Безумный корабль - Робин Хобб

Малта развязала тесемки и высыпала содержимое кошелечка себе на колени. Немножко монет. Несколько колечек…

— Знаешь, как влетит Сервину, если папа дознается, что он отдал эти кольца тебе? — тоном обвинения сообщила Дейла подруге. — Вон то маленькое серебряное ему мама за хорошую учебу подарила!

И Дейла сложила руки, неодобрительно поглядывая на Малту.

— Не дознается, — безжизненным голосом ответила та. А про себя подумала: «Дейла, какой же ты еще ребенок…» Присланные Севином колечки не стоили того, чтобы с ними возиться. Без сомнения, Дейла считала подарок брата просто роскошным, но Малта, не в пример ей, кое в чем разбиралась. Нынче она все утро просидела над амбарными книгами и отлично понимала: содержимого кошелька едва хватило бы, чтобы на неделю нанять двоих толковых работников. Ей даже сделалось любопытно: неужели Сервин такой же неуч по хозяйственной и денежной части, как и его сестра?… Сама Малта по-прежнему терпеть не могла возиться со счетами, но теперь она гораздо лучше представляла себе цену денег. И хорошо помнила ту горечь, с которой обнаружила, до чего же глупо потратила когда-то деньги, оставленные отцом. Их на самом деле хватило бы на целую дюжину платьев. Те маленькие золотые монетки стоили много больше, чем все содержимое этого кошелька. Вот бы некое чудо вернуло их Малте прямо сейчас! Какое подспорье было бы в деле спуска корабля на воду! А что эта горстка, присланная Сервином? Мальчик явно не понимал всей огромности дела, а значит, и денежных нужд.

Это разочаровывало еще похлеще, чем тот несостоявшийся поцелуй.

— Почему же он промолчал на собрании? — вслух спросила она. — Он ведь знает, чем мы рискуем. И знает, что все это для меня значит. И все равно ничего не сделал! Почему?

— Что значит «ничего не сделал», — обиделась Дейла. — Очень даже сделал! Все, что мог! Он с папой дома разговаривал, вот! А папа ответил, что дело очень запутанное и нам встревать в него не с руки!

— Запутанное? — поинтересовалась Малта. — Это еще почему? Мой отец похищен, и мы отправляемся его выручать. Для этого нам нужна помощь. Все просто!

Дейла скрестила ручки на груди и наклонила голову набок:

— Это дело касается только Вестритов. Семья Треллов не может за вас с вашими трудностями разбираться. Нам свой торговый интерес блюсти надо. Допустим, вложим мы деньги в поиски твоего отца, но, спрашивается, какая нам от этого выгода?

— Дейла! — Малта была попросту потрясена. В ее голосе звучала отнюдь не наигранная боль: — Мы ведь о жизни или смерти моего отца с тобой говорим… О моем отце, единственном человеке, которому не все равно, что будет со мной! Тут не о деньгах или доходах речь идет!

— Все равно все так или иначе сводится к денежному интересу, — заявила Дейла непреклонно. Потом вдруг смягчилась: — По крайней мере, именно так папа Сервину и сказал. Они спорили, Малта, и мне было так страшно! Последний раз я слышала, чтобы мужчины так друг на друга кричали, это еще когда Брэшен дома жил. Они с папой все время цапались. Ну, то есть кричал-то папа, а он стоял столбом… Ну, я многого не помню, я тогда еще маленькая была, и меня всегда в таких случаях из комнаты отсылали… А потом однажды папа мне просто сказал, что у меня отныне только один брат — Сервин. Что Брэшен ушел и никогда не вернется домой. — Дейла запнулась, ее голос дрогнул. — С того дня споры в доме прекратились. — Она сглотнула. — У нас не такая семья, как у вас, Малта. Вы все вечно орете друг на дружку, говорите жуткие вещи, а потом снова вместе и снова друг за друга горой. Никого не выкидывают вон навсегда, даже твою тетю Альтию. А у нас… у нас все иначе. Места, что ли, в семье не хватает… — она покачала головой. — Так что, если бы Сервин продолжал настаивать на своем… боюсь, уже сегодня у меня вовсе не осталось бы ни одного брата. — Она смотрела на Малту, и в ее глазах была откровенная мольба: — Пожалуйста, не проси, чтобы мой брат помогал тебе… так. Пожалуйста…

Эта неожиданная мольба по-настоящему потрясла Малту.

