухо ответил Сема. — А какое вам дело до моего бизнеса?

— Абсолютно никакого! — поднял руки Капустин. — Обычное любопытство.

— Любопытной Варваре… знаете, что с ней было? — сумрачно спросил Сема.

— Наслышан, — кивнул Максим. — По-моему, вам надо немного охладиться. С вашей комплекцией вредно так раздражаться, милейший.

— Я сам знаю, что мне надо, — зарычал Волков. — И такие шибздики, как ты, — мне не указ. Понял? Ты понял, я спрашиваю?

— Чего ж тут не понять…

— Ну и все, — коротко рявкнул Сема. — Я сказал. И хватит базара.

Он с трудом поднялся с кресла и, окликнув супругу, вышел на улицу.

— Зачем ты так с ним? — укоризненно посмотрела на мужа Дора, когда Волковы ушли к себе наверх. — Это же хам, быдло.

— Ну да, — кивнул Капустин. — Но почему нельзя таких ставить на место?

— Да ты посмотри на него! — зашептала Дора. — Такой ведь и убить может!

— Этот? Меня? — усмехнулся Максим. — Исключено. Полностью исключено, дорогая.

— Ну, знаешь, я ничего не понимаю в бизнесе, но, по-моему…

— Совершенно необязательно что-нибудь понимать в бизнесе. Во всяком случае, в данной конкретной ситуации. У тебя какая оценка была в школе по географии? — почему-то поинтересовался Максим.

— Не помню… — удивленно ответила Дора. — Кажется, четверка.

— Я бы тебе и тройки не поставил, голубушка, — рассмеялся Максим.

Я вернулась в библиотеку, чтобы посмотреть старые фонды периодики. И наткнулась в запыленном углу на настоящее сокровище!

Кто бы мог подумать, что я с таким трепетом буду брать в руки «Искусство кино» двадцатилетней давности?! Но для меня эти пахнущие плесенью страницы с черно-белыми фотографиями сейчас были дороже и милее самых накрученных иллюстрированных журналов на финской мелованной бумаге с калейдоскопом радужных цветов.

Сразу пахнуло детством, Владивостоком, где я жила до шестнадцати лет, моей комнатой в доме родителей и первыми впечатлениями от еще ни разу в жизни не виданных кинофильмов.

Дело в том, что в советской кинокритике существовал своеобразный жанр: львиная толика так называемого «буржуазного» кино ни под каким видом и ни при какой погоде не могла быть показана на советских экранах.

Однако народ должен был знать о том, какую гадость и мерзость снимают за бугром, и целая когорта кинокритиков зарабатывала на жизнь тем, что клеймила на страницах киноизданий тамошний отврат, изредка помещая кадрики из рецензируемых фильмов.

Понятно, что запретный плод сладок. Понятно, что представление о Бунюэле и Бергмане можно было получить из таких статей самое приблизительное, не говоря уже о более коммерческих режиссерах — таких, как Коппола или Фридкин. Но названия фильмов врезались в память, равно как и скупо пересказанные сюжетные линии, прочнее же всего застревала картинка.

И потом, когда все эти до последней степени изруганные фильмы стали появляться на видеокассетах — о, какой кайф было узнавать эти самые фотографии из того же «Искусства кино» или «Советского экрана», видя их «вживую»! Конечно, разочарований было больше, чем можно было бы предполагать. Ведь считалось, что если у нас ругают, значит, это наверняка шедевр. Оказалось, что не всегда шедевр, но и не полное дерьмо, как заверяли нас кинокритики.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 30
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пятница, тринадцатое - Марина Серова бесплатно.

Оставить комментарий