Слухи - Хэйди Перкс

сказали «мы». У вас есть брат или сестра?

– Нет, я говорила про свою подругу Грейс. Она была мне почти как сестра, мы вместе выросли. Грейс взяла меня под крылышко в пять лет, когда я сидела одна на игровой площадке и плакала. С тех пор мы были лучшими подругами, пока Грейс не уехала с родителями в Австралию, нам тогда было семнадцать лет. Ее родители много для меня сделали, особенно мама, Кэтрин.

Я глубоко вздохнула, потому что от чувства вины у меня перехватило горло. Ведь еще совсем недавно жизнь казалась восхитительно простой; главное, чтобы близкие были живы и здоровы!

Нэнси твердила мне, что я простая душа. «Никакого в тебе кипения страстей, Анна», – повторяла она, а мне ничего такого и не нужно. Когда-то я мечтала о семье, как у Грейс, – ее родители казались мне почти идеальными, но ведь в детстве видишь то, что хочешь видеть. Сейчас я понимаю, что наша с Беном семья лучше.

– Мы пытаемся усыновить ребенка, – неожиданно произнесла я. – Об этом мало кто знает – не хочу искушать судьбу.

– Прекрасно, – улыбнулась Салли.

Я кивнула.

– После Итана я не могу больше рожать. Я думала, сына нам хватит, но мы с Беном поговорили и поняли, что хотим еще детей. Я мечтаю, чтобы Итан подружился с малышом… С сестричкой. Летом нам подыскали девочку – настоящая красавица, зовут Зейди. – Я машинально полезла в сумку, где лежал снимок двухлетней малышки, в которую я влюбилась, едва увидев фото. Мне хотелось показать его Салли, но я удержалась из суеверия, что удочерение сорвется, и не стала рисковать. – Она пока в приемной семье в Гэмпшире, – продолжила я. – Процесс удочерения почему-то затягивается, то одно, то другое…

– Вы кажетесь взволнованной, – заметила Салли.

– Боюсь, что-нибудь произойдет, и нам ее не отдадут. Я этого не вынесу… – Я замолчала и опустила голову. Бен часто повторяет, что я очень сентиментальная. По его мнению, ничего плохого не случится, если я кому-то скажу о Зейди.

– Вы потеряли отца, Анна, поэтому ваше волнение вполне оправданно.

Я натянуто улыбнулась.

– Расскажите, как вы жили, когда Грейс уехала в Австралию. Полагаю, тяжело расставаться в этом возрасте с лучшей подругой, тем более что вы много времени проводили вместе.

– Да, это было тяжело. – Я вспомнила, как стояла в аэропорту Хитроу с мокрым от слез лицом и смотрела, как Грейс идет через стеклянные двери на летное поле. – Они звали меня с собой, – добавила я.

– Вот как? – удивилась Салли.

Мои подруги тоже удивились, когда я им сказала об этом на прошлой неделе. «Зачем они хотели и тебя забрать? – воскликнула Рейчел. – Так люди не делают».

А Нэнси, прищурившись, многозначительно посмотрела на Грейс, которая на другом конце игровой площадки разговаривала с директрисой школы. Мне было интересно, какие комментарии подруги оставили при себе. Ни одна из нас не искала добра от добра, приводя в компанию новых людей, – таков был уговор. Однако приехала Грейс, и ее появление стало угрозой нашей дружбе. Нэнси сразу ее невзлюбила – неприязнь сквозила в ее вопросах. Она не доверяла Грейс, и я сочла за лучшее развести их как можно дальше.

Увидев, что Салли подалась вперед в кресле, я ответила:

– Это только кажется странным, а в тот момент было в порядке вещей. Вы бы не удивлялись, если бы знали нашу историю.

Кэтрин заботилась обо мне как о второй дочери. Уезжая на отдых, Гудвины всегда брали меня с собой. До окончания школы мы с Грейс всегда были вместе. Странно было бы нас разлучать.

– Но папа, конечно, не согласился отпустить меня в Австралию. Я помню, какое у него было лицо, когда Кэтрин подошла к нему со своей просьбой. Когда мы остались вдвоем, папа спросил, неужели я действительно хочу уехать. Я ответила, что нет, потому что у меня сжалось сердце при виде его печальных глаз.

– А на самом деле хотели? – спросила Салли.

Я пожала плечами.

– В то время да. Когда Грейс уехала, я чуть ли не мстила своему отцу за то, что он, сам того не зная, качнул чашу весов в свою сторону. Но теперь я рада, что не уехала, – иначе я не познакомилась бы с Беном и не родила бы Итана. А недавно Грейс вернулась, – продолжила я. – Представляете, в тот самый день, когда я закончила разбирать вещи отца и приехала домой, она вдруг звонит и говорит: «Выйди на крыльцо». Я выхожу и вижу на нашей дорожке Грейс! – Глаза у меня вдруг наполнились слезами, и я засмеялась, стараясь их прогнать. – Господи, да что со мной такое?

Салли улыбнулась, достала салфетку из коробки и протянула мне.

– Именно в тот момент меня и прорвало – наконец-то нашлось с кем поговорить, кто прекрасно помнил моего отца. Никто столько не знал о папе и моей жизни, как Грейс. Простите, я не понимаю, почему плачу…

– Не извиняйтесь.

– Понимаете, в детстве меня не покидало ощущение, что Грейс и ее родители исправляют огрехи, допущенные моим отцом. Каждый сочельник Кэтрин устраивала нам с Грейс особый праздник – в пижамах, с горячим шоколадом и пастилой. А на Пасху я утром приходила к ним и вместе с Грейс начинала искать шоколадные яйца. Мы их иногда до вечернего чая искали, так