Северный шторм - Роман Глушков

Торвальд сверкнул рыжими глазами и стиснул зубы, отчего на скулах у него заиграли желваки: дерзость пленного инквизитора начинала его злить. Горм помалкивал, посматривая то на Ван Борена, то на Грингсона. Фенриру было бы достаточно одного лаконичного приказа, даже жеста, и датчанин за полминуты переломал бы магистру все кости до единой. Раньше в подобной ситуации Вороний Коготь не мешкал с такими приказами. Но сегодня дроттин был сама доброта. Лотар и Ярослав стояли неподалеку, то и дело обмениваясь между собой полушепотом короткими фразами. Им, как и ярлам, не терпелось увидеть развязку этого странного диалога.

– В моем войске служат восемь беглых киевлян, а один из них даже удостоен чести быть моим побратимом, – заметил Грингсон немного погодя. – Все они прибыли ко мне в разное время, и с каждым из них я беседовал по поводу того, о чем сейчас тебе рассказал. Я слышал историю о Тарасе Максюте, которого вы окрестили колдуном, восемь раз, и всегда меня клятвенно уверяли, что это правда. Кто-то знал о ней по рассказам, а кое-кому даже довелось лично услышать рев Гьяллахорна и узреть вызванных им чудовищ. И знаешь, Ван Борен, чем заканчивалась та история в семи случаях из восьми? Тарас Максюта бесследно исчезал, и больше его никто никогда не видел. А вскоре по Киеву начинали ходить слухи, что чернокнижник был сожжен вместе со своим жутким инструментом где-то вдали от родной епархии… Я всегда задавался вопросом: зачем следовало увозить колдуна из города, если с тем же успехом его можно было сжечь дома? Эта загадка не давала мне покоя, пока у меня в дружине не появился восьмой киевлянин. Он знал о судьбе Максюты гораздо больше, чем его земляки, потому что в те годы служил вашему мерзкому Ордену. К счастью, этот человек вовремя раскусил его гнилую сущность, прозрел и примкнул к нашей вере, достойной настоящего воина… Так вот, когда мой будущий брат по вере служил Охотником при Киевском магистрате, ему пришлось сопровождать арестованного Тараса Максюту в Ватикан. И доставили чернокнижника не в Главный магистрат Ордена, а прямиком во дворец Пророка. И зачем, по-твоему, киевский колдун понадобился Гласу Господнему? Не потому ли, что Пророк почуял в найденной Максютой реликвии подлинную божественную силу, которая так необходима слабому пастырю жалких рабов? Да будет тебе известно, Ван Борен, что когда-то из священного рога пил воду источника Мудрости сам Один! Возможно, Максюта давно мертв, но вряд ли у твоего Пророка поднялась рука уничтожить рог Хеймдалля! Именно он сегодня питает силами и мудростью дряхлеющего Гласа Господнего. Гьяллахорн, а не Стальной Крест, который, говорят, проржавел насквозь, как и сам Пророк. Но Гьяллахорн вам не принадлежит. Вы жестоко поплатитесь за то, что присвоили себе чужую святыню!

– Чего же ты хочешь от меня, конунг? – негодующе спросил инквизитор. – Чтобы я подтвердил или опроверг твои безумные кощунственные заявления?

– Ты член самого могущественного Ордена в этой стране, Ван Борен, – пояснил Торвальд. – Причем не самый последний человек в вашей иерархии. Ты просто обязан знать правду! И сейчас ты мне ее расскажешь!

Магистр был действительно стойким человеком, поскольку нашел в себе силы рассмеяться даже в такой, крайне невыгодной для себя ситуации. И пусть он стучал от страха зубами и дрожал, как лист на ветру, Ван Борен не стал кривить душой в надежде, что Вороний Коготь подарит ему легкую смерть. Инквизитор предпочел остаться при своем мнении до конца.

– Ты прав лишь в одном, конунг, – ответил Божественный Судья-Экзекутор. – Да, припоминаю: десять лет назад в Киеве и впрямь имели место беспорядки, вызванные неким колдуном Максютой. Люди клялись, что слышали адскую музыку и видели наяву сонмы тварей из Преисподней. Кое-кто вправду сошел с ума. Вот только никакого священного горна Максюта не находил. Охватившее горожан безумие было вызвано исключительно черной магией, за занятие которой чернокнижник ответил по всей строгости закона. Все остальное – ложь, что поведали прибившиеся к тебе богоотступники. А ты вдобавок усилил эту ложь бредом твоего больного воображения. Можешь пытать меня так, как ты пытал несчастного Буи, но больше мне тебе сказать нечего!

– А ты смел для раба, Ван Борен, – уважительно кивнул Вороний Коготь. – Я ценю твою отвагу. Если бы Буи вел себя, как ты, я бы тоже даровал ему быструю смерть. Но презренный трус заслужил быть подвешенным ребрами за крючья, пока вороны заживо выклевывали ему мозг. Я смастерил из крышки черепа Буи вазочку для орехов и даже успел показать ее мерзавцу до того, как он издох. С тобой я поступлю по справедливости: смелому человеку – достойная смерть… – И торжественно провозгласил: – Лотар, разбуди Сверкающего Хьюки!..

При упоминании этого имени мужество все-таки покинуло Ван Борена. Не имея возможности ни убежать, ни даже вскочить с колен, он лишь испуганно втянул голову в плечи и взялся сбивчиво читать молитву. Однако глаз не опустил, продолжая зачарованно следить за пробуждением Сверкающего Хьюки. Магистр был явно знаком с обрядами северных язычников и имел представление о том, что его ожидает. Ужас охватил инквизитора. Он смотрел на Торвальда так, словно тот собирался скормить его дракону, готовому вот-вот спуститься с небес на площадь перед епископатом.

Сверкающий Хьюки спал на ложе из пурпурного бархата в том самом раззолоченном футляре, который бережно нес Лотар. Легкая ритуальная секира Верховного жреца, созданная воистину гениальным оружейником, обладала метровой рукоятью и изогнутым в форме месяца, отточенным как бритва лезвием. И форма, и имя секиры Хьюки – «молодой месяц» – не вызывали у большинства жителей современного мира никаких ассоциаций: мало кто знал о погибшем от удара кометы и обрушившейся на Землю Каменным Дождем ее спутнике – Луне. Разве что само понятие «месяц» так и продолжало по традиции до сих пор использоваться для разбивки года на двенадцать частей, но о том, почему так происходит, задумывались немногие.

Тем не менее последователи видаризма знали о разлетевшейся вдребезги Луне куда больше святоевропейских христиан. Для последних Каменный Дождь олицетворял только божественную кару за все прошлые грехи человечества, без какого-либо толкования природы данного явления. Рагнарек видаристов выглядел несколько иначе. Рассказывать подробно о вселенском катаклизме, уничтожившем мироздание и три четверти старых богов-асов, пришлось бы долго, поэтому разумнее будет остановиться лишь на той главе видаристского учения, в которой затрагивается судьба погибшей Луны.

Путь по небу богини солнца Соль и ее брата-месяца никогда не был легким. Их неустанно преследовали по пятам два одержимых волка, потомки зловещего Фенрира. И вот по прошествии долгих междоусобных войн и сменившей их лютой трехлетней зимы Фимбульветр – предвестников грядущего Рагнарека – упорство небесных волков было вознаграждено. Проглотив-таки неуловимых брата и сестру, мохнатые твари положили начало знаменитым Сумеркам Богов, которые, по версии видаристов, и стали отправной точкой в истории современного мира.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});