Слепец - Игорь Борисенко

Куги поведал, что теперешнее его плачевное состояние вызвано неудачной встречей с медведем, который повредил неудачливому охотнику зрение. Левый глаз перестал видеть совсем, покрывшись белой пеленой, а правый видел кое-как. Охотиться человеку в таком состоянии нельзя, а больше Куги ничего не умел… Оттого и впал в страшную нищету, перебиваясь случайными заработками.

Сейчас он вел отряд достаточно уверенно, правда, Кантору пришлось служить "глазами". Частенько, Куги никак не мог разглядеть ту или иную примету, о наличии которой помнил хорошо - тогда молодой воин помогал ему. В самом лесу кипела жизнь: кругом все было исчерчено следами оленей, зайцев, куропаток и тетеревов, так что без мяса путешественники не оставались. Никакой зверь, опаснее медведя-шатуна, не грозил им; да и люди тоже, по словам Куги, редко забредали сюда, предпочитая охотиться в это время не на западе, а на востоке. Только одно заботило их в первые дни: те самые необъяснимые явления, что гнали Слепца в путь. Целых два раза с чистого, выцветшего от мороза неба начинали падать огромные голубые капли, оставлявшие на боках недалеких гор черные дыры. Один раз земля принималась прыгать у них под ногами, как взбесившийся конь. Вершина горы, синевшей впереди и чуть справа, при этом раскололась. Одна из частей медленно сползла вниз, и долго еще вокруг грохотало могучее эхо, вызванное этим катаклизмом.

На шестой день легкая дорога кончилась: отряд начал взбираться по горным кручам - теперь только редкие голые кусты да карликовые сосенки встречались им по пути. Снежный покров остался внизу. В горах все сдувал жуткий, пронзающий насквозь любую шубу, ветер. Редко где за торчащим, как источенный временем зуб, камнем, прятались маленькие сугробы. Их Куги разрывал, находя под снегом клочья серо-зеленого мха, который скармливал лошадям. Этого, конечно, им было мало. Захваченный из города овес приходилось экономить, поэтому кони заметно исхудали с тех пор, как они вдоволь ели свежую траву на благословенном Великом Тракте.

Люди тоже страдали от тягот этого трудного похода. В камнях, на осыпях и открытых вершинах бешеный ветер резал кожу на лицах безжалостными ледяными ножами. Спрятаться от него можно было лишь в расселинах, но они встречались весьма нечасто. Как правило, достигнув одной, отряд располагался в ней на привал. Ветер тем временем дожидался их снаружи, злобно воя, и в вое этом чудилась угроза.

Кисти рук, которые приходилось частенько обнажать для тех или иных целей, носы и щеки, с которых постоянно спадали шарфы, почернели и шелушились. Непрерывный, изматывающий подъем и постоянный, иногда выводящий из себя круг общения превратили людей в злых, нервных угрюмцев. Морин, Гевел и Кантор частенько роптали. Еще немного - и они готовы были взбунтоваться против Слепца, подвергавшего их таким мучениям. Однако, через девять дней они снова вышли на небольшое плато, со всех сторон окруженное высокими горными склонами. Казалось, они попали в иной мир, лишенный ветра. Впервые за долгий период времени был разведен костер. Местные деревца, чахлые и тонкие, горели с большой неохотой, однако все-таки горели! Отдых затянулся на все сутки, за время которых люди сожгли, должно быть, целую рощу. Дичь тут тоже присутствовала: жирные куропатки и непуганые зайцы обеспечили людей свежим мясом. Настроение улучшилось - у всех без исключения, и даже перспектива продолжения пути теперь никого не пугала. Каждый из шестерых был горд тем, что он смог преодолеть все страшные тяготы, выжил, не повернул обратно. Гордость переполняла тела и души волшебной силой…

За время пути Слепец незаметно для себя и других превратился в жесткого, не терпящего возражений и пререканий правителя. Подданные его крошечного кочевого государства в конце концов смирились с этим положением. Они стали безропотно подчиняться приказам: всякие зародыши упрямства и неповиновения быстро подавлялись взглядом прозрачных, неподвижных глаз, который был холоднее, чем снега вокруг…

Достигнув края плато, отряд предстал перед обрывом ужасающей высоты. Внизу, в призрачной белесой дали желтела узенькая полоска - то была Река, которую не мог сковать никакой лед. В расплывчатой дымке, наполнявшей воздух, виднелось нагромождение разноразмерных гор с той стороны. Казалось, будто удар чудовищного меча рассек местные горы надвое, деля их на берега. Может, так Джон Торби и готовил ложе для своего огромного слизня? Слепец, не моргая, смотрел навстречу ураганному ветру, пытавшемуся оттолкнуть его от края обрыва, словно убеждавшего, что ходить дальше не нужно. Никто не слушал его предупреждений…

Сам обрыв не был сплошным. Словно нарочно, для того, чтобы кто-нибудь решился попробовать сойти вниз, он спускался к Реке множеством узких террас. С одной на другую можно было сходить по осыпям и расселинам. Куги уверял, что спускаться на веревках или карабкаться вниз по отвесным стенам не придется, что даже кони при известной удаче смогут добраться до самого низа. Так оно и оказалось. Ведя в поводу лошадей, все они осторожно миновали террасы одну за другой. Несколько раз кони оскальзывались на льду, или же камни вылетали из-под их копыт и исчезали в бездне, но ни одно животное не последовало за ними. Правда, две лошади сильно ушибли ноги и теперь хромали, уменьшая и так невысокую скорость продвижения отряда. Целых пять дней они спускались ниже и ниже, уходя при этом все дальше к северу. К концу спуска террасы стали расширяться, тут и там стояли одинокие кривые сосны и даже небольшие группы деревьев. На сей раз никто не выражал бурной радости при виде костра или тяжело хлопающей крыльями куропатки. Взоры измученных путешественников притягивала Река, отчетливо видимая теперь в любую погоду за краем обрыва. Старый, испытанный вояка Морг - и тот бледнел, стоило ему взглянуть налево…

Наконец, в самом конце зимы, через две трети года после расставания, Слепец снова стоял на берегу Реки, так ласково его встретившей тогда, и так неласково выпроводившей. Товарищи испуганно жались у него за спиной, изможденные лошади тихо храпели и делали слабые попытки удрать. Куги, едва только отряд достиг берега, взял свою плату и повернул обратно. Очень быстро он исчез из виду за высоким краем первой террасы…

Пять людей стояли у берега. Река лежала перед ними, безжизненная и зловещая, словно это было простое скопище очень грязной, мутной воды. Русло здесь величиной едва достигало сотни шагов, сущая мелочь по сравнению с неохватной шириной в среднем течении. Впрочем, какое тут течение… Пугливо озираясь по сторонам, Морин пробормотал:

– Может, нам тоже поворачивать, догнать Куги, пока он далеко не ушел? Моста-то нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});