— Я… я не хотела. Прости… — кое-как выговорила она. До сих пор ей и в голову не приходило, что ее маленькие игры с Сервином могут сказаться на ком-либо, кроме него самого. А вот поди ж ты… И, если подумать, последнее время буквально все оказывалось гораздо более значительным и влекущим гораздо большие последствия, чем раньше. Когда она впервые услышала о пленении отца, она никак не могла взять в толк, что это на самом деле. Восприняла случившееся просто как повод поупражняться в своей способности разыгрывать трагедию. И она вовсю отыгрывала роль убитой горем дочери, но при этом в глубине души была убеждена, что вот-вот откроется дверь и папа как ни в чем не бывало войдет. Да какие пираты могли его захватить? Только не его! Не красавца и смельчака Кайла Хэвена!

Однако потом медленно и постепенно все встало на свои места. Сперва появился страх, что он не сможет вовремя вернуться домой, чтобы переменить ее жизнь к лучшему. А теперь пришло осознание того, что он может вообще не вернуться…

Малта ссыпала монетки и кольца обратно в кошелек. Затянула завязки и протянула кошелек Дейле:

— Отнеси его, пожалуйста, назад Сервину. Не хочу, чтобы у него были неприятности из-за меня.

А кроме того, в кошельке все равно было слишком мало, чтобы хоть как-то помочь. Но об этом Малта не стала упоминать.

Дейла пришла в ужас:

— Но я не могу! Он сразу поймет, что я наговорила тебе лишнего! Он страшно рассердится на меня! Ну, Малта, пожалуйста, оставь себе, чтобы я могла правдиво сказать ему: я тебе все отдала!.. Да, а еще он просил, чтобы ты черкнула ему записочку. Или передала что-нибудь… в знак того, что…

Малта просто смотрела на нее. В эти дни ей порою казалось, будто все мысли и планы, которых обычно было полным-полно у нее в голове, разом подевались куда-то. Она знала: ей следовало бы встать и задумчиво обойти комнату. Еще она знала — ей следовало произнести нечто вроде: «Ах, осталось так немного вещиц, которые я могла бы назвать своими… Я почти все продала, собирая деньги для спасения отца…» И это должно было бы выглядеть так изысканно и романтично…

В тот самый первый день, когда она вытряхнула на семейный стол свою коробочку с украшениями, она чувствовала себя героиней из сказки. Она выложила свои браслеты, серьги, кольца и ожерелья и рассортировала их на кучки — точно так, как сделали бабушка, тетя Альтия и мать. Это выглядело как какой-то женский ритуал, а негромкие фразы, которыми они перебрасывались, звучали подобно молитвам. «Вот золото… вот серебро… это слегка старомодно, но камни отменные…» А еще они вслух вспоминали разные коротенькие истории, и без того известные каждой. «Помнится, это было мое самое первое колечко… папа подарил его мне. А теперь оно даже на мизинец не налезает…» Или еще: «Как приятно они по-прежнему пахнут…» — отметила бабушка. А тетя Альтия добавила: «Хорошо помню день, когда папа их для тебя выбирал. Я его спросила, с какой стати он покупает ароматические камни, раз уж он так не любит товары из Дождевых Чащоб, а он ответил, что тебе уж очень хотелось их, и больше для него ничего не имело значения…»

Вот так они и раскладывали золото, серебро и камушки, ставшие вдруг памятками минувших и гораздо более добрых времен. Однако никто не охал, никто не старался ничего утаить — в том числе слезы. Малта даже хотела принести вещицы, которые подарил ей Рэйн, но все в один голос стали уговаривать ее сохранить их. Потому что, вздумай она все-таки отклонить его сватовство, все подарки необходимо будет вернуть.

В общем, то утро сияло в ее памяти каким-то суровым величием. Странно, но тогда-то она почувствовала себя взрослой женщиной в большей степени, чем когда-либо прежде…

Однако все проходит — и душевный подъем сменился унылым зрелищем пустой шкатулки для украшений, одиноко торчавшей на ее туалетном столике. У нее оставалось еще кое-что, что она могла бы носить. Разные детские украшения вроде булавок с эмалью или бус из красивых раковин, а также подарки Рэйна. Однако некий внутренний запрет не позволял ей все это надевать, когда остальные женщины в семье ходили без единого перстенька на руке. Поднявшись наконец, Малта подошла к небольшому письменному столу. Разыскала перо, чернила и листок тонкой бумаги. И принялась быстро писать: Дорогой друг. Спасибо огромное за то, что выразил желание позаботиться обо мне в час нужды. С искренней благодарностью… Ну как тут не вспомнить ужас какие пристойные благодарственные записки, которые она недавно помогала составлять, рассылая тем, кто прислал им цветы! Малта подписалась своими инициалами, сложила записку и запечатала капелькой воска. Отдавая листок Дейле, Малта невольно подивилась себе самой. Всего неделю назад она с величайшей тщательностью подошла бы к сочинению любой записки для Сервина. Уж порасставила бы там тонких намеков на толстые обстоятельства — так, чтобы между строчек читалось бы куда больше, чем в самих строчках! А теперь? Малта выдавила грустную улыбку